Чукча-читатель

[Vishenka]

Еще одни мемуары - книга сына Н.С. Лескова, Андрея, "Жизнь Николая Лескова", серия "Литературные мемуары", М., "Художественная литература", 1984. Книгу эту я случайно купила среди уцененных на книжном развале, поэтому на момент покупки случайно не обратила внимания, что это второй том двухтомника. Получилось - прочла про вторую половину жизни без детства, отрочества и юности Но даже в таком усеченном виде книга очень понравилась. Андрей Лесков писал книгу уже на исходе своей длинной жизни, после Великой Отечественной войны, поэтому временами проскальзывает цитата из Энгельса, однако очень редко.
Характер у Н.С. был очень сложный, нелегко было уживаться с ним, что, в общем, предсказуемо.

Отцом Николай Семенович был по-домостроевски суровым и несправедливо жестким в описании сына, что, естественно, нашло отражении в предъявлении сыном претензий давно уже умершему отцу, однако сын со временем оценил вклад отца в русскую литературу: в стиле мемуаров очень чувствуется влияние Лескова-писателя на сына, в том числе в подборе необычных, ярких словечек, словотворчестве в лесковском духе, вообще необычной лексике.

Порадовало упоминание его любви к Питеру, особой культурной атмосферы, создаваемой редакциями, книжными магазинами и людьми - питерскими чудиками. Атмосферы, несравнимой с киевской, скажем, где жило большинство его родственников, куда он часто ездил и откуда он всегда рвался домой.
У Лескова-отца были интенсивные отношения со Л.Н. Толстым - переписка, личные встречи; идеи Толстого сильно влияли на него.
Язык Лескова-сына достоин славы отца и книга заслуживает пристального внимания.

[Золушка]

Читал ее в школе 15-летний сын, и я решила вслед за ним. Видела в Инете сравнения ее с гораздо лучше известной в России книгой - "Над пропастью во ржи" Селинджера.

Ой, я тут не по делу выступила против сэлинджера - сказанула, что это надо было в школе читать, было мне так стыдно, сейчас прочла Вишенку, все-таки права я, уже легче.

[Vishenka]

Золушка, я ничего не поняла про стыдно, просто рада Вас видеть и подтверждаю, что Вы правы
Для книжного клуба прочла британскую и феминистскую классику - "Миссис Дэлоуэй" Вирджинии Вулф. Немного шокировало, что на обложке написано, что она послужила вдохновением автору "Часов", а сами "Часы" предстали совсем в новом - постмодернистском свете (сюжет просто перенесен в Нью-Йорк лет на 70 вперед). Невольно все время сравнивала, книга Вулф показалась намного светлее и оптимистичнее. Книга понравилась, только мне было скучно ее читать, что, впрочем, легко объясняется - у меня отсутствует феминистская жилка.
Книга у меня была библиотечная - не шикарное издание, а среднеклассовое. Очень понравилась фотография на обложке - похоже, какой-то пикник на природе с дамой а ля миссис Дэлоуэй на переднем плане.

[novice2000]

Для книжного клуба прочла британскую и феминистскую классику - "Миссис Дэлоуэй" Вирджинии Вулф.

Мне не очень понравилась книга. Такое ощущение, что писательница пыталась доказать, что может писать не хуже авторов-мужчин, а не вышло. Хотя, конечно, за такое высказывание можно и по шапке получить. Но это восприятие сугубо индивидуальное, и на оригинальность я не претендую. Возможно, я еще просто не доросла до таких произведений, может, оно мне по духу не близко. Но здесь мне почудился принцип "оригинальность во имя оригинальности", а мне он чужд, когда за формой нет должного содержания.

[Vishenka]

С ощущением и восприятием спорить не буду, однако с выводом позволю себе не согласиться. Никакой натужной доказательности и оригинальности в книге нет и вообще идей феминизма как таковых там нет (они в ее эссе). Просто большое и светлое произведение большого писателя, не связанное с тем, исповедует он(а) феминизм или нет. Нужно помнить, что книга вышла в 1925 году, совсем недавно закончилась кровопролитная братоубийственная война, бывшая шоком для считавших себя цивилизованными людей. В шоке и тупике оказался и жанр романа - можно ли продолжать писать без вывертов (как, считала Вулф, писал Джойс), просто, и быть, тем не менее, актуальным (-ой)?
Задачи доказательства "может писать не хуже авторов-мужчин" перед Вулф не стояло - до нее уже случились в английской литературе Мери Шелли и сестры Бронте. Если говорить о "Миссис Дэлоуэй", то высоко оценивается способность Вулф показать "один день из жизни" женщины в положительном свете, несмотря на тривиальность этого самого дня. Ту же задачу, только в отношении сегодняшней нью-йоркчанки решал и Каннингем (мужчины тоже могут быть феминистами)

Вирджиния Вулф, как Сикстинская Мадонна по определению Фаины Раневской, давно может выбирать кому ей нравиться, так что мое сотрясание воздухов здесь почти впустую

[novice2000]

Вирджиния Вулф, как Сикстинская Мадонна по определению Фаины Раневской, давно может выбирать кому ей нравиться, так что мое сотрясание воздухов здесь почти впустую

Совсем не впустую. Очень логичное и доказательное изложение! И я с Вами согласна, хотя и противоречу сама себе.

[Vishenka]

Мужественный Вы человек - даже в противоречии самой себе подчас трудно признаться.

Очень на слуху в Америке имя автора моей следующей книги - Эми Тан, этнической китаянки, пишущей на английском. До этой книги - "Сто потаённых органов чувств" [A hundred secret senses] - я ничего ее не читала, но когда писала об Арундати Рой, именно Тан осуществляла для меня литературный фон, хотя назвать ее я тогда бы не смогла, не читавши-то. Пожалуй, в США она из самых известных этнических писателей, наряду с автором "Английского пациента".

Эта книга из последних, написанных этим автором; вроде, не самая известная, однако произвела на меня и огромное впечатление, да и просто оторваться не могла, читая. Захватывает, интересно, жанр - магический реализм, как у Гарсиа Маркеса. Мне жанр нравится, разработка профессиональная.

Смешное замечание - поставила точку с запятой пару предложений назад и вдруг вспомнила, что в "Миссис Дэлоуэй" столько этих точек с запятыми - Вулф их явно любила, текст просто густо посолен и переперчен ими.

И еще, читая воспоминания Маргариты Сабашниковой-Волошиной, отметила эпизод, где она рассказывала о московском знакомом художнике, произведшем на нее очень большое впечатление брызжущим через край жизнелюбием, разнообразными мужскими умениями, вроде мастерского управления упряжкой лошадей и быстрой ездой на ней (упряжке). Поразил ее даже при отсутствии романа между ними настолько, что через много лет, живя в эмиграции в Германии, сочла нужным вставить в книжку . Имя - Петр Кончаловский. Те же качества выплескивал на экран внук его - Никита Сергеевич Михалков, которому недавно исполнилось 60.

[Золушка]

Золушка, я ничего не поняла про стыдно, просто рада Вас видеть и подтверждаю, что Вы правы

Мне неудобно объяснять, мало ли кто прочтет, короче, не прошли у меня нейрохирурги экзамен по литературе, им меня резать через день, а я им вот лекции читала, что плохо они подготовлены по литературе. Видите-ли Сэлинджера читают! Потом мне было за это стыдно, оригинальный я больной, короче говоря.

[Vishenka]

Ах, вот оно что!... Ну судя по тому, что Вы с нами, с профилирующим предметом у них все было хорошо (вспомнила, как в советском фильме "Укрощение огня" прототип Сергея Павловича Королева говорил о художественной литературе, вынужденно, по состоянию здоровья, отдыхая: "Не могу я читать. Скучно мне. Отвлекаюсь все время и начинаю думать о рабочих проблемах". "Цитата", естественно, передает только смысл сказанного. Сценария перед глазами нет).

Напишу о книге, которую не стала читать, бросила. Элизабет Костова "Историк" [Elizabeth Kostova "The Historian"]. Книги для чтения я обычно подбираю очень тщательно из-за нехватки времени. Мнения об этой книге видела как положительные, так и отрицательные. Краткий пересказ содержания этого мистического детектива понравился и к историкам отношусь как к братьям и сестрам, поэтому стала читать, однако прочла не более 40 страниц. Не понравилось как прорисована линия основного конфликта - иудео-христианский Запад и мусульманский Восток, показалось, что последний просто за уши притянут в истории, посвященной румынскому графу Дракуле. Не понравилось, что автор бестрепетной рукой приносит в жертву старенького папу и его наставника - профессора-историка (у Михаила Аркадьевича Светлова было стихотворение о безжалостных авторах, бросающих своих героинь под паровоз). Показалось непрофессиональным, что повесть к 40-й странице очень мало населена (героиня, ее папа, упоминавшийся профессор и "домомучительница"). Не в моих правилах бросать книги, хотя некоторые бывает скучно или тяжело читать, однако вот бросила.

[Vishenka]

Я дочитала вторую (по порядку прочтения мной) книгу Джареда Даймонда под названием Коллапс [How societies choose to fail or succeed]. Сравнивая две эти книги, [Guns, germs and steel] мне понравилась больше. Коллапс немного Уже по тематике: посвящена проблемам окружающей среды. Подробно рассматриваются разные "коллапснувшие" общества - остров Пасхи, гренландская колония норвежцев, тихоокеанские острова - Питкейрн, Хендерсон, Мангарева, майянская цивилизация и другие. Каждый раз неудача выживания прослеживается к причине и ею неизбежно является разрушение среды обитания общества. Очень интересно было читать про норвежскую колонию из-за парадоксальности результата - заведомо более продвинутые европейцы после 400 лет существования колонии вымерли, в то время как эскимосы (или, как их называют в Америке, инуиты - это самоназвание) жили до них, одновременно с ними и живут после. Норвежцы питались от животноводства и землепашества, а эскимосы - с моря. Для викингов это было принципиально - не перенимать образа жизни "дикарей". Первый раз встретила выражение "христианский расизм".

Книга не только об отрицательных примерах, но и о положительных. Есть в истории человечества примеры восстановления экосистем - 74% териитории современной Японии засажено лесами после почти полного их уничтожения в 17 веке. То же относится к современной Германии и Папуа Новой Гвинее. Немецкие леса относительно молоды и тем проигрывают в ценности более старым естественным лесам, однако время работает на них.

[Vishenka]

Очень интересным показалось экологическое и политическое сравнение двух пар стран - Доминиканской Республики и Гаити, делящих остров Эспаньола и Папуа-Новой Гвинеи и Индонезии, делящих остров Новая Гвинея.
В первом случае водораздел между странами лежит в языке (Доминиканской Республики - испанский язык, Гаити - креольский диалект французского языка) и этническом проис хождении (население Гаити более темнокожее). Политические системы этих двух стран были в прошлом с хожи - банановые республики с диктаторами во главе (Папа Док Дювалье в Гаити, Трухильо в Доминике). Правящая верхушка Гаити еще с наполеоновских времен франкофильна, а это отодвигает любовь к родной стране на второй план в сравнении с любовью к Франции. В стране большой прирост населения, леса все вырублены, земля вся засажена, почвы вследствие этого обеднены и истощены. Страна не может собственными ресурсами поддерживать то количество населения, которое имеется, в политике после свержения диктатур хаос. Верхушка страны относится к своей стране как к колонии, из которой нужно и можно выжать побольше денег, на которые можно вести "французский" образ жизни - утонченные вина, повара.

По контрасту в Доминиканской Республике после Трухильо не сразу, но пришел к власти относительно демократическим путем (через выборы, результаты которых иногда подтасовывались) соратник Трухильо Хоакин Балагер. На него большое влияние в плане охраны окружающей среды имела его сестра и он в качестве одной из первоочередных задач повел войну с лесопилками, которые после смерти Трухильо угрожали свести на нет все леса. Война была настоящая - с применением огнестрельного оружия как против бедных сквоттеров, так и давних добрых светских знакомых, понастроивших "дачки" в тамошних джунглях. Балагер прожил долгую жизнь, несколько раз избирался президентом, не всегда честно, однако он основал несколько заповедников и сохранил леса в своей стране. Политически, говорит Даймонд, он по уши в крови, умер он за 90, в начале 21 века.

Подробно об Индонезии и Папуа-Новой Гвинее писать не буду, просто теоретически Даймонду казалось, особенно глядя на эксплуатацию природы в Советском Союзе и Китае, что в демократической стране (Папуа-Н.Г.) джунгли должны бы сохраниться лучше, однако на деле вышло наоборот - при режиме Сухарто сохранность лесов оказалась лучше.

[Vishenka]

Книга, которую я сейчас читаю, называется [The Chosen. The hidden history of admission and exclusion at Harvard, Yale, and Princeton by Jerome Karabel] - "Избранные. Тайная история приёма и недоступности Гарварда, Йеля и Принстона". О фамилии автора я где-то уже упоминала, хотя в самой этой книге ни слова о ней не встретила, она - сокращение непроизносимого для американцев Корабельщиков. Книга меня чуть-чуть замаяла - 600 страниц с лишним с подробным ссылочным аппаратом, развернутой библиографией. Книга об истории развития американского высшего образования на протяжении 20 века, в ней три раздела - 1900 - 1930 годы, 1930 - 1965, 1965 - 2005.
Я бы, прочтя приблизительно на данный момент половину, дала бы ей другой подзаголовок, что-нибудь вроде "Борьба еврейского населения Америки за возможность равного образования" - такой подзаголовок проиграл бы в броскости (в нем нет имен знаменитых университетов), однако вернее отразил бы содержание.

[Vishenka]

Оказывается, во времена оны, в конце 19 - начале 20 века прием в колледжи США проходил по той же схеме, что и сейчас в Европе - через вступительные экзамены, хотя и с особенностями. Это настолько не похоже на теперешнюю систему, что почти шок для меня.
В начале описываемого периода и в этих конкретных университетах за идеал была принята британская система образования, так называемая "оксбриджская"; джентльмену полагалось иметь широкий кругозор и знать обо всем понемногу, главным считались хорошие манеры и социальная жизнь: клубы и спорт. В хорошие манеры входило требование учиться на "троечку" [gentleman's C]. Зубрилы высмеивались. Немецкая система образования с выпуском узких специалистов, знающих много о малом, не была в чести ни у преподавателей, ни у студентов. Однако к началу 20 века в двери стали громко стучаться дети эмигрантов - ирландцы, итальянцы, поляки, евреи. [WASP]ам они портили светскую жизнь на кампусах, при том, что вступительные экзамены зачастую сдавали лучше. В ответ на это университеты ввели негласную квоту на присутствие евреев - единицы процентов, а для поддержания ее стали требовать от поступающих рекомендательных писем из школы и от выпускников данного университета. Предпочтениями при приеме пользовались три категории абитуриентов: дети выпускников, выпускники частных привилегированных школ и спортсмены. Объявлялось, что желанным студентом является всесторонне развитый человек, а не ходячий придаток к собственным мозгам, поэтому серьезно обсуждаются такие неизмеряемые качества человека, как характер, стабильность его и проч. Немецкие евреи приветствовались в противоположность восточноевропейским.
Конец квотам евреев положил Холокост. Не сразу и даже не автоматически, но довольно быстро.
Еще одним решающим моментом был запуск спутника Советским Союзом ("обскакали!" - была реакция американцев). Тут реформы пошли всерьез, не на шутку. Однако, коснулись они все же не всех. Верхушка общества осталась неприкасаема. В книге выдается "страшный" секрет - количество очков, набранных нынешним президентом в филологической части экзамена [SAT] - оно позорно мало, тем не менее это не помешало ему успешно поступить и закончить плющевый Йель.
Забыла написать сразу, добавляю. Вся история образования рассматривается в свете персоналий - ректоры (президенты университетов), провосты, деканы приемных комиссий, директора боурдинг скулз - подробно рассказывается об их биографиях, жизненном пути, достижениях научных и других. Очень интересно и ничего подобного не помню на русском языке. Такая информация обычно ходит в виде фольклора в околонаучных кругах и вымирает вместе с ее носителями , что неудивительно, поскольку, мне кажется, до сих пор тень страшного сталинского выражения "незаменимых людей у нас нет" лежит на отношении к роли конкретного человека в творении истории. В частности, историю высшего образования в Советском Союзе принято соотносить с постановлениями партии и правительства, а не персоналиями; по известному выражению Черчиля кремлевская политика похожа на подковерную борьбу бульдогов.

[Золушка]

позорно мало, тем не менее это не помешало ему успешно поступить и закончить плющевый Йель

А плющевая лига - это действительно сумасшедше престижно в Америке или это только у нас все с ума сходят? В Американском образовательном центре народ сидит готовится ко всем этим тестам, кого ни спроси, все метят в Гарвард и Йель. А подружка из Лос-Анджелеса пишет, что жизнь настолько расслабленная, что многие до тридцати лет с лишним доживают и вообще не думают о высшем образовании.

[Vishenka]

И то, и другое утверждения - сущая правда. У одних Айви Лиг - свет в окне, другим даже местный комьюнити колледж закончить влом (и финансово прожить без высшего образования труднее, но вполне можно). Сильно зависит от круга общения человека и от отношения к жизни.
Даже образование, полученное в лучших университетах еще не гарантирует автоматический дальнейший успех - семейные связи значат больше в мире чистогана
Однако ниш в обществе много, структура очень слоистая.
Абитуриенты здесь подают документы в несколько колледжей одновременно и, при наличии положительных ответов от нескольких, рассматривают дальше престижность, финансовые пакеты помощи, удаленность от дома и проч.

[Vishenka]

Читая книгу встретила "старого знакомого" - Георгия Кистяковского, "белого русского" (он действительно был в Белой Армии), в 20-х годах получившего химическое образование в Германии и преподававшего в Гарварде, а также участвовавшего в "Манхеттенском проекте" в качестве одного из разработчиков взрывательного механизма атомной бомбы, запускавшего цепную реакцию. Президент Гарварда в то время - химик Конант работал над тем же. О Кистяковском читала в книге [Tuxedo park] о физике-любителе бизнесмене-профессионале Альфреде Лумисе и писала в теме "След русских ученых" здесь, в Литературе.

Несколько лет назад читала книгу Николаса Лемана ["Big test"] - с подзаголовком "история меритократии в Америке". Книга - история основных тестов, на основании которых происходит прием в колледжи - [SAT, ACT], а также Аи Кью теста. Концепция у Лемана резко отличается от таковой Карабела - Леман, как видно даже из подзаголовка книги, предполагает, что меритократия в Америке существует. Карабел в этом старается своего читателя разуверить.

[Золушка]

не гарантирует автоматический дальнейший успех - семейные связи значат больше

Я давно-давно еще читала в Ньюсвике статью, которая называлась что-то вроде "Непотизм - новая американская традиция", там тоже с многочисленными примерами исследовалась эта тема - семейственнности и связей в разных сферах, и в бизнесе и в политике, итог был такой, что только спорт более-менее свободен от этого, а так повсеместно. Я помню была очень удивлена тогда, моя подруга только-только уехала в США тогда и писала восторженные письма - "Американская демократия существует, это не миф". Оказывается, все как у всех.

Абитуриенты здесь подают документы в несколько колледжей одновременно и, при наличии положительных ответов от нескольких, рассматривают дальше престижность, финансовые пакеты помощи, удаленность от дома и проч.

Наши также действуют, но на моей памяти только один мой знакомый уехал в Принстон, остальные едут во всякие скромные места, с целью потом перевестись, а потом через год как правило звонят и рассказывают, что действительно перевелись, но в место еще скромнее, потому что учиться очень тяжело, а основной массе еще и работать где-нить надо, пусть даже и в университете, все равно тяжело (ну это конечно обычные мальчики-девочки, не те, кто денег не считает). Я тоже как-то засомневалась в американской меритократии.

[Vishenka]

Теоретический аргумент из той же книги - противопоставляются джексонианская система равенства прав джефферсонианскому равенству возможностей. Равенства прав в Америке нет. К равенству возможностей стремятся и небезуспешно, я бы сказала.

Во всяком случае, если сравнить систему образования с той, что я неплохо знала - советской и которой наследует нынешняя российская, то американская кажется мне более справедливой. Во всяком случае, про американскую могу сказать так - крайности в ней получают заслуженное. Если у человека выдающиеся способности, а также если их чрезвычайно мало, но есть стремление и мотивация, то человек получит свой Принстон, Гарвард, Йель или комьюнити колледж. Трудно тем, кто посередине - тут начинается непотизм. А как не порадеть родному человечку? За счет этого более способные, но с меньшими связями и деньгами сильно отодвигаются в конец очереди.

Еще один практический аспект - система более прозрачная. Не для всех, конечно, но ищущий - обрящет легче, чем в СССР.

Оказывается, все как у всех.

Мои британские знакомые из мира науки говорят, что в Америке со справедливостью и получением по заслугам, а не по происхождению и деньгам, лучше, чем в современной ЮКей - говорят с горечью.
И еще раз вспомню Черчилля - демократия была бы худшей системой, если бы все остальные не были бы еще хуже. Приложимо к системе меритократии в США. В 50-е - 60-е годы была дискуссия на уровне ректоров университетов о развитии образования и один из них все время ссылался на Эколь Нормаль Суперьёр как положительную модель, однако фора в науке и бизнесе все равно остается за американцами.

Своя рубашка всегда ближе к телу - это общечеловеческая черта. Тот же Карабел пишет книгу о дискриминации не[WASP]ов в образовании, однако волнует его только антисемитизм. Об остальных группах населения он вспоминает чрезвычайно редко, и то в сносках.

[Золушка]

если сравнить систему образования с той, что я неплохо знала - советской и которой наследует нынешняя российская, то американская кажется мне более справедливой.

Российская вообще ужасная. У меня была знакомая, которая провалила английский в МГУ на английское отделение филфака, она поплакала немного и поступила в американский университет. По-моему, ее приняли даже несколько сразу. Тесты конечно не экзамены, там всегда есть элемент случайности, но все равно - я все время про нее вспоминаю, ну как так может быть, здесь, видите ли, английский недостаточно хорош, чтобы учиться, а в англоязычной стране - пожалуйста, все сгодилось.

[Vishenka]

Ой, а я тут вычитала у Карабела пример про Дика Чейни, который меня сразил наповал. Как бы про теперешнее американское правительство считается, что президент Буш занимает должность свадебного генерала, а политику-де определяет его окружение - интеллектуалы Вулфовиц, Рамсфелд, Чейни, которые присматривают, чтобы Буш дров не наломал сгоряча.
Оказывается, Чейни сразу после деревенской школы где-то в глубинке поступил в Йел благодаря тому, что подружка познакомила его с восходящим нефтяным магнатом, выпускником Йеля 1948 года. Выпускнику этому Чейни понравился и он позвонил в приемную комиссию с просьбой принять (это нормально, американские ун-ты очень доверяют и даже просят мнений выпускников об абитуриентах). Чейни взяли на полное довольствие (редкий случай), не в последнюю очередь благодаря способности быстро бегать на футбольном поле и цепко хватать мяч Однако чуть не первую же сессию Чейни провалил, из Йеля пришлось уйти. Он закончил другой университет, сильно поскромнее [U of Wisconsin?], однако плющевые связи не растерял. Такой вот интеллектуал

С другой стороны, одним из аргументов столпов, определявших образовательную политику, было то, что и богатые люди должны получать хорошее образование (влияние ведь на текущие события у них большое благодаря наличию денег), а не только умные. Другое дело, что до образовательных реформ середины 20 столетия престижные американские ун-ты были не приютом интеллектуалов (Эйнштейн в Принстоне), как мне казалось, а скорее роскошными клубами по дальнейшей выковке "настоящих джентльменов". Наверное, истина, как всегда, посередине - и джентльменство тоже важно.

[Vishenka]

Я тоже как-то засомневалась в американской меритократии.

У Карабела прочла, что термин "меритократия" придумал британец Майкл Янг, который перед смертью, году в 2000 приблизительно, написал раздраженную статью на тему "я придумал этот термин саркастически, а вы, ребята, все на него серьезно повелись"

[Vishenka]

Лихорадочно читаю "Красное колесо" Солженицына - не довелось раньше. Давно решила, что покупать его книг я не буду, не люблю его позы Учителя жизни, однако взятая в библиотеке книга неожиданно понравилась. Темой Первой Мировой войны, незаслуженно обойденной русской литературой, но столько давшей западным литературам (Хемингуэй, Ремарк, Лоуренс), я интересуюсь.

Из стилевых особенностей книги очень не нравятся две - киношные "экранные" врезки и злоупотребление в тексте фрагментов предложений, написанных заглавными буквами - неверие в то, что читатель сам разберется, где и что важное, а что - нет. "Обратите внимание - вот это так важно, что я даже написал это ПРОПИСНЫМИ БУКВАМИ". И в Интернете, и в печатных текстах я этого не люблю, так же, как злоупотребления восклицательными знаками и двоеточиями - мнимая глубокомысленность.

[Vishenka]

Все-таки писатель должен сам себя от сценариста отличать.

Солженицын продолжается - "Матрёнин двор" все-таки гениальная вещь, на века, понравилась гораздо больше, чем когда в первый раз читала (н-ное число лет назад). А вот "Один день Ивана Денисовича", который я читала еще в издании "Роман-газеты" и на тот момент (начало 70-х) очень одобряла как доносящий правду-матку о скрываемом, сейчас оставил только глубоко депрессивное впечатление. Все-таки удивительно, как сильно жизненные обстоятельства влияют на восприятие литературы. Интересно для себя сравнивать впечатления от перечитанного

[Vishenka]

Несколько нелогично, из-за обстоятельств, прочла заключительную часть "Красного колеса" - "Апрель Семнадцатого". Тяжеловато читать многостраничные выдержки из газет, но в общем стиль понравился. Центральное звено книги, пожалуй, опровержение святости в советских глазах Ленина, обсуждение обстоятельств связи его и партии с немецкими деньгами, не очень тесной, кстати, при близком рассмотрении.

Еще раз поразило то, как большевики сильно подтянули культурный уровень народа, выполняя мечты народников. В описании Солженицына народные массы безграмотны, двух слов связать не умеют, голосуют на собраниях и митингах "сами не заметив, как", да и чувствуют себя постоянно охмуренными, "омманутыми", не умея разбираться в обстановке. Спросите меня - лучше бы они оставались безграмотны, чем проходить через ад и чистилище коллективизации и индустриализации, да ведь кто ж спросит

По всей книге режет глаз выпускнице советского вуза, прошедшей весь набор от "Истории партии" до "Научного коммунизма", написание "большевицкий" и "меньшевицкий". Однако, у Бунина поднабрался пренебрежительной орфографии Александр Исаевич.

Большими писательскими находками считаю вплетение в повествование истории собственной семьи ("И из собственной судьбы Я выдергивал по нитке") и удачное применение пословиц (Родишься в чистом поле, а умираешь в тёмном лесе). Изощренной лексики, так характерной для более позднего Солженицына, в книге еще немного - "казистый Церетели", "взрачный Чернов", что-то там баское - вот, пожалуй, и все, что попалось мне на глаза.

[Vishenka]

Прочла тоненькую книжку профессора-историка Колумбийского университета Ричарда Буллиета [Richard W. Bulliet. The case for islamo-christian civilization] - "Факты в поддержку исламо-христианской цивилизации". Специализация его - средневековый ислам. Бернард Льюис здесь тоже "в негодяях", деля это почетное звание с Хантингтоном На вопрос Льюиса [What went wrong?] (подразумевается - у ислама) автор задает свой: "А что же сложилось?" (у него же). Отвечает так: ислам оказался гораздо привлекательнее христианства для новообращаемых в Азии (Индонезия) и Африке, а миссионеры исламские - удачливее христианских, т.е. честную борьбу христианство проиграло (с точки зрения Булиета).
С другой стороны ближневосточные страны, несмотря на старания, проиграли борьбу за вживание в современный технологический и технократический западный мир. Контрастом к продажным ближневосточным диктаторам, стремившимся к увеличению личной власти и установлению собственных династий, Булиет кратко пересказывает успешную историю осовременивания Японии под водительством императора Мейдзи (кажется, по-русски так, а не Мейджи, как по-английски) - вдохновение император черпал у Конфуция.
Показалось цитатой из Кари, однако это цитата из другого американского эксперта по Ближнему Востоку Дэниэла Пайпса: "Если воинственный ислам - проблема, то решение ее - умеренный ислам. Мир наблюдает не столкновение цивилизаций, а скорее борьбу между мусульманскими экстремистами и умеренными..."
Шиитский квиетизм тоже встретился.

[Vishenka]

Прочла вторую книгу цикла "Красное колесо" - "Октябрь Шестнадцатого". В отличие от первой книги "Август Четырнадцатого", здесь уже более знакомые события и действующие лица - много Ленина, Парвус как представитель "мировой закулисы". Но события и лица оценены совсем по-другому, чем в советских источниках, зачастую с противоположным знаком, но не обязательно. Керенскому дается оценка совсем чуть-чуть выше, чем привычная. Николай [II] не тянет на святого великомученика. Ленин вот у Солженицына - прожженный циничный тип. Почитала в сети о переоценках истории http://magazines.russ.ru/znamia/2006/3/ch13.html

Я писала в этой теме по прочтении книги британского автора о Первой Мировой, что для меня новостью были претензии России на проливы - Босфор и Дарданеллы, а вдобавок к ним Константинополь. Оказывается, если бы я прочла "Красное колесо" раньше, это не было бы сюрпризом для меня.

В недоумении оставили последние главы, посвященные роману писателя Фёдора Крюкова с орловской (тамбовской) гимназисткой, смерти ее ребенка. Чувства ее сильно описаны, но вся эта линия как-то "выламывается" из романа, просится (на мой взгляд) в отдельное произведение. Кажется, Солженицын считал Крюкова автором "Тихого Дона" и вообще был человеком, поднявшим шум и бучу вокруг "Тихого Дона".

[Золушка]

В таком виде ссылка не работает, там лишняя скобка у вас, надо так: http://magazines.russ.ru/znamia/2006/3/ch13.html

[Vishenka]

Спасибо, поправила - это издержки транслитерации

[Vishenka]

Не дочитала еще книгу Цуёси Хасегава "Наперегонки с противником. Сталин, Трумен и капитуляция Японии", изд-во Гарвардского университета [Tsuyoshi Hasegawa "Racing the Enemy. Stalin, Truman and the surrender of Japan" 2005]. Как очень часто со мной бывает, про книгу эту услышала по радио, из интервью с автором. Меня очень привлекло в квалификации автора то, что он, приехав из Японии учиться в США, изучал советскую историю, т.е. трудно представить себе человека, более полно владеющего вопросом. Остаются, правда, вопросы предубежденности, но за данным автором я этого не заметила. Книга посвящена памяти Бориса Николаевича Славинского, очевидно, япониста, сотрудничавшего с Хасегавой. В аннотации книги написано, что сейчас автор является директором Центра изучения холодной войны Ун-та Калифорнии в Санта Барбаре.

Будучи под свежим впечатлением от образа "интернационалиста" Ленина, нарисованного в "Красном колесе", согласно Солженицыну желавшего поражения царской России в Первой Мировой ("чем хуже, тем лучше"), поразилась силе желания Сталина отомстить японцам за унижения России в войне 1904 года. Лет 15 назад у Разгона в мемуарах читала о том, как русский патриот, сидя в сталинской тюрьме в 30-х годах, пел осанну диктатору на том основании, что он делает все для величия России.
Совсем непохож на себя в представлении постсоветских историков В.М. Молотов. В изображении Хасегавы он лукавый царедворец.

Однако, главное в книге для меня, конечно, не это, а вопрос - что было причиной капитуляции Японии - атомные бомбы, сброшенные на Хиросиму и Нагасаки или вступление в войну Советского Союза?

Неожиданно для меня (может быть, это широко известный факт), что в природе не существовало приказа президента Трумена о сбросе атомной бомбы. Это был проект военных и решение принадлежало им, мстящим (опять месть!) за Пёрл Харбор.

[Vishenka]

Гонки, которые имел в виду Хасегава, называя так книгу, велись, во-первых между Труменом и Сталиным за сферы влияния на Дальнем Востоке, и во-вторых, между японскими сторонниками заключения мира с союзными державами и противниками этого, готовыми положить за Японию и императора весь народ. Книга очень не развлекательная, временами читать было скучно, например, там, где объяснялись дебри дипломатических тонкостей и языков протоколов. Часто забывались должности, особенно японские - премьеры часто подавали в отставку, однако и отставленные активно участвовали в придворных интригах и формировании политики.
Книгу он кончает интересной главой с обсуждением того сослагательного наклонения, которого как бы не должно быть в истории, например: как быстро сдались бы японцы, если бы атомные бомбы не поспели к сроку? Или А-бомбы были бы, а Сталин бы не вступил в войну? Или если бы союзники гарантировали бы неприкосновенность императора? и т.д.

Расхожее американское мнение о том, что японцы отвергли предложенное им Потсдамское соглашение и как результат этого получили атомную бомбу отвергает как миф. Однако, в Америке еще более популярна сентенция - если бы не было Пёрл Харбора, не случилось бы и Хиросимы. С этим он не спорит, а подтверждает, что месть была решающим фактором в отношениях американцев к японцам.
И японским милитаристам от него достается неслабо.
Сталин у него геополитический игрок.

Интересный факт: оказывается, военный министр США Стимсон фактически спас древнюю столицу Японии Киото, которая горячими головами была предложена как цель номер один.