"Только не в губы" А. Рене

[Золушка]

А я про 'жизнь - это роман' как раз от Вас и узнала. Я точно помню, что эту фразу от Вас слышала. Потом случайно увидела это название на кассете с фильмом в библиотеке, взяла ее. Так узнала про Рене. Сегодня хотела еще что-нибудь взять посмотреть, но так и не решилась, выбрала Трюффо - с ним у меня дела полегче идут (неравноценный обмен, наверное).

Вуаля прислала мне статью, надеюсь, она не обидится, что я ее опубликовала. Тоже разгромная, а автор - суперизвестный критик.

Коммерсантъ
Андрей Плахов

Сумбур вместо мюзикла
// "Только не в губы" в московском прокате


Фильм Алена Рене "Только не в губы" – зрелище, способное уморить даже эстета со стажем. Извращенное удовольствие от кинооперетты, снятой 82-летним французским классиком, пытался получить АНДРЕЙ Ъ-ПЛАХОВ.

Забудем на миг, что это новое произведение 82-летнего мэтра. Тогда покажется, что автор фильма – неумелый подражатель юнца Франсуа Озона, чей фильм "8 женщин" возвел старую бульварную пьеску на пьедестал современного искусства, не брезгующего самой примитивной канвой ради изящной отделки. Вместо мелодраматического детектива – оперетта, уже однажды экранизированная в 1931 году французским режиссером русского происхождения Николаем Евреиновым. Тоже, как и у Франсуа Озона, замкнутое пространство буржуазного дома, тоже семь-восемь персонажей, квипрокво в классическом французском духе, ну и обязательный семейный скелет в шкафу.

Скелет заключается в том, что Жильберта морочит голову Жоржу, своему мужу-сталепромышленнику, будто вышла за него девицей. На самом деле у нее был супруг-американец, который выползает из небытия в образе прибывшего из-за океана финансового партнера Жоржа. От жены требуется организовать французский ужин с винами и паштетами, после чего клиент размякнет и его можно будет развести на хорошие деньги.

Беда в том, что Жорж не только заслуженный металлург, но и прирожденный философ. Он прекрасно видит, что за кокетливой Жильбертой увивается толпа поклонников, но даже не думает ревновать, поскольку имеет научное доказательство верности супруги. Раз он был у нее первым, значит, оставил неизгладимый отпечаток на невинной плоти, который всегда можно "проявить и закрепить". Ведь брак – это сплав двух металлов, а измена – результат первоначальной трещины. Поэтому ее надо скрывать, как страшную тайну. Есть люди, которые покупают только новые дома и женятся на девственницах – Жорж из их числа. Вся эта гинекологическая коллизия не рассказывается в прозе, что было бы пошло и банально, а пропевается в поэтических куплетах. "Тот, кто первым стал, / Навсегда пристал". Или: "Никто не хочет быть вторым, / Ибо третий придет за ним". И наконец: "Пословица права: / 3 всегда, где 2". Символика чисел приводит всех героев фильма по адресу "Набережная Молоке, 23", где и происходит искрометная развязка.

Второстепенные персонажи этой истории – незамужняя сестра Жильберты и молодой влюбчивый художник, изобретатель "кликуизма" (клинообразного кубизма) – легко могут быть выведены за скобки сюжета как дань эпохе авангардистских "измов", в которую и появилась на свет оперетта Мориса Ивэна и Андре Барда. Так что единственной значимой величиной помимо хозяев дома остается американец Эрик Томпсон (комический бенефис Ламбера Уилсона), проговаривающий "Yes!" c неистребимым французским прононсом и дающий повод поспорить (это означает попеть) про недостатки и преимущества разных народов. Американцы оказываются в этой спевке "королями цемента и брезента", а также "повелителями свиных котлет" (читай – "Макдональдсов"); французы же, естественно, превзошли всех в искусстве гастрономии, виноделия и любви, причем им даже "не нужно слов, чтобы выразить любовь". У Эрика как раз с любовью проблема: когда-то в школе его поцеловала восторженная учительница, и теперь девизом американца стало "Только не в губы – / Это так грубо!". Его возмущает, что в кино лижутся без стыда, передавая друг другу микробы. В конце концов, недаром же именно развратные парижане выдумали французский поцелуй.

Переводя дух после шквала плохой музыки и унылых откровений, думаешь, к чему бы это все. Небось сатира на буржуазию, живущую в плену тех же стереотипов, что и 70 лет назад. Один из речитативов-куплетов перемещает довоенный салон в современность: "Заходишь в бар – а там араб, / Заходишь в бус – а там индус". Поется как о диковинке об автомобильной пробке: "Мы оказались взаперти!".

Ален Рене довольно давно страдает клаустрофобией – начиная с лучшего своего фильма "В прошлом году в Мариенбаде". Его герои блуждали по лабиринтам времени и никак не могли вспомнить, где они уже встречались. Даже в анемичных поздних картинах мэтра, все больше тяготевших к мелодраме и мюзиклу, хотя и подпорченных могучим интеллектом, что-то брезжило. А растянутый на две серии скетч "Smoking – No Smoking" был на удивление остроумен.

Именно там засверкал дуэт актеров Пьера Ардити и Сабины Азема. Они играют и в фильме "Только не в губы". Господин Ардити, однако, не обладает артистизмом Марчелло Мастроянни, на которого немного похож и который нестыдно выглядел даже в идиотских ролях. Госпожа Азема имеет возможность продемонстрировать моложавую грацию и красивые платья в стиле ар-деко, но ее талант под управлением супруга Рене меланхолически тоскует. Особенно актрисе удались куплеты: "Если б муж был любовником мне, / Я его бы любила вдвойне". Или: "Хочу, чтобы твой жар пылал сильнее, чем метеорит". На что муж ей резонно отвечает: "Тогда он быстро прогорит".