Париж Хемингуэя и не только...

[Margosha]

Уважаемые Борис и Camilio, с удовольствием читаю ваши сообщения. Я кое-что знаю литературном Париже, и мне так бы хотелось побывать в "литературном Париже", туристические уже были... К сожалению, у меня топографический кретинизм. Уже пробовала, получалось неважно.) По картам ориентироваться не умею. Вы не знаете, есть ли такие экскурсии, или, может быть, кто-то согласиться совершить со мной эту прогулку.

[Camilio]

Boris, я тоже в себе несу очень многое от советской эпохи, и наверняка впечатления о Пикассо будут вспоминаться и через призму того времени.
Margosha, на нашем форуме есть тема с литературной Францией. Попробуйте туда зайти, уверен, найдёте там и единомышленников для прогулок по литературному Парижу.
Ilya.33, так ведь те прогулки когда были! Хемингуэй тоже писал, что жил в не очень-то престижном районе за Пантеоном. Но город-то изменился. Поэтому там сегодня не очень страшно. Спасибо за ссылку на книгу. Где бы её теперь найти...

* * *
На днях СМИ сообщили, что в Берлине закрасили знаменитое граффити на руинах Берлинской стены, которое изображало поцелуй Брежнева и Хоннекера. Может, и не стоило этого делать – всё же история. Хотя у меня отношение к граффити мягко говоря сдержанное: что это, народное творчество или уличное хулиганство? Вся Европа исписана и изрисована, даже Рим не пожалели. На древних его улицах и исторических памятниках граффити и жвачка – бич, с которым власти не знают, что делать. Современные варвары одолели этот древний город…


Это римский источник, совсем недалеко от Капитолийской волчицы.

Едешь ли на поезде или авто, идёшь ли пешком – взгляд везде натыкается на это навязчивое «свободное искусство». И на вернисаж ходить не надо, оно лезет в глаза без спроса. Вот это можно было видеть из страсбургского трамвая «А»:





А это нарисовал мальчишка в пассаже моего дома в Страсбурге:


Тут всё из реальной жизни: MAXI – это супермаркет рядом, LIBERMANN – школа по соседству. А седок на вздыбленном скутере – тоже виденное ежедневно: мальчишки-арабы считали за доблесть проехаться по улице на заднем колесе. Полицейские на авто – тоже вечные «друзья» этих пацанов.

* * * * * * *
По-видимому, первым, кто посчитал граффити за искусство, был упоминавшийся здесь не раз парижский фотохудожник Брассай. В 1956 году нью-йоркский Музей современного искусства выставил его фотографии, на которых были всевозможные каракули, увиденные им на стенах парижских домов. Эти графические изображения были символами того, что в голове у молодежи улицы: животные, птицы, лица, виселицы, сердца и стрелы, черные дырки глазниц черепов. Брассай специально ждал бокового освещения в конце дня, чтобы чётче получились детали и тени на стене. Эта городская тайнопись, эти письмена совсем не были похожи на их современные аналоги: процарапанные, а не нарисованные, эти лица скорее напоминали архаические маски, и были даже не настенными, а наскальными. Они казались произведениями первобытных племен, чудом продолжающих существовать в современном городе.











Брассай показал Пикассо вышедший в Германии альбом граффити. Наверное, чувствовал в нём единомышленника и ждал одобрения. Ведь Пикассо, прежде, чем нашёл свой творческий метод – не запечатлевать в цвете чудное мгновение, а создавать изобразительную форму, передающую структуру модели – провёл много времени в Лувре, изучая африканскую скульптуру, разглядывая маски, идолов, божков, греческую архаику и искусство этрусков. Может, и Брассай в примитивных настенных картинках увидел урбанистическое «протоискусство». Они нашли понимание. Пикассо даже обратил внимание Брассая, что в их псевдонимах двойное «с», как в фамилиях Матисса, Пуссена, Таможенника Руссо – их картины Пикассо покупал и коллекционировал… (Ну-да, при таком принципе селекции в этот клуб «своих» попали бы и другие французы: другой Руссо, Жан-Жак, и Мопассан, и даже Джо Дассен… «Эсэсовцы», ёлки-палки!).

Слышал, что мистика африканских масок так сильно повлияла на Пикассо, что он не раз переписывал лицо-маску Гертруды Стайн в её портрете. Злился и яростно переписывал, объясняя Гертруде, что «перестал её видеть»! 80 сеансов она ему позировала! Ей, наверное, просто надоело, и она согласилась принять свой портрет, какой есть? А может, Пикассо просто терзался, опасаясь Гертруды, если на портрете она снова и снова получалась в стиле его «Авиньонских девушек»:


Посмотрите на двух девушек справа, написанных Пикассо под колдовством африканских масок. И представьте теперь, куда бы его послала Гертруда с её крутым нравом и острым языком (зря что ли в Париже жила молва, что «в гуле её салона сквозь звякание чайных чашек слышен стук падающих голов и шорох оттаскиваемых убитых репутаций»)…

* * * * * * *
В СМИ сегодня обсуждают ещё одну тему – кризис. А вот отрывок о предыдущем мировом кризисе и о Монпарнасе (может, кому-то будут интересны записки Брассая, который оставил воспоминания не только о Пикассо, но и о Генри Миллере):

Брассаи
«Генри Миллер. Портрет в полный рост»
(Опубликовано в журнале: «Иностранная литература» 2002, №1 и выложено на сайте http://magazines.russ.ru/inostran/2002/1/brass.html)

«…“Черный четверг”, 25 октября 1929 года, потряс весь мир. В президентство Герберта Гувера, когда ничто, казалось, не предвещало катастрофы, нью-йоркская биржа вдруг обрушилась в одночасье: это был крах Уолл-стрит. Америка вступила в самый тяжелый кризис за все время своего существования. Подземный толчок раскрыл пропасть, поглотившую пятнадцать миллиардов долларов, и отозвался во всем мире. Сегодня мы знаем, что эта роковая дата стала водоразделом для периода между двумя мировыми войнами. Она положила конец годам изобилия и беззаботной жизни, эпохе “easy money”, когда процветали дома высокой моды, художественные галереи, туристические агентства и дорогие кокотки. Парижа кризис достиг с некоторым опозданием — именно тогда, когда сюда приехал Миллер. Он словно нарочно выбрал этот момент! Конец “безумных лет” Монпарнаса – десятилетия между перемирием 1918 года и крахом Уолл-стрит – и начало периода “тощих коров”: разорений, банкротств, безработицы, нищеты. Преуспевающие художники продавали свои особняки, менее удачливые переходили на хлеб и воду. Что же касается американских художников, образовавших целую колонию на перекрестке Вавен, – их узнавали по неизменным клетчатым рубахам, – то они обратились в бегство и с тоской пересекали Атлантику, чтобы вернуться к своим разорившимся семьям. На Монпарнасе оставалось все меньше иностранных художников, а кризис усугублялся: 4 миллиона безработных в Германии, 30 миллионов во всем мире; 10 миллионов голосов за Гитлера на выборах в Германии, а через два года – уже 14 миллионов; в 1933-м он встанет во главе рейха. Франция эвакуирует Рейнскую область, но, опасаясь немецкого вторжения, начинает строить “линию Мажино”. Надежда, веселье, беззаботность сменяются страхом, тревогой, черным юмором.

Если еще оставалось место, где жизнь казалась по-прежнему приятной, это был Монпарнас, как будто новая “болезнь века” счастливо его миновала. Каким образом этот уголок Парижа, совершенно неживописный, застроенный многоквартирными домами, лишенный индивидуального облика, стал местом притяжения художников всего мира, где рождались культурные и даже социальные революции, – это остается загадкой. Однако слово Монпарнас приобрело за годы его процветания такую силу, что еще долго в окрестностях станции метро Вавен, оформленной в стиле 1900-х годов, ежедневно возобновлялся праздник. В дни, когда мир начинал “сворачиваться”, как кислое молоко, этот квартал, где царила эйфория, свобода и нонконформизм, притягивал к себе даже буржуа, вплоть до простых обывателей, и стал на некоторое время второй родиной Генри Миллера».

* * * * * * *
О самом Брассае. Венгр Дьюла Халаш (встречается и транскрипция Галас) (Gyula Halasz, 1899-1984) взял себе псевдоним Брассай (Brassai) по имени городка Брассо в Трансильвании, где родился. В начале 1920-х годов учился изобразительному искусству в Берлине, а в 1924 году переехал в Париж. Фотографией занялся случайно. С карьерой художника не очень получалось и, чтобы прокормиться, Брассай писал репортажи для французских, немецких и венгерских газет. Потребовались иллюстрации, и Брассай взялся за фотокамеру. Тогда он ещё не считал фотографию искусством.

13 июня 1940 года, когда нацисты вступили в Париж, Брассай успел покинуть город. Скрываясь в полях от низко летавших самолетов, простреливавших дороги, пешком и на попутках добрался до Канн. Он так и просидел бы всё время оккупации на Ривьере, но случайно разговорившись со своим соседом по дому в Париже, узнал, что подвал, где хранились его негативы, не защищен от воды. Безопасность плодов его десятилетней работы стала более важной, чем его собственная безопасность. И Брассай вернулся в Париж, чтобы спасти свои негативы.

Во время оккупации его фотографическая деятельность была ограничена, и он снова занялся рисованием. Показал свои рисунки Пикассо, и тот сказал: «Зачем же ты бросил рисование и занялся камерой, Брассай? У тебя есть шахта с золотом, а ты разрабатываешь шахту, где серебро». А разглядывая фотографии Брассая 1932-1933 гг. об обитателях парижского дна, Пикассо сказал: «Когда видишь, как много вы можете выразить посредством фотографии, понимаешь, чтó не может больше быть объектом живописи. Зачем художнику стараться изобразить то, что прекрасно увековечит фотообъектив?.. Фотография появилась как раз в нужный момент, чтобы освободить живопись от литературы, сюжета и от самого предмета…».


Брассай. "Драгоценность" в баре "Плас Пигаль". 1932 год.
(http://photo.far-for.net/img/big/Img180.jpg)

[arianna pl]

Спасибо, что продолжаете тему.
Как раз перечитываю "Праздник..". Фото очень кстати.
Жаль, что сын не разделяет заинтересевание Хемингуэем.
Да, и за Модильяни отдельное спасибо.

[Nathaniel]

Камилио, огромное спасибо. Как всегда, очень и очень интересно.

Думаете, беллетристика? Мне кажется, вполне реальная история. Может, конечно, с додумками разнообразными, но в основе вполне могут лежать реальные события, очень уж всё тесно и замысловато переплетено.

[Ilya.33]

Долго искал в Париже памятник нашему соотечественнику /российскому подданному, первые годы по крайней мере/ замечательному художнику, другу
Модильяни Хаиму Сутину. Сейчас довольно много его работ висит в Оранжери. И
вот однажды, присев отдохнуть в не по-парижски неухоженном сквере после
блужданий по театральной улице Гаите и её окрестностям, увидел на фоне красного
/рыбного?/ магазина на невысоком постаменте невысокую же фигурку в широкополой большой шляпе.Ещё не прочитав надпись на постаменте, я
почему-то подумал, что это Сутин. Поставили памятник ему вблизи кладбища,
где его похоронили в 1943 году, и последнего его жилища. Стоит он в Sq. G. Baty
в самом начале /или конце/ R. du Maine. Ilya.33

[Ilya.33]

Camilio. Благодарю за исправление моей оплошности. Не догадался я приложить
листочек из Мишлена. Впрочем, я думаю, что каждый интересующийся Парижем
должен иметь атлас, у нас их даже два. Один - Мишлен, другой - L'indispensable.
В последнем - все ближние пригороды. Пишу это т.к. с удовлетворением заметил
Ваше пристрастие к картам /географическим/ - сам такой. Чтобы покончить с
памятником, замечу, что на Вашем мишленовском листочке памятник изображен
маленьким квадратиком точно под буквой "y" в слове "Baty". Ещё немного о Сутине.
В магазине в Оранжери довольно много альбомов и книг с репродукциями и DVD с
интересным документальным фильмом. И последнее. Недавно на родине Сутина в
местечке /посёлке/ Смиловичи прошла выставка живописи Сутина, не полотен -
репродукций. И за это спасибо! Кстати, бабушка не очень жалуемого на этом сайте
Бориса Носика /но это отдельный разговор/ родом из Смиловичей, жила она там с
Сутиным в одно время и наверняка с ним встречалась. С приветом ilya.33

[Ilya.33]

Camilio,здравствуйте! Осмелюсь посоветовать. Когда напишите о Пикассо, перечитайте книжку о нём Голомштока и Синявского далекого 1960 года. Зенит
оттепели и докукурузный Никита.
----
Почему-то у меня Ваша ссылка на Эхо и интервью Носика не сработала. О чём
интервью? Несколько фраз по телефону об Ахматовой и Модильяни? Если так, то я
нашел. На мой взгляд Носику простится очень многое. И "Дантон" с "Одеоном", и
мифическая "Русь Ярославская", и кэгэбэшная любовница Сартра. Простится всё
за "погост 20 века", за рассказы десяткам и сотням тысяч наших сограждан о
несчастных людях, которых /и детей,и внуков, и правнуков которых/ так недостаёт
нашей стране.Кстати , есть два типа литераторов. У одних - можно верить любому
факту. Других - нужно проверять, правда, не им писать путеводители. Ко второму
типу ,например, принадлежал прекрасный писатель К.Г.Паустовский.Это просто
особенность характера.
----
Раз вспомнили Ахматову, к Вам вопрос. Она пишет, что гуляла с Модильяни по
каким-то страшным улочкам за Пантеоном. Часа два бродил я в тех краях, но
никаких страхов там не обнаружил. Это что, поэтическая гипербола?
----
В последние годы в Москве прошло несколько выставок художников Парижской
школы. А несколько дней тому назад мне рассказали, что у И.А.Антоновой были
планы устроить в ГМИИ выставку Сутина , и она даже пыталась начать их
реализовывать. Увы... Желаю успехов. ilya.33.

[Margosha]

Спасибо, с удовольствием вас читаю. И смотрю.

[Camilio]

Ilya.33, спасибо за сообщения и подсказки. Посмотрю в атласе Мишлена. Надеюсь, кто-нибудь из бродяг по Парижу набредёт с фотоаппаратом и на тот "парижский дворик", и на памятник Сутину и разместит тут фотографии, чтобы и другие могли посмотреть...

Kasiopeya, это же удача! – когда с весною приходит желание сделать что-то нужное и полезное (у Вас – выучить французский язык). Значит, к осени Вы уже сможете считать цыплят по-французски! Чтобы это ценное желание не оставило Вас и реализовалось, вот Вам в помощь галльский Петух – пусть он клюёт и стимулирует. Петух не чей-нибудь, а самого Пикассо! И считать цыплят он умеет как по-французски, так и по-испански.


Про кафе "Версаль" не знаю, к сожалению. Может, Ilya.33 в курсе?


* * *
Дорогие друзья, я на месяц-полтора ухожу с форума. Мировой финансовый кризис добрался и до меня. Кушать хочется каждый день, и почему-то это не надоЕДАет (пардон, корень этот чудится уже в каждом слове…). Придётся пошабашничать. Вы пока общайтесь без меня. Camilio

[Boris]

Дорогие друзья, я на месяц-полтора ухожу с форума. Мировой финансовый кризис добрался и до меня. Кушать хочется каждый день, и почему-то это не надоЕДАет (пардон, корень этот чудится уже в каждом слове…). Придётся пошабашничать. Вы пока общайтесь без меня. Camilio

Удачи вам. будем ждать возвращения. :-)

[Camilio]

Тихий тупичок с деревенскими кустиками и вьющимися растениями у старых домиков. И это на Монпарнасе! Когда я случайно наткнулся на него в первый приезд в Париж, очень удивился. Я ещё не знал, что это историческая Villa Marie Vassilieff. (Слово “Villa” сбивает с толку, но это никакая не вилла, а «тупик среди индивидуальных домов», как сказано в словаре. Тупик этот буквально затерялся: на домиках таблички с адресом отсутствуют; в списке улиц, площадей и пассажей в парижском атласе “Michelin” он не значится. В туристских путеводителях ему приписан адрес 21, Avenue du Maine, но и дома под номером 21 на этой авеню не существует! Если кто захочет сходить в этот почти виртуальный тупик Марии Васильевой, ориентируясь по карманному мишленовскому атласу, ищите его в квадрате L11 на странице 48 (14-ый аррондиссман), это северо-западнее Tour Montparnasse – на карте он обозначен маленькими буковками как “Villa Marie Vassilieff”, хотя в перечне улиц его нет).

Это потом я узнал, что здесь сто лет назад жила русская художница Мария Ивановна Васильева, стипендиатка русской императрицы, и что у Марии здесь была мастерская. В начале Первой мировой войны Мария была медсестрой во Французском Красном Кресте. Тогда же она открыла здесь столовую "Cantine des artistes" для бедствующих сотоварищей-художников, чтобы они, лишившись доходов, не умерли с голоду. Училась у Матисса, и на её творчество повлияли Сезанн и кубисты.

Я очень сожалею, что потерял часть своего «французского» архива, и теперь могу показать вход в тупичок с Avenue du Maine лишь по этой отсканированной фотографии:


В конце тупичка сегодня расположен Музей Монпарнаса. Говорят, именно в бывшей мастерской-столовой Марии Васильевой. А в других помещениях и сегодня живут и творят художники. А какие люди бывали здесь сто лет назад! Пикассо, Брак, Модильяни, Сутин, Цадкин, Жакоб, Матисс, Леже, Фужита… Щукин, знаменитый русский коллекционер, начал покупать работы Матисса после статьи Васильевой о нём в журнале «Золотое руно» (всем известный «Танец» в Эрмитаже куплен под влиянием той публикации).


Париж, 1916 г. Мария Васильева (самая маленькая, в шляпке) и её друзья Макс Жакоб (со шляпой в руках), Анри-Пьер Рош (в военной форме, сзади), Мануэль Ортис де Сарате (в шляпе) и Пабло Пикассо (в кепке) перед кафе «Ротонда». Снимок Жана Кокто.

В 1990-ых годах мэрия 14-го аррондиссмана Парижа решила перестроить тупичок: что-то там снести и возвести пятиэтажки. Но художники яростно воспротивились этому. Их поддержали другие парижские интеллектуалы. Лидером этого резистанса был фотохудожник Роже Пик. Власти сдались. И мастерские художников остались нетронутыми.

* * * * * * *
Говорят, через два-три рукопожатия все земляне знакомы друг с другом. Выходит, через одно рукопожатие я общался с Марком Шагалом (умер в 1985 году), Жоржем Браком (умер в 1964 году) и Фернаном Леже (умер в 1955 году). Моё виртуальное общение с ними произошло в 2005 году в квазивиртуальном тупике Марии Васильевой. Я не спятил – в этом тупике я познакомился с последним из мамонтов-реликтов Монпарнаса – скульптором Франсом Крайсбергом (Frans Krajcberg). А он был знаком с упомянутыми художниками. (Тут я опять расстраиваюсь, вспомнив об утерянных фотографиях, где я снят вместе с Крайсбергом в тупике Марии Васильевой… Прикоснулся к Живой Истории, а свидетельства не уберёг…).

Сегодня, 5 июня, – Всемирный день охраны окружающей среды. И это повод вспомнить о гражданине Франции и Бразилии, а вернее – о гражданине Земли Франсе Крайсберге, защитнике влажных лесов Амазонии, «лёгких» Земли.


Защитник парижского тупика Марии Васильевой Роже Пик (слева) и защитник лесов Амазонии Франс Крайсберг

Франс Крайсберг родился в Польше в 1921 году. Во время Второй мировой войны немцы уничтожили всех его родных. Полный горя, после войны он оказался в Париже, но воспоминания о войне гнали его из Европы. В 1948 году Марк Шагал помог ему погрузиться на судно, отплывавшее в Бразилию. В этой необъятной стране с почти дикой природой Крайсберг надеялся найти покой и начать новую жизнь. Он стал гражданином Бразилии, хотя каждый год приезжал на несколько недель в Париж – в тупике Марии Васильевой у него сохранялась мастерская.

В Бразилии Крайсберг увидел, как уничтожаются девственные дождевые леса Амазонии и снова потерял покой. Он обвинил Всемирный Банк, который прокладывал магистрали через леса, не заботясь о сохранении природы: спустя всего два года после пуска дорог в эксплуатацию, на расстоянии в 200 километров по обе стороны от них невозможно было найти ни одного живого дерева! Леса гибли так быстро, что через год, приезжая на то же место, Крайсберг не мог его узнать. «Лёгкие» планеты незаконно выжигались ради земельных участков.

В 1978 году Франс Крайсберг, парижский арт-критик и философ Пьер Рестани (Pierre Restany) и художник Зепп Бендерек (Sepp Baendereck) в верховьях реки Рио Негро сняли документальный фильм «Манифест Рио Негро», в котором они возвысили голос в защиту природы Амазонии. В подписанном ими Манифесте они заложили концептуальные основы нового экологического мышления, названного ими «натурализмом». Его идея в том, что люди искусства, как вообще все люди, должны формировать новое экологическое видение: все сферы человеческой жизни – социальной, политической, религиозной – должны освободиться от амбиций властвования над природой, нужно воспитывать в человеке острую чувствительность к «суверенной роли природы».


Авторы «Манифеста Рио Негро» об интегральном натурализме, слева направо: Зепп Бендерек, Пьер Рестани и Франс Крайсберг


Крайсберг организовывал выставки своих фотографий об уничтожении лесов Амазонии


Автограф мне от Франса Крайсберга


Крайсберг в дверях своего ателье


Пионер экологического искусства

Скульптуры Крайсберга из стволов, ветвей и коры обгоревших амазонских деревьев:














Вот так сжигают Амазонию:











Слева направо: Пьер Рестани, Франс Крайсберг и Роже Пик

На далёкой Амазонке не бывал я никогда, но и мне жаль, что в солнечной Бразилии «такое изобилие невиданных зверей» может кончиться.

В Интернете наткнулся на сообщение, что мэрия Парижа провела выставку скульптур «памяти Франса Крайсберга». Стало быть, нет уже отца экологического искусства Бразилии…

[Ka]

Camilio, спасибо за интересный (как всегда) рассказ.
Вот несколько фотографий пассажа (я встречала именно название "пассаж", так и запомнила) Марии Васильевой, сделанных в мае 2006г.

[Elnast]

Камилио, как хорошо,что вы снова на форуме. С чтения вашей темы сегодня начался мой день. Какой же вы всё таки молодец!

[Camilio]

Ka, я очень благодарен Вам за столь существенное дополнение рассказа Вашими фотографиями (и какого прекрасного качества!! Снимок с видом на Монпарнасскую башню особенно удачен – я вот не увидел такого ракурса. Так сказать, взгляд из прошлого века в век 21-ый). Благодаря Вашим фото, те, кто ещё только планирует поездку в Париж, будут подготовлены к "походу" в этот исторический пассаж гораздо лучше меня – я забрёл туда случайно.
Да, многие предпочитают называть его по-парижски "пассаж", а не "тупик". Просто мне кажется, что "пассаж" – это крытая улочка, через которую проходят из одной улицы на другую, а здесь же выхода никуда нет (в конце "пассажа" – помещение музея). Ну, в принципе, это дело вкуса.
Ещё я увидел на Вашем фото, что появилась табличка с номером "21" на доме у входа в "пассаж".
Ещё раз спасибо за вклад! (Скопировал Ваши снимки, теперь буду их внимательнее разглядывать) .

Ilya.33, приятно узнать, что мы с Вами тоже знакомы! Правильно ли я Вас понимаю, что Вы встречались с самим Пикассо или кем-то из его друзей? Если да, может, расскажете? Это было бы очень интересно! А про отчество М.Васильевой – я встретил "Ивановна", но, может, я и ошибаюсь вслед за источником. А "шабашки" – ещё будут вмешиваться в жизнь, теперь это неизбежно...

Elnast, мерси за тёплый отклик! Удачи и везения Вам!

[Ka]

Скопировал Ваши снимки, теперь буду их внимательнее разглядывать

Тогда вот еще несколько.
Здесь подвяли увивающие и облагораживающие вид вьющиеся растения и видно, что за домишки:


Вход в музей Монпарнасса (мы не заходили внутрь):


Дальний конец тупика:

[Camilio]

Ilya.33, с удовольствием узнаем Ваши истории! Напишите, пожалуйста, – уверен, все прочитают с интересом!

[Camilio]

Зашёл я недавно к товарищу на работу. Озабоченный экологическими проблемами, он рассматривал на мониторе ледники Тянь-Шаня, снятые из космоса. Пожаловался: солевая пыль с высохшего Арала оседает теперь на ледниках и нарушается сложившийся веками режим их таяния. Показал фотографии уродцев-мутантов, возникающих в животном мире – последствия атомных испытаний на Семипалатинском полигоне. Испытания проводились ещё в 1950-60-ые годы, а последствия обнаруживаются и сегодня. Особенно впечатлила фотография поросёнка с «человекообразным» рылом, обильно поросшим щетиной.

Мутанты были страшными, и, чтобы выйти из угнетённого состояния, я предложил: «Давай проверим одну гипотезу. Компьютер у тебя шустрый, Интернет скоростной, и программа “Google–Earth” быстро внесёт ясность в этот вопрос». Я рассказал другу о гипотезе, которую здесь в разных постах уже упоминал: Хемингуэй в своём «Празднике…» спрашивает жену Хедли, правда ли, что две арки в Париже и «Сермионская» арка в Милане находятся на одной оси. Друг загорелся, и мы, используя его служебное положение и казённый компьютер, в рабочее время занялись проверкой гипотезы Хемингуэя. Запустили “Google–Earth”, нашли Париж, потом Триумфальную арку:


Затем восточнее её нашли арку Карусель:


Сориентировали две парижских арки так, чтобы их центры лежали точно на горизонтальной оси монитора (здесь я привожу «загрубленный» снимок, он есть результат скрупулёзного труда моего друга; для повышения точности он тщательно совмещал несколько слоёв-проекций, снятых из космоса в «мелком» масштабе):


Потом «поехали» по горизонтальной оси вправо от Елисейских Полей, Тюильри и Лувра – на восток, в сторону Италии. Чтобы не сползти с оси, «поехали», удерживая нажатой клавишу со стрелкой – мышку не трогали. Вот что получили, загрубив масштаб:


Оказалось, что ось, на которой «сидят» две парижских арки, проходит севернее Милана. И, следовательно, она не проходит через «Сермионскую» арку в Милане. Гипотеза Хемингуэя не подтвердилась.

«А красивая была легенда… Вечно ты всё своим любопытством испортишь…», – пожалел друг. Опыт применения космической картографии к дилетантскому хемингуэеведению оказался разрушительным.

Потом я зашёл на сайт с набросками из альбома Пикассо для «Герники»:






Рабочий день закончился, и мы пошли пить пиво.

То ли за пивом я чересчур озаботился окружающей средой, то ли впечатления от кричащих набросков Пикассо сказались, а может, в подкорке всплыли страшные предсказания пандемии свиного гриппа из Мексики – в общем, проснулся я ночью от кошмара: мычащие и ржущие небритые свиные мутанты наводнили Елисейские Поля и сад Тюильри. Вот такой «синтетический» эффект получился.

[Dr.Bo]

Я рассказал другу о гипотезе, которую здесь в разных постах уже упоминал: Хемингуэй в своём «Празднике…» спрашивает жену Хедли, правда ли, что две арки в Париже и «Сермионская» арка в Милане находятся на одной оси. Друг загорелся, и мы, используя его служебное положение и казённый компьютер, в рабочее время занялись проверкой гипотезы Хемингуэя...

...Оказалось, что ось, на которой «сидят» две парижских арки, проходит севернее Милана. И, следовательно, она не проходит через «Сермионскую» арку в Милане. Гипотеза Хемингуэя не подтвердилась.

...«А красивая была легенда… Вечно ты всё своим любопытством испортишь…», – пожалел друг. Опыт применения космической картографии к дилетантскому хемингуэеведению оказался разрушительным.

Позвольте поприветствовать всех присутствующих. Я и есть тот самый друг, которого упоминает Camilio, и с удовольствием выражаю свое почтение всем участникам данного форума.
Описанный экскурс в историю и легенду действительно помог нам кое-что выяснить.
В истории - что Хэмингуэй, слава Богу, не счел нужным тратить драгоценное время на проверку легенды о том, что все три арки находятся на одной геодезической прямой, и тем самым не лишил нас с вами возможности иметь на одну хорошую книгу больше. А может быть, даже и не на одну.
В легенде - то, что крутой нрав Наполеона не помешал его инженерам втереть императору очки и выполнить его просьбу или даже приказ без должного усердия, следствием чего стала такая большая ошибка в выборе места для будущей триумфальной арки вблизи Милана. Даже самая приблизительная оценка по гугловской карте свидетельствует об отклонении в три-четыре сотни километров! Похоже, наполеоновские интенданты чуяли, что к моменту завершения строительства арки спрашивать с них за добросовестность и качество будет некому, и предчувствия, как известно, не обманули их - Наполеон просто не дожил до возможности триумфального въезда в Милан. Техническую ошибку я исключаю, т.к. трудно заподозрить маркшейдеров 19 века в невежестве. Скорее всего, это был своеобразный "тихий" протест против императорской прихоти. Думаю, что это отдельная тема.

[Camilio]

Ilya.33, а Вы не были знакомы с полярным штурманом Валентином Аккуратовым? Был у меня когда-то коллега по работе, Владимир К., племянник В.И. Аккуратова, и он рассказывал, что именно его дядя в 1930-ые годы придумал какие-то простые карты для полярных лётчиков, по которым в высоких широтах можно было летать по прямой (наверное, это те карты, которые Вы имели в виду?). Володя говорил, что в годы освоения Крайнего Севера и прокладки Севморпути они существенно облегчили навигацию, и служат до сих пор.

Однажды Володя рассказывал:
— Прихожу в гости к дяде… А у него на коленях Клаудиа Кардинале сидит…
— Как так?
— Ну… На фотографии… Дядя был советником на съёмках советско-итальянского фильма «Красная палатка»… Ну, и сфотографировались на память…

[Camilio]

Ilya.33, большое спасибо за рассказ! Тема наша – для путешественников, и, следовательно, в той или иной степени связанная с картами и навигацией, поэтому Ваш рассказ – в теме. Думаю, многим было интересно узнать, что представляло собой штурманское дело совсем ещё недавно. Спасибо за воспоминания.

Elnast, я тоже в детстве наблюдал, как темнеет мякоть яблок (ответ, правда, сам нашёл). Быстрее всего темнели побитые бока или откушенные места у яблок «скороспелка» (действительно "самые первые", как Вы отметили) – буквально на глазах.
Однако, мы сбились с курса – парижской темы (штурман Аккуратов этого бы не допустил, да и модератор Nathaniel сейчас возьмётся за нас). Скорректируем курс. Хотите, чтобы Ваш папа физик сказал, что Вы молодец? Задайте ему вопрос: а правда ли, что кубизм Пикассо и специальная теория относительности Эйнштейна имеют общие корни – в трудах французского математика Пуанкаре? Ещё больше порадуете папу, если подарите ему книгу Артура Миллера, тёзки и однофамильца знаменитого драматурга, где об этом написано: “Einstein, Picasso: Space, Time, and the Beauty That Causes Havoc” By Arthur I. Miller, Basic Books, 2001. Как всякий научник, Ваш папа, очевидно, читает по-английски. Наверное, в Дубаи эту книжку найти или заказать можно. Чтобы облегчить поиски, вот как она выглядит:

Книга не содержит уравнений и формул, поэтому она не отпугнёт форумчан, страдающих математической фобией.

[Elnast]

Спасибо, Вам Камилио. Обязательно поинтересуюсь насчет книги. Хорошая книга ведь и сегодня - лучший подарок.
А насчет того, что мы немного отклонились от темы, думаю, ничего страшного. Ведь вы, как человек предусмотрительный, добавили в название "...и не только..."
Ваши посты, как парижские средневековые улочки - расходятся в разные стороны, но неожиданно пересекаются и неизменно приводят в самые замечательные места.

[Camilio]

Ilya.33, спасибо за сообщение! Воспоминания, похожие на рассказы Бенедикта Сарнова – он тоже был вхож к И.Г. Эренбургу. А у Вас не сохранились какие-нибудь семейные фотографии, связанные с Эренбургом и Сартром (может, и с Пикассо и Хемингуэем)? Если отсканируете и разместите их здесь, думаю, многим они были бы интересны, особенно если сопроводите их рассказом. Знаете, так бывает – для публикации в журнале или газете они вроде бы не подходят, а здесь вполне подошли бы, Интернет ведь более демократичен.

А как сложилась жизнь Фани?

[Camilio]

Ilya.33, я чувствую, у Вас есть что рассказать не только о Марии Васильевой... Если вспомните что-либо интересное, Вы ведь можете начать и свою собственную тему (если она не вписывается сюда). А о М.Васильевой будем рады прочитать.

[Camilio]

Ilya.33, если Вы поддерживаете связь с дочерью Фани, можете ли Вы спросить её, сможет ли она предоставить для нашего форума что-нибудь интересное из её архива И.Г. Эренбурга? (Если она живёт сейчас не в Вашем городе, даже это не помешает – благодаря Интернету, мы теперь все связаны не через рукопожатия, а непосредственно! И она сможет зайти на наш форум там, где живёт сегодня, если Вы ей сообщите адрес InFrance). Извините за навязчивость.

Я читал у Эренбурга, что в Париже он увлекался фотографией и даже издал в Москве книгу «Мой Париж», где собраны сделанные им фотографии. Мне эта книга не попадалась. Думаю, всем здесь на форуме было бы интересно увидеть Париж того времени, да ещё и глазами Эренбурга. (Я так понял, что и Вам самому интересны такие фотографии, поэтому выше я и вывесил то, что у меня было из старого Парижа). Можно ли что-то отсканировать и вывесить из той книги?

Вот как И.Г. Эренбург писал о своём увлечении фотографией в Париже 1930-ых гг. («Люди, годы, жизнь», Книга третья): «… я… спокойно бродил с фотоаппаратом «лейка» по улицам Парижа: снимал дома, уличные сцены, людей. Это было подлинной страстью… Человек, которого фотографируют, … не похож на себя: заметив наведенный на него объектив, он тотчас меняется… Фотографии, которые меня увлекали, были человеческими документами, и не будь на свете бокового видоискателя, я не стал бы бродить с аппаратом по улицам парижских окраин. Боковой видоискатель построен по принципу перископа. Люди не догадывались, что я их снимаю; порой они удивлялись, почему меня заинтересовала голая стена или пустая скамейка: я ведь никогда не поворачивался лицом к тем, кого снимал…

У меня не было амбиции фоторепортера. В книге «Мой Париж», где собраны сделанные мною фотографии, нет ни одной «актуальной»… Я …фотографировал… тот Париж, который полюбил в ранней молодости… Парижане живут на улице, и это облегчало мою работу: я снимал влюбленных, людей, которые сплетничают, мечтают, ссорятся, пишут письма, танцуют, падают на мостовую замертво…

Иллюстрированный еженедельник «Вю» напечатал страницу моих фотографий консьержек. Нужно сказать, что многие из консьержек отличаются крутым нравом. Я снял одну на пороге дома, готовую шваброй отразить атаку. Эта женщина разгневалась, требовала в редакции, чтобы ей сообщили мой адрес, хотела пустить швабру в ход…

Альбом моих фотографий с написанным мною текстом был издан в Москве. Эль Лисицкий сделал обложку и фотомонтаж – я снимаю с помощью бокового видоискателя, причем у меня четыре руки: две держат фотоаппарат, другие две стучат на пишущей машинке. Редактором книги был Б.Ф. Малкин, тот самый, которому Маяковский писал:

«Когда, убоясь футуристической рыси,
в колеса вставляли палки нам, –
мы взмаливались:
«Спаси нас, отче Борисе!»
И враги расточались перед бешеным Малкиным».

Я неожиданно очутился среди «левых» начала двадцатых годов».

«Лейку» я вскоре забросил: не было на неё времени. Во время «странной войны» ко мне пришел инспектор Сюртэ и сказал: «У вас приспособление для сигнализации вражеским самолетам». Он направился в угол, где стоял покрытый пылью обыкновенный аппарат для увеличения фотографий, и долго его рассматривал…

Конечно, моя книга фотографий узка – это не весь Париж, это только мой Париж того времени. Парижей множество… Я фотографировал не чужой мне город …: я знал назубок улицы, скамейки, людей, которых снимал…»


Портрет Эренбурга работы Пикассо. «Тебе, мой друг. Пикассо. 29 августа 1948 г.»

[Camilio]

Мечтательница, отделение связи на Эйфелевой башне – то редкое место, где обычная неспешная почта выигрывает у Интернета и сотового телефона. Потому что тут печать – есть куда ставить. С надписью “Paris Tour Eiffel” и датой открытка с башни – уже даже не сувенир, а юридический документ, сертификат. О том, что хоть «весь Париж на ладони, ты счастлив и нем», а вот – подумал ты о родном человеке или друге на этой заветной башне в волнительный момент, отправил ему привет. Порадуйте родных!

* * * * * * *
Nathaniel, Вы как всегда на боевом посту, и готовы помочь. Спасибо за подсказку! С Вашей помощью я нашёл упоминание об альбоме Эренбурга «Мой Париж» в теме «Париж, который мы потеряли».

Без спроса у мэтра séisme я позаимствовал с его поста вот что: «…Известный писатель Илья Эренбург создал свой фотоальбом «Мой Париж»…Фотоальбом «Мой Париж» – «вставной» эпизод в творческой биографии Эренбурга, хотя фотографировать он начал еще в двадцатые годы. Но это были в основном снимки друзей и жены «на память» – в кафе, на улице. Когда в 1931 году окреп замысел фотокниги, в которой собственные снимки сопровождались бы авторским текстом, Эренбург приступил с присущим ему энтузиазмом и энергией к фотосъемкам. Свою новенькую «Лейку» (самый престижный и дорогой малоформатный фотоаппарат той поры) он оснастил боковым видоискателем, доведя этим репортажный метод съемки до логического завершения: персонажи и не подозревали, что стоящий к ним боком человек фотографирует их, а не девушку на другой стороне улицы. …Остается добавить, что весь фотоматериал – полторы тысячи авторских негативов и отпечатков – погиб в 1940 году, когда фашисты заняли Париж…На выставке «Париж Ильи Эренбурга» в музее А. Ахматовой в Фонтанном доме в Петербурге, организованной биографом писателя Б. Фрезинским, были представлены альбомные фотографии в компьютерной обработке, близкие к утраченным оригиналам…
Борис Манушин
"PhotoNews"

Séisme, благодарю за этот кусок. Надеюсь, Вы не будете в обиде за цитирование.

[Camilio]

Оказывается, в 2007 году в издательстве «Мосты культуры» вышла книга Бориса Фрезинского "Илья Эренбург с фотоаппаратом: 1923 – 1944". Издание подготовлено при поддержке Музея истории фотографии в Санкт-Петербурге.

[Camilio]

Когда-то – сто лет назад – был на Монмартре, стоял на приколе, такой «Корабль-прачечная» – “Bateau-Lavoir”. Был, да сплыл: сгорел в 1970 году “Bateau-Lavoir”. Так поэт Макс Жакоб называл деревянный барак, дом номер 13 на улице Равиньян (Rue Ravignan), в котором в первые парижские годы он делил кров с приятелем-художником. Художник был росточка маленького, но вот с таким длинным именем: Pablo Diego José Francisco de Paula Juan Nepomuceno María de los Remedios Cipriano de la Santísima Trinidad Martyr Patricio Clito Ruíz y Picasso. Всё запомнили? В обиходе художник пользовался только первым и последним именем: Пабло Пикассо. Имя скоро станет действительно большим.

В этом деревянном бараке, стоявшем на откосе Монмартрского холма, когда-то располагалась фабрика пианино некоего мосье Тьонвиля, который в 1899 году решил разделить её на мастерские и сдавать их художникам. С улицы Гарро (Rue Garreau) барак казался пятиэтажным курятником:




… а с улицы Равиньян (сегодня там площадь Эмиля Гудо, Place Émile-Goudeau), где был расположен вход, – одноэтажной хибарой:




Это “Bateau-Lavoir” в 1920-ые годы.
23-летний Пикассо поселился здесь весной 1904 года и прожил 5 лет. Здесь он писал при свете керосиновой лампы (а когда не было денег на керосин – при свечах) своих клоунов и арлекинов. Здесь полгода прокорпит он над «Авиньонскими девушками», с них начнётся кубизм.

Барак без света и тепла был домом непризнанных гениев – бедных художников и их подруг. В лабиринте дешёвых клетушек жила целая колония писателей и художников, в том числе Брак, ван Донген, Грис, Дерен, Вламинк, Модильяни. Бедность была нормальным состоянием молодых артистов, хотя квартирная плата была в общем-то низкая, а мелкие рестораторы отпускали в кредит. Вопрос отопления не существовал: в Париже подобные берлоги не имели печей, а стало быть и не отапливались. Пикассо рисовал в мастерской, где зимой ночью замерзала вода в кастрюлях. Оставаясь дома, часто не вылезали из постели. Чтобы согреться, шли в Национальную библиотеку, вечером грелись в кафе.


Пикассо на Монмартре. Мостовая за его спиной поднимается вверх. По-видимому, он стоит на Rue Ravignan и обращён лицом к “Bateau-Lavoir”, который за спиной фотографа.


Пикассо в 1904 году, когда он поселился в «Бато-лавуар»

В «Бато-лавуар» единственный на все пять этажей кран с водой находился в подвале, куда все ходили с вёдрами. Однажды утром Пикассо встретил здесь девушку с густой каштановой чёлкой, из-под которой смотрели зелёные глаза. Обитатели дома звали её Прекрасной Фернандой. Увидев красавицу, Пабло забыл, зачем пришел, и вернулся к себе с пустым кувшином. В другой раз, встретив девушку на лестнице, он остановил её, подав котёнка с чёрным носом, и предложил зайти к нему в студию. Она зашла и осталась.


Это и есть красавица Фернанда Оливье, подруга Пикассо, делившая с ним жизнь в начале его карьеры в «Бато-лавуар».

В «Бато-лавуар» ни у кого не было ключей – двери не запирались, так как красть было нечего. То, что сегодня продают на аукционах за десятки тысяч долларов, тогда ещё ничего не стоило. Пикассо стал первым, кто обзавёлся замком и запирал там настоящее сокровище – свою Фернанду! Поскольку Пикассо, этот ревнивец (у хлопца – испанская кровь!) запирал Фернанду на ключ, она чаще всего проводила время за чтением, лёжа на жёстком диванчике, в то время, как он рисовал или выходил за покупками, не разрешая ей ни на шаг уходить одной из дома.

Когда Пабло и Фернанде нечем было заплатить за уголь, они неделями переживали кризис, лёжа под грудой одеял. Иногда воровали молоко и круассаны, которые разносчики оставляли у дверей буржуа...


«Портрет женщины в платке». 1905. Гуашь. (Это Фернанда)


Портрет Фернанды

Фернанда Оливье написала весьма женские, но очень ценные, потому что они правдивы, воспоминания о годах совместной жизни и любви с Пикассо, с самых голодных и всё же вспоминаемых с наибольшей теплотой лет до уже начинающегося благополучия. Много женщин было ещё потом в жизни Пикассо, но все они имели дело уже с художником знаменитым и богатым, а эта не знала о нем ничего, когда он подал ей, спускающейся по лестнице, котёнка и пригласил в мастерскую, где она оставалась несколько счастливых и бурных лет.

Вскоре торговцы картинами стали приобретать полотна Пикассо – их не смущала его манера торговаться с заряженным револьвером в руке. Так как Пикассо часто рисовал ночью, спали они до обеда. К ним можно было достучаться только когда приходили коллекционеры и маршаны, а до этого самый свирепый стук в дверь не давал результатов. Консьержка всё чаще кричала в замочную скважину: «Мосьё Пикассо, это кто-то серьёзный!» – что означало: «Пахнет деньгами!». Приходилось, хочешь не хочешь, вставать.

Со временем Пабло с Фернандой переехали в более уютную квартирку на бульваре Клиши. Вместе с хозяевами там поселились три сиамских кота, любимая собака и ручная обезьянка.


1911 год. Здесь Пикассо с кошкой. Может быть, это тот выросший котёнок, который «познакомил» Пикассо с Фернандой.


Около 1915 г. Пикассо в своей мастерской – позирует в боевой стойке. Хемингуэй мог бы поучить его боксу, но его ещё нет в Париже. В те годы мода на тщедушность и бледное лицо уже уходила. Стали цениться сила и здоровье: район Монмартра был домом апашей, и приходилось поддерживать физическую форму. В ночных прогулках по Монмартру Пикассо чувствовал себя безопаснее в компании рослых и крепких Брака и Вламинка.


“Bateau-Lavoir” где-то в 1960-ые годы. Вид с улицы Гарро.


«Бато-Лавуар» сегодня. Вид с площади Эмиля Гудо (Картина Renoux. “Bateau-Lavoir”)

Вот они, нравы “Bateau-Lavoir”:

Emile Laurent. “Bateau-Lavoir”
В обнимку с mademoiselle – наверное, кто-то из «банды Пикассо». Monsieur на заднем плане, в шляпе и с альбомом, – тоже кто-то из этих «бандитов». Справа, в цилиндре и с бабочкой, очевидно, Макс Жакоб (он и на других картинах так одет). А mademoiselle в шляпке – возможно, и Фернанда: она очень любила шляпки, и Пикассо баловал подругу, покупая их ей. Характерные возвышения на крыше дома выдают студии: для доступа естественного солнечного света в мастерскую художники и сегодня устраивают на крыше такие прозрачные люки.

* * * * *


Кажется, здесь за спиной Пикассо, за печкой-буржуйкой, стоят вещдоки – статуэтки, украденные из Лувра:


Они ведь с Гийомом Аполлинером стали подельниками в более серьёзном криминале – деле о краже «Моны Лизы» из Лувра!

21 августа 1911 года в Лувре обнаружили пропажу «Моны Лизы». Газета «Пари Журналь» объявила награду за информацию о похитителе. В редакцию пришло письмо, автор которого, подписавшийся как «Вор», сообщал, что охрана в залах музея организована плохо, и неудивительно, что произошла кража «Моны Лизы». И что он и сам похитил из Лувра несколько старинных иберийских статуэток. Возбудили новое дело – о краже статуэток. Человека, пустившегося в откровения на страницах «Пари Журналь», звали Жери Пьере. Он был секретарём Аполлинера.
Ещё в 1906 году, когда Пикассо жил в «Бато-лавуар», Пикассо часто посещал Лувр «в поисках вдохновенья». Там его внимание привлекли статуэтки, относящиеся к V и VI векам до н. э. Их нашли при раскопках в Андалузии. Пикассо воспринял их как нечто глубоко личное, соединяющее его с родной Испанией, они-то и вдохновили его на картину «Авиньонские девушки». Пикассо страстно возжелал завладеть этими статуэтками.
Возможно, Пикассо своими мечтаниями поделился с Аполлинером и Пьере. Во всяком случае, в марте 1907 года Жери Пьере отправился в Лувр, в зал с иберийскими статуэтками, и украл их. Пикассо заплатил Пьере 50 франков, которые тот проиграл в ту же ночь. Пикассо уверял Аполлинера, что статуэтки принадлежат ему по праву – как уроженцу Андалузии и как художнику. Ибо они дают ему новое понимание красоты и формы. Следовательно, не он, а Лувр является настоящим похитителем статуэток! (Когда нашли похитителя «Моны Лизы», – через два с лишним года, во Флоренции – итальянец Винченцо Перуджи тоже оправдывался желанием "восстановить справедливость" – вернуть картину на родину автора, да Винчи. Сколько печати благородства у воров от искусства!).
История с похищением «Моны Лизы» приняла драматический оборот как для Пикассо, так и для Аполлинера, который тоже хранил дома что-то из украденного: кто-то стукнул в полицию, что Аполлинер то ли украл «Мону Лизу», то ли что-то знает о её судьбе. Аполлинера арестовали. Он впал в истерику и назвал своего друга Пикассо как скупщика краденого.
Представ перед судьёй, Пикассо увидел бледного, небритого Аполлинера в наручниках. И тут случилось невероятное. На вопрос судьи, указавшего на поэта: «Вы знаете этого человека?» Пикассо, от страха ничего не соображая, ответил: «Вижу в первый раз». Аполлинер еще больше побледнел и изменился в лице. «До сих пор стыд гложет меня», – признавался много позже, спустя десятилетия после смерти Аполлинера, Пикассо.
(Я представил себе, как секретарь суда протоколирует длинные имена подозреваемых. Полное имя Пикассо я уже привёл. Но и у Аполлинера оно было не слабым: Вильгельм Альбер Влодзимеж Александр Аполлинарий Костровицки).
Удивительно, но Пикассо не был обвинён в хранении краденого и «вышел сухим» из дела о статуэтках. Предполагают, что не без помощи некоего важного лица и коллекционера, оказавшего покровительство художнику. Неужто Гертруда Стайн вмешалась?? Аполлинер же просидел в тюрьме несколько дней. За него тоже хлопотали какие-то писатели Франции. И Аполлинера выпустили.


Эту картину нарисовала Мари Лорансен, подруга Аполлинера. Слева направо: Пикассо, сама Мари, Аполлинер и Фернанда Оливье. Фернанда, ненавидевшая Мари, позже даст волю чувствам в своих записках. А картину купят молодые американские любители живописи, Лео Стайн и его сестра, Гертруда Стайн.

Среди друзей, встречавших Аполлинера у ворот тюрьмы Сантэ, не было троих: мадам де Костровицки, матери Аполлинера, Мари Лорансен и Пабло Пикассо. Не знаю, почему мать не пришла встречать сына – может, из-за того, что ей очень не нравились друзья Гийома и она не хотела их видеть. На Мари Лорансен, очевидно, повлияла дурная слава, свалившаяся на Аполлинера благодаря парижским газетам. Пикассо же, очевидно, было стыдно за своё предательство. Этот случай симптоматичен: эгоист Пикассо плохо обошёлся со всеми своими женщинами, их судьбы сложились трагически. И сегодня ещё Пикассо пеняют за то, что во время «странной войны» он не помог своему другу Максу Жакобу спрятаться от нацистов, и тот, будучи евреем, погиб в концлагере.

* * * * *
Кабаре “Au Lapin Agile” («У Проворного Кролика»), в доме № 22 по улице Соль (22, Rue des Saules) – другое монмартрское место, где в дыму гашишных сессий зарождался кубизм.


Пикассо стал бывать в “Au Lapin Agile”, когда ещё разрабатывал весьма парижский розовый период. В то время он дружил с акробатами и клоунами из цирка Медрано. Вместе с ними он проводил время за стаканом и песней – в этом кабаре все чувствовали себя, как дома. Кабатчик этого кабаре, Фредерик Жерар (Frédéric Gérard, 1860-1938), папаша Фреде, брал гитару и присоединялся к гостям:






Папаша Фреде и его ослик Лоло. Ему (Лоло, а не Фреде!) суждено было стать одним из первых абстракционистов: как-то в 1910 году он нарисовал здесь, в «Лапен ажиль», абстракционистскую картину, махая хвостом с привязанной кистью. Картина называлась «Заход солнца в Адриатическом море».

Художник Андре Варно протягивал Лоло морковку, затем её прятал, и Лоло, возмутившись, мотал хвостом с кистью и мазал красками холст, поставленный на стуле:


Здесь Андре Варно изобразил коллегу-артиста, но морковку ему даёт папаша Фреде. Интересно, сохранился ли шедевр, намалёванный Лоло, где-нибудь в Музее д`Орсэ? Всё-таки историческая вещь…


«Лапен ажиль» сто лет назад. К акации перед входом в кабаре привязан Лоло.

А это «Лапен ажиль» сегодня:

Акация, к которой привязывали Лоло, засохла (осталась только часть сухого ствола), а другая акация растёт до сих пор.

Над входом, чуть правее – Проворный Кролик (вывеску нарисовал карикатурист Андре Жилль):

Говорят, раньше он был нарисован мелом на двери, и под ним была надпись: «Иметь здоровый желудок – долг порядочного человека». Истина, особенно актуальная в век фастфуда.


Это картина Мориса Утрилло с «Лапен ажиль» начала 20-го века.


А это картина Пикассо “В кабаре «Лапен ажиль»”. 1905. Она долго висела на стене в кабаре папаши Фреде, а сейчас, говорят, хранится у какого-то коллекционера в США.

Гитарист в глубине картины – папаша Фреде:



А этот арлекин – сам Пикассо (и здесь у него чёлка свисает над левым глазом).


«Женщина с вороной». 1904. Пикассо изобразил здесь дочь папаши Фреде, у неё действительно жила прирученная ворона. Дочь Фреде стала женой поэта Пьера Мак-Орлана, обитателя «Бато-лавуар», любившего распевать в «Лапен ажиль» песенки Иностранного легиона.

В «Лапен ажиль» Пикассо и его «банда» (Аполлинер, Брак, Сальмон, Дюшан), покуривая гашиш, узнавали от математика Мориса Принсе сведения о четырёхмерном пространстве, в котором они, оказывается, живут. Осмысливая «лекции» Принсе, Пикассо подошёл к кубизму.

Якобы в «Лапен ажиль» однажды встретились Пикассо и Эйнштейн – это в пьеске Стива Мартина «Пикассо в "Проворном Кролике"» (написана в 1993 году). Пьеска так себе (на русском языке она выложена на сайте: http://lib.ru/PXESY/MARTIN_S/pikasso.txt ), будто в 1904 году, за год до рождения теории относительности и за три года до появления «Авиньонских девушек», в этом кабаре встретились два гиганта мысли. На самом деле они никогда не встречались. Но Пикассо и Эйнштейн стали субъектами исследования лондонского профессора истории и философии науки Артура Миллера.

* * * * *
Вот как выглядел монмартрский холм, называемый ещё и La Butte, в 1878 году:


Benjamin Constant. “La Butte en 1878”.

На карте Монмартра «Бато-лавуар» находится в отмеченном красным кружочком районе, а кабаре «Лапен ажиль» – в квадратике:






Нахóдишься за день по «кубистским» местам монмартрского косогора, стопчешь каблуки и пятки, и покажется, что не зря кубизм родился именно здесь: дома-кубики беспорядочно теснятся на склонах холма, не успевая ориентироваться вдоль петляющих улочек, выпирают углами на поворотах, и напоминают кубики-ромбики на картинах кубистов.

Шёл я вечером усталый по узенькой Rue Ravignan. Между Rue Garreau и Rue Durantin увидел вдруг крохотную brasserie “Chez Camille”: «О, зайду-ка к тёзке, дам ногам отдых». У входа стояли «харлеи», а внутри сидели хмурого вида парни, в чёрной коже, обросшие и небритые, пили пиво. Свободного столика не оказалось, и я собрался уходить. Но парни оказались неожиданно приветливыми, а их внешняя крутость обманчивой: они окликнули меня и подвинулись за столом. Я заказал Heineken и спросил хозяина брасри: “Is your name Camille?” Он ответил, что нет, но догадывается, – тут он ткнул меня пальцем – что так зовут меня! Посмеялись его догадливости.

За пивом задумался о любезности французов. Очевидно, оттого, что мой поход в тот день начался с «банно-прачечного комбината» – “Bateau-Lavoir” – вспомнились другие походы в прачечную, сегодняшнюю lavoir. Однажды в автомате для продажи стирального порошка оный кончился именно на мне. Я стал вынимать шмотки из стиралки, но женщины, ожидавшие окончания своей стирки, не дали уйти – залили в мою стиралку жидкое мыло из своих бутылей. От денег категорически отказались. В другой раз я вошёл в прачечную, когда парень, уже запустивший свою стиралку, доставал из сумки банку пива, собираясь расслабиться. Увидев меня, он тут же полез за второй банкой – для меня.

Спросил байкеров, что они думают о кубизме, но разговор не получился. Не то, чтобы «они не местные», но – дескать, далеко это от нас… «Далеко». От “Chez Camille” до “Bateau-Lavoir” – 50 метров, но парни-то имели в виду не пространственную удалённость, и даже не временнýю...

[Camilio]

Согласно экологическому календарю, подаренному мне знакомыми экологами, сегодня, 11 июля, – День действий против рыбной ловли. Не очень понимаю, какие «действия против» имеются в виду. Возможно, мы сегодня должны осудить и Хемингуэя за его рыболовецкую страсть. Ведь 105 лет назад ещё пятилетним малышом он уже удил в июле рыбу в речке Хортон неподалёку от Валлонского озера, что «у них в Мичигане»:


(http://hileb.com/album_pic.php?pic_i...DESC&full=true )

К 17 годам он ощутил появление второй страсти – писать. Даже на рыбалке:

(http://hileb.com/album_pic.php?pic_i...DESC&full=true )
1916 год. Эрнест Хемингуэй пишет что-то во время рыбалки в Мичигане.

Со временем, повзрослев, Эрнест перешел от речной рыбалки к морской. В 1930 г. возможность заняться охотой на большую морскую рыбу привлекает Хемингуэя в городок Ки-Уэст в южной оконечности Флориды. Здесь он подружился с Джози Расселом, хозяином местного бара. Компаньоном по рыбной ловле часто был местный житель Чарльз Томпсон, владелец сигарной фабрики, холодильника и магазина скобяных товаров. Томпсон был ровесником Хемингуэя, и он был не меньшим любителем рыбной ловли и охоты, чем Эрнест (позже, в ноябре 1933 г. Томпсон с Хемингуэем вместе отправятся в сафари в Африку).


(http://hileb.com/album_pic.php?pic_i...DESC&full=true )
Ки-Уэст, 1930 г. Э. Хемингуэй на рыбалке.


(http://cgi.ebay.com/ws/eBayISAPI.dll...m=350109326598 )
Флорида, Ки-Уэст, 1932 г. Э. Хемингуэй с капитаном Джо Расселом у пойманного марлина.


(http://hileb.com/album_pic.php?pic_i...DESC&full=true )
Джо Рассел (в центре) и Эрнест Хемингуэй. (Личность парня слева не установлена).

В апреле 1932 г. Хемингуэй впервые отправился вместе с Джо Расселом на его катере «Анита» в дальнее плавание на Кубу. Поездка была рассчитана на две недели, но Эрнесту так понравилась Куба, что он провел там два месяца. Здесь он работал над гранками «Смерти после полудня». Джо Рассел отлично знал эти воды, он первым из жителей Ки-Уэста на своей «Аните» стал перевозить с Кубы контрабандный ром.

Вторым человеком на «Аните» был Карлос Гутьеррес, лучший ловец меч-рыбы и марлина на Кубе, который зимой служил капитаном на рыболовных судах, а летом ловил марлинов для продажи.

(http://hileb.com/album_pic.php?pic_i...DESC&full=true )
Э. Хемингуэй и Карлос Гутьеррес.


(http://i250.photobucket.com/albums/g...ay_in_cuba.jpg )

Накануне возвращения в Ки-Уэст Хемингуэй поймал большого марлина, более двух часов мучился, пытаясь подвести его к «Аните», и, когда наконец собирался ударить его гарпуном, марлин оборвал лесу и ушел. Хемингуэй добрых полчаса чертыхался.


(http://hileb.com/album_pic.php?pic_i...DESC&full=true )
1933 г. Ки-Уэст. Слева направо: Эрнест Хемингуэй, Карлос Гутьеррес, Джо Рассел и Джо Лоув с марлином на борту «Аниты».


(http://hileb.com/album_pic.php?pic_i...DESC&full=true )
Док Бимини, 20 июля 1935 г. Семья Хемингуэев с четырьмя пойманными марлинами: (слева направо) Полин Пфейфер, Грегори, Эрнест, Джон и Патрик.

Страсть Хемингуэя к охоте и рыбной ловле была так же глубока, как и его страсть к писательству. И хотя главным источником его славы были литературные старания, он стал знаменит и благодаря репутации страстного спортсмена-рыболова. К середине 1930-ых годов он был действительно самым известным рыболовом США. Он стал лидером глубоководной рыбной ловли.


(http://www.npg.si.edu/img2/hemingway/marlin.jpg )
Середина 1930-ых гг. Эрнест Хемингуэй, демонстрирующий улов марлина, со своим другом, американским матадором Сиднеем Франклином (в берете, второй справа от марлина).

Кто он такой, этот Сидней Франклин? В книге Б.Т. Грибанова «Эрнест Хемингуэй» (М., «Молодая гвардия», 1971, стр. 245-247) читаем любопытную историю: «Счастливый случай помог Хемингуэю оказаться в непосредственной близости к бою быков. В тот год сенсацией стали выступления нового молодого матадора – Сиднея Франклина. Сенсацией было уже то, что в Испании выступает матадор-неиспанец. Натоящая фамилия Франклина была Фрумкин, родители его были евреи из России, сам он вырос в Бруклине, искусству боя быков выучился в Мексике и теперь начал выступать в Испании.

Впоследствии Франклин написал книгу воспоминаний, в которой рассказал историю своего знакомства с Хемингуэем. Он сидел со своими поклонниками в кафе на Гран Виа, когда официант передал ему, что какой-то американец хочет поговорить с ним. Франклин привык, что многие американцы, попав в трудное положение, обращаются к нему за помощью. По всей видимости, это был именно такой случай – человек, который подошел к их столику, был сильно небрит, ему не мешало бы постричься, на нем был потрепанный костюм, выглядевший так, словно в последний раз его гладили во время мировой войны. Сидней уже полез в карман за деньгами, когда выяснилось, что человек хочет с ним поговорить. Он назвал свою фамилию, но Франклину она ничего не сказала, ибо, как большинство матадоров, он читал только то, что касалось боя быков.

Оказалось, что этого человека по фамилии Хемингуэй тоже интересует бой быков. К удивлению Сиднея, новый знакомый очень много знал об этом предмете. Он к тому же удивительно точно подбирал английские выражения для специфических терминов, которые, как казалось Сиднею, невозможно перевести на английский.

Хемингуэй пригласил Франклина позавтракать вместе с ним, но матадор, решив, что у его потрепанного приятеля нет денег, пригласил его к себе. Здесь этот странный человек опять удивил Сиднея – он знал о блюдах и винах, которые подавали в этом испанском доме, больше, чем матадор. За завтраком Хемингуэй рассказал Сиднею свою мечту – он хотел бы поездить по стране вместе с ним. Франклин намекнул, что эти поездки будут стоить немалых денег. Хемингуэй ответил, что надеется выдержать такие расходы.

На следующий день Франклин сообщил ему, что посоветовался со своими товарищами по куадрилье и они решили, что могут взять с собой ещё одного человека в свой караван из двадцати с лишним машин. Хемингуэй был растроган. «Я не знаю, чем это было вызвано, – вспоминал Франклин, – но я видел, как повлажнели его глаза». Другая проблема заключалась в том, что все билеты на бои быков с участием Франклина были заранее распроданы. Тогда Сидней сказал, что если его новый знакомый не возражает посмотреть бой быков вблизи, находясь на арене, то он сможет это устроить. Хемингуэй радостно согласился.

Так началось их совместное путешествие по корридам. Вечерами они подолгу разговаривали. Хемингуэй расспрашивал Франклина о бое быков в самых разных аспектах. Но и, в свою очередь, рассказывал Франклину о некоторых старинных приемах матадоров прошлого. Однажды он посоветовал Сиднею попробовать продемонстрировать на арене кое-что из таких приемов, которых не видели в Испании лет пятьдесят. Сидней попробовал – эффект был поразительный, началась целая дискуссия на страницах газет, журналисты допытывались у Франклина, откуда он мог узнать эти приемы.

В дальнейшем они разработали систему сигналов – Хемингуэй давал понять матадору, как выглядят его действия с точки зрения зрителей и что он должен делать дальше. Это был их секрет. Франклин признавал, что эта помощь помогла ему стать кумиром испанской публики. Сидней в течение долгого времени не знал, кто такой его приятель. «Я не считал нужным рассказывать ему, что я писатель, – писал Хемингуэй, – и так мы провели несколько недель вместе в поездках по Испании. Наконец кто-то сказал ему, что я писатель, но он с трудом в это поверил. Я это принял как комплимент».

[Camilio]

… Похоронили Василия Аксёнова…

Пусть будет ему пухом земля на родине… Вот подумал неуместно: а мог бы он стать «бессмертным» во Франции? – То есть, принимают ли во Французскую Академию писателей-иностранцев? Хотя у Аксёнова, наверное, было два гражданства? Да, но он, кажется, не писал по-французски?.. Светлая ему память!

Согласно экологическому календарю, … сегодня, 11 июля, – День действий против рыбной ловли.

Это правда. Но правда и то, что следующий день, 12 июля, то есть, сегодня – День рыбака!! (). На «действие» нашлось «противодействие»… Этот профессиональный праздник отмечается во второе воскресенье июля. Таким образом, первое событие – с фиксированной датой, а второе – «перемещающийся праздник», если пользоваться церковным термином. (Недавно встретил на улице православного священника и задал ему вопрос о правильности перевода на русский язык названия книги Хемингуэя “A Moveable Feast”. Оказывается, в православии пользуются термином «перемещающийся праздник», а «Праздник, который всегда с тобой» – это беллетризованный перевод атеистов. Хотя он поэтичнее).
«День рыбака …во второе воскресенье июля…» А рыбный день когда у нас был? Молодёжь уже не знает, что в 1980-ые гг. таковым был каждый четверг ().

… Лента Ру сообщила, что Хэмингуэй был агентом КГБ…

Ilya.33, спасибо за сообщение. Я прочитал эту любопытную заметку и все ссылки к ней. Хотелось бы знать ещё, каково в этой инфе соотношение коммерции, правды и беллетристики. По сведениям Александра Васильева, Хемингуэя завербовали для работы на КГБ в 1941 году, накануне его поездки в Китай. То, что он вместе с Мартой Гельхорн собирал там разведданные, не секрет: после возвращения из Китая оба журналиста первым делом направились к офицерам американской разведки в Вашингтоне и передали им результаты наблюдений. Этот факт описан в книге Бориса Грибанова.

То, что Хемингуэй мог предложить свои услуги советской разведке, наверное, возможно: те, кто воевал в интернациональных отрядах в Испании, видели угрозу со стороны Оси Германия–Япония и осознанно занимали антифашистскую позицию. Большинство тех, кто предлагал свои услуги советской разведке, сотрудничали «за идею», не ожидая какой-либо материальной компенсации (вспомните и кембриджскую пятерку, и «Красную капеллу» Леопольда Треппера, и группу Шандора Радо, и тех, кто работал в Манхэттенском проекте). Другое дело, что Хемингуэй был фигурой заметной, и едва ли его можно было бы использовать «в поле». Как корреспондент, он мог, конечно, собрать какую-то информацию – чем работа журналиста отличается от работы разведчика? Ничем. Зорге тоже был журналистом. Но Хемингуэй в те годы был уже «публичной личностью». Если в 1937 году, в осажденном Мадриде, Хемингуэй помогал создавать сеть контрразведки, то и в последующие годы он мог «помогать».


Военные корреспонденты Эрнест Хемингуэй и Марта Гельхорн во время Гражданской войны в Испании. 1937-1938 гг.


Марта Гельхорн и Эрнест Хемингуэй в окружении гоминдановцев. Китай, 1941 год.

Американская печать интересовалась ситуацией на Дальнем Востоке в связи с возможной войной Японии против США. В январе 1941 года Хемингуэй и Марта вылетели самолётом в Гонконг, где провели месяц. Гонконг тогда был насыщен разведчиками всех сторон: китайцами-чанкайшистами, японцами, китайцами-коммунистами, китайцами, сотрудничавшими с японцами, немцами, англичанами, американцами…

Так как в коммунистических китайских войсках уже побывало несколько западных корреспондентов, Хемингуэй и Марта направились к гоминдановцам. Они побывали на фронте, встречались с Чан Кай-ши. Эрнест послал в нью-йоркскую газету «Пост меридиен» шесть корреспонденций из Китая. Они касались вопросов военной стратегии, военной экономики, транспорта, международных отношений на Дальнем Востоке. Вернувшись в США, Хемингуэй и Марта сразу направились в Вашингтон. Знакомый полковник Чарльз Суини устроил им свидание с полковником Томасоном из морской разведки, интересовавшимся военным положением в Китае и вообще на Дальнем Востоке. Как опытные военные корреспонденты, Хемингуэй и Марта оценили моральную атмосферу в чанкайшистском Китае, отметили отсутствие бомбоубежищ в городах, состояние противовоздушной обороны, значение дорог и мостов, указали на слабость английской обороны в Сингапуре. Полковники не верили в возможность нападения японцев на США. Хемингуэй был другого мнения.


Это «Пилар», на котором Хемингуэй охотился за немецкими подлодками. Обычно в книгах этот снимок кадрируют, оставляя только корпус катера. Здесь же по специальным антеннам видно, что военно-морское ведомство установило на катере вполне серьёзное локационное оборудование.

* * * * *
Интересно, а этот беглец на Альбион, Александр Васильев, дошёл в своей шпионской деятельности до буквы «Э» в алфавитном списке разведчиков или же остановился на «Х»? А то, может, ответил бы на вопрос одного из прошлых постов: работал ли Эренбург на внешнюю разведку. Хотя вряд ли: Васильев подошёл к своим поискам чисто коммерчески, и его интересовали только иностранцы.

В Англии любят пить чай. Этому бедолаге Васильеву теперь, наверное, приходится отказываться от него…

* * * * *
В The Guardian статья “Hemingway revealed as failed KGB spy” («Хемингуэй раскрыт как неудавшийся шпион») (http://www.guardian.co.uk/books/2009...failed-kgb-spy ) сопровождается снимком боксирующего Хемингуэя:


На самом деле это кадрированный снимок Хема перед зеркалом:

(Ну, это я так, «для полноты» его привёл…()

* * * * *


Хемингуэй в бою за Теруэль, 1937 г. Фото Роберта Капа (Robert Capa (1913-1954)).

В той же публикации в Гардиан пишут, что его, Роберта Капа, обвинили в подделке наиболее известных фотографий той войны. Что, и эта – постановочная фотография? Из репортажа Хемингуэя «Падение Теруэля» (23 декабря 1937 г.): «Мы лежали на вершине холма в цепи испанской пехоты под сильным пулеметным и ружейным огнем… У солдата, лежавшего рядом со мной, плохо работала винтовка. Она заедала после каждого выстрела, и я показал ему, как можно открывать затвор о скалу…».

В книге Бориса Грибанова о Хемингуэе читаем и о Роберте Капа (это уже не испанская, а Вторая мировая война): «В деревне Виллебадоне Хемингуэй завладел немецким мотоциклом с коляской… Узнав об этом, генерал Бартон прикомандировал к Хемингуэю шофера Арчи Пелки, весёлого рыжего парня с голубыми глазами. … Теперь Хемингуэй мог, загрузив… мотоцикл ручными гранатами и бутылками со спиртным, передвигаться самостоятельно, устремляясь туда, где дрались передовые части. Около одной деревни Хемингуэй с фотокорреспондентом Бобом Капа и Пелки, который сидел за рулем мотоцикла, напоролся на немецкое противотанковое орудие, прикрывавшее отход немецких частей. Они едва успели выскочить и укрыться в канаве за изгородью. Немцы расстреляли из пулемета мотоцикл, трое незадачливых разведчиков два часа лежали в канаве, слыша, как рядом с ними переговариваются немецкие солдаты. Эрнест потом обвинял Боба Капа, что тот лежал с камерой наготове, чтобы сделать сенсационный снимок трупа писателя Хемингуэя.»

Наверное, на этом снимке Хемингуэй с картой – в том самом мотоцикле, а за рулём, очевидно, Арчи Пелки, «весёлый рыжий парень с голубыми глазами»:

А снимок сделал, наверное, Роберт/Боб Капа.

[Camilio]

В ссылке к сообщению, присланному Ильёй.33, в Гардиан (http://www.guardian.co.uk/books/2009...failed-kgb-spy ) упоминается появление «новой, улучшенной версии мемуаров Хемингуэя “A Moveable Feast”. Если кто-то что-то знает об этом, пожалуйста, оставьте здесь ссылку на сайт или цитату из прочитанного об этом. Очень любопытно!