Сальваторе Адамо

[amorine]

Часть 2 (источник «Литературная газета, 80-е)


Я вижу, с каким вниманием Адамо разглядывает каждого покупателя своих дисков, движимый не просто любопытством, но стремлением понять, кто же все-таки этот таинственный «потребитель» его песен. И, словно прочитав мои мысли, Адамо подтверждает:
— Мне важно знать, для кого я пою. Вот говорят, что современная песня — это искусство для молодежи. Но посмотрите, кто покупает пластинки: больше половины — я специально считал — уже перешагнули границы молодости. Нет, в песне нуждаются все. Человек жив до тех пор, пока в нем не умерли чувства.
— Но ведь у разных поколений едва ли могут быть одинаковые вкусы. Не только возраст сам по себе, но и жизненный опыт накладывает на них свою печать.
Адамо качает головой:
— Когда я пишу песню, я не думаю ни о чьих вкусах. Просто пою о том, о чем мне хочется петь в этот момент. И так, как хочется. Я выражаю свои чувства, но, поскольку это обыкновенные чувства обыкновенного человека, они понятны и близки любому другому. Меня поймет каждый, если я был искренним, сочиняя песню. Любая фальшь в искусстве жестоко мстит, а в песне она просто невыносима. Шансонье должен быть личностью, а личность неизбежно проявится в песне. Разве есть что-нибудь более интересное, чем встреча с человеческой индивидуальностью, которая органично сочетает во и неповторимость, и универсальность? Самое страшное, если ты пишешь песню или поешь ее с расчетом, во что бы то ни стало понравиться публике, сделать ей комплимент. Напрасные усилия! Твой комплимент она отвергнет. Она примет тебя только в том случае, если ты обнажишь перед ней свое сердце. — Он на мгновение задумывается. — Конечно, хочется, чтобы твою песню запели. Но не любой ценой. Песня стала сейчас доходным делом, где подвизается множество ремесленников. Их не интересует искусство — только, деньги. У них одна задача: навязать песню публике. Заставить ее раскошелиться. Что будет с этой песней через неделю или через месяц, их не интересует. На смену придут другие однодневки. Вот это мне ненавистно. Не хочу быть винтиком бездушной машины массовой культуры, которая по сути антикультура.Выходец из бедной семьи (как и многие его коллеги), Сальваторе Адамо остался верен интересам среды, в которой прошли его детство и юность. Он всегда это подчеркивал и сейчас, не дожидаясь вопроса, сам переводит разговор на тему, которая его волнует:
— Чем бы человек ни занимался, он должен помогать людям. Бороться за то, чтобы им лучше жилось. Бороться тем оружием, которым он владеет лучше всего. Мое оружие — песня. Сейчас широко распространена песня, которая открыто обращается к актуальным политическим проблемам, песня-протест, песня-призыв. Я глубоко уважаю тех, кто ее создает. Но значит ли это, что только в такой форме песня и может служить прогрессу, бороться с насилием, помогать людям? Если я своей песней пробуждаю в человеке любовь к жизни, за которую надо воевать, а не смиряться с ее трудностями, разве этим самым я не участвую в борьбе за жизнь, достойную человека? Если он, оболваненный словесной трескотнёй, демагогией, лживой рекламой, ужасами, эротикой, культом насилия, который его окружает, после моего концерта поверит в простые, вечные, неоплеванные и неосмеянные человеческие чувства — разве этим самым я не помогаю ему обрести самого себя?