Любимые стихи

[Selenite]

* * *
Был я мал. Судьба была не видна.
Посулила мне старуха одна:

- Вот возьмёшь из рук моих этот цвет,
Станешь ты национальный поэт! -

Я, как водится, вконец оробел:
Колокольчик нежно так голубел...

Засушил его я в книге. Цветок
На загадочную лирику лёг:

Русский классик и большой патриот
В ней Шотландию отчизной зовёт.

Сокрушительный и сладостный хор
Прянул в душу мне: пиратский простор,

Кливер, туч края жемчужны, жираф
Бродит (шею над скворечней задрав)...

Чуть-чуть ёрничала бабушка. Слог
Я не выдумал, а чистым сберёг:

- Внидь в народа твоего мощный дух! -
(Не сказала лишь, какого из двух;

Не сказала, чем талант нехорош,
Если части целое предпочтёшь.)

Звали Агнией сивиллу. Вопрос
Вместе с холмиком травою порос.

Вождь похерен. Атом в ступе растёрт
До тестикул, до желёз и аорт,

Лимфой полнятся рубины Кремля,
Под стеною шевелится земля,

Чёрный колокол утюжит страну,
За обиду выдавая вину...

В Левашове, в предпоследний приезд,
Посетил я покосившийся крест.

Всплыло детство: дачный садик сырой,
Флоксы, грабли, керосинка, Роб Рой...

Верно, молодость мою берегла:
Всё-то знала, да с собой унесла.

1988

Чего хочу? Всего, со всею полнотой...


Н. О.

Военную музыку Герцен любил.
Мне слышится дробь барабана.
Нелепый Исакий торчит из стропил,
Без купола, в клочьях тумана.

Мне внятен валторны воинственный рёв
И флейты дорической звуки,
Но струнные предпочитал Огарев
И сам сочинял на досуге.

Он не был вождём. Изводился, раним,
Сердечного ради союза -
Меж тем чуть не плача взывала над ним
Его обойдённая муза.

Он с нею свиданья продлить не умел.
Ни в чем не далась ему мера
Созвучья, кладущего водораздел
Супружества и адюльтера.

За другом спешил, с неопознанным злом
Сражался, седеть уже начал,
Когда ж оглянулся, у той под крылом
Был Лондон, и Гринвич маячил.

Не здесь ли извечная наша беда?
Душа всеохватности просит,
И цельного мы сторонимся труда,
Который к блаженству выносит.

1980-89

ЧАЙКА

Пари, мой гений, гальциона -
Над гладью меркнущей реки,
Под синей твердью небосклона,
Ухмылкам черни вопреки.

Твои крыла в лазури тонут,
На них Создатель славу льёт,
Людскою низостью не тронут
Твой ослепительный полёт.

Пока твоё круженье длится,
Вся жизнь - сплошное торжество.
Пари, чтоб смыслом поделиться,
Со мной, теряющим его.

1979

* * *

Дискретен мир: в нём счастье - форма,
И панацея смысла - знак,
И наша птица ищет корма
В блаженных сгустках, в именах.

Она вспорхнёт - и мы под сенью,
И гений сам в себе счастлив,
И с ним - символ уединенья,
Египетский иероглф.

Рассыпано в стенах Уфиций
Ее жемчужное зерно.
Но что обведено границей,
То совершенства лишено.

И - мимолётно счастье птичье.
В ее гнезде - не счесть потерь.
Твердил я в детстве: - Беатриче... -
Мой Данте, где твой друг теперь?

В своей поверхностной работе
Любовь шедевры создала -
Но кистью не удержишь плоти,
Резцом - сердечного тепла.

И как ни благостно касанье,
И что нам форма ни сулит,
За ними - осень, угасанье,
Да стук колёс, да степь пылит...

Нерасчленённого объёма,
Бездонных, вечных пропастей
Создатель - Бог: везде он дома.
Поверхность создал - Асмодей.

Над артистическою паствой
Сей верховодит на земле,
И клятва разделяй и властвуй
Горит на творческом челе.

1980-89

ЭЛЕГИЯ


Мы - гордость, с бедностью совместна.

Державин

Когда я был молод, меня нищета привлекала.
Казалось, для мысли она и для гордости место даёт.
Италия с ней уживалась: большое лекало
В оправе тирренских и адриатических вод.

Предчувствие славы служило ей выгодным фоном -
И Муза беспечно авансы ее приняла.
Мне виделся храм с ионическим нежным фронтоном,
Тропинка над кручей - и вечность игрушкой была.

Тебя, приобщения пафос, я помню... Какие
Картины являлись на твой вдохновенный призыв!
Как сладостно вымолвить было: Чивитта-Векки'я,
Забыв перевод и акцент невзначай исказив.

Миланский мальпост (виновата французская проза)
Таинственным образом мысли моей угождал,
И рядом с чеканкой имён - Ватикан, Бельджойозо -
Подделкой и пошлостью выглядел звонкий металл.

Был беден Стендаль, и хотелось свободным, влюблённым
Остаться (влюблённым - слегка, а свободным - вполне)...
Но Герцен уже прокатил со своим миллионом
По Корсо - и дальше, в Неаполь, и кланялся мне.

Когда я был молод, я бедность любил понаслышке,
Не знал про особенный, русский ее вариант, -
Но бог справедлив, и судьба улыбнулась мальчишке,
Патент неудачника выправив мне, как талант.

1980