Париж: дневник с зарисовками

[shar_d]

День восьмой, мокрый.

С самого утра следующего дня мы стояли на пристани напртив Сент Луи и ждали речной трамвайчик типа Бато-Бюс. Прелесть этого плавсредства в отличии от монстрообразных Бато-Муш и иже с ними в том, что билет на Бато-Бюс действителен в течение всего дня (двух или более – в зависимости от цены). 3 параходика курсируют по виртуальному кругу от островов до башни с остановками в популярных туристических местах (Сен Луи, Лувр, Мост Александра 3, Башня, Орсе и еще несколько, что не запомнил). Ждать каждого следующего приходится около 30-40 минут. Еще один плюс именно этих речных трамвайчиков – отсутствие громкобубнящей информации о проплываемых достопримечательностях.
Доплыв до башни, мы все же решили пройтись в Трокадеро, который ранее видели только сверху. Вернее не пройтись, а подняться наверх, по ступенькам. Сходили к Арке и вернулись на остановку трамвайчика у моста Александра 3-го, чтобы проплыть весь круг полностью и выйти там, где садились, на островах. Возвращаясь от пристани в отель на отдых мы исполнили священный долг – накормили-таки бедных уточек, столь жалостливо жмущихся в тени высохшего фонтана внутреннего дора Лувра. Довольные утки продолжили талантливо исполнять спектакль французского драматурга К.Л.Ошара «Сами мы не местные…» и сыто поковыляли в скудную тень.
Тот день начался для нас под знаком водной стихии и мы были бы не мы, если бы, сделав один круг на теплоходике, успокоились бы – билет то на весь день! О, как это по-руски – вот и мы решили вечером на последнем теплоходике доплыть до Башни, погулять вокруг в наступающем вечере, полюбоваться подсветкой, а назад в отель пройтись пешком по набережной. В таких случаях говорят: ничто не предвещало беды. Мы погрузились на трамвайчик и отплыли, когда на горизонте показалось маленькое облачко. Проплывали Лувр, когда облачко закапало небольшим дождиком, а капитан сдвинул крышу, чтобы пассажиры не мокли. Выйдя около башни, мы уже жались друг к дружке под единственным зонтиком, спасаясь от качественного такого дождя. А как только зашли под башню, небеса разверзлись и полил настоящий французский ливень.
Оказывается, что под ней есть места, куда ливень не может долить при всем своем желании. Огромная очередь на подъем, надо сказать, в число этих мест не попадала никакой своей частью – народ позапасливее прятался под зонтами, остальные получали в дополнение к ливню еще и потоки за шиворот с зонтов соседей. Картину дополняли звучащие где-то совсем рядом сильнейшие раскаты грома и яркие вспышки молний, зачастившие бить неподалеку. Вечногонимые и вечнобренчащие дешевыми статуэтками башни афро- и арабофранцузы вмиг переориентировались на торговлю невесть откуда взявшимися зонтами, причем почти даром – всего-то по десятке.
На сухих островках безопастности в буквальном смысле слова под башней мы и затаились в надежде переждать разгул стихии. Я пытался понять людей, поднимающихся на самый высокий в округе цельнометаллический громоотвод в разгар нешуточной грозы. Конечно, все мы знаем, что молния никогда не бьет в сам громоотвод, который предназначен лишь для выравнивания напряженности атмосферы вокруг. Мы то это знаем, а вот знает ли это молния – вопрос открытый. В целом я даже завидовал этим людям – город-то за стеной дождя они увидят врядли, но первоклассный адреналин им был обеспечен в изрядном количестве.
Выбрав момент, когда стена дождя стала чуть более прозрачной, прижавшись друг к дружке, мы попрыгали к метро. Имено попрыгали, потому что ручьи и лужи не оставляли другого выбора. Последний прыжок в метро мы сделали будучи изрядно грфзными и, несмотря на зонт, мокрыми. Несколько остановок – мы выходим недалеко от отеля и удивляемся: судя по подсыхающим лужам, дождик здесь давно закончился. Не иначе, как туча зацепилась за шпиль башни и решила пролиться полностью именно там.

День девятый, сказочный.

Тут-то наконец станет понятна причина моей “любви” к японским туристам, о которой я упоминал где-то вначале. Заранее прошу не принимать все в серьез. Рано утром мы прибыли к офису Ситирамы у памятника все той же Жанне д’Арк для отъезда в аббатство Мон-Сен-Мишель, что в Нормандии. Прибыли действительно рано, чтобы занять места в автобусе поцентральнее, ибо переезд-то предстоял более чем продолжительный, около 300 км. Однако сразу оказались окруженными низенькими людьми азиатской внешности, которых мы классифицировали как японцев.
Так как экскурсия нам продавалась под видом англо-итальянской и, зная фанатичную любовь японцев к изучению всевозможных достопримечательностей, я мысленнно уже нарисовал мрачную картинку «двое русских в японском окружении» исследуют аббатство. Однако подоспевший гид увел эту толпу, выглядящую и двигающуюся как косяк рыб (так же единообразно), в очередь к другому автобусу, оставив нас в недолгом одиночестве: начал стягиваться народ, к нашему счастью по большей части европейский. Чета австралийцев, пара американцев и много китайцев – говорили по-английски. Остальные товарищи оказались итальянцами и их понимающими.
А автобусе гид начал вещать про поездку, при чем то, что экскурсия была начата на английском я понял только тогда, когда он перешел на итальянский. Может быть он и говорил по-английски неплохо, но делал это абсолютно без пауз и интонации, превращая повествование в одно абсолютно невоспринимаемое бесконечное предложение. В общем, выключил я в голове перегревающийся распознаватель речи гида и стал смотреть в окошко.
Наш путь лежал на север, в Нормандию. За окном мелькали сменяющие друг друга картины сельской жизни. Вот поле, засеянное чем-то зеленым, на нем трактор. На соседнем поле стоит бабина со шлангом с двухэтажный дом и оросительная система. И так на всех полях. На всех. Представляете, они на всех полях ежедневно что-то делают, как минимум поливают! Как будто не догадываются, что и так все вырастает прекрасным образом – взять хотя бы наши поля. Ведь зеленые все лето стоят, а цветов-то, цветов – и хоть бы кто раз полил. Хотя сравнение скорее всего не совсем верно – французы-то, похоже, явно не одуванчики с полынью выращивают… Зато у нас поля и луга есть. И все в первозданном виде – красота-то какая! А пшеницу и прочие некрасивые полезности глупые канадцы с американцами нам всегда продадут. Правда ведь?
Трактора и поливалки по посадкам ездят постоянно по своей же колее – жалеют растительность: ни тебе выпить на работе, ни покуролесить по всему полю – скушно господа, одним словом, скушно… Ближе к северу местность все больше напоминает среднерусскую: виноградники здесь не в чести – не вызревают, зато повсеместно ростят яблоньки. Французы, видимо, не особо любят пирожки с яблочным повидлом – яблоки они употребляют также, как виноград их южные коллеги. А именно перегоняют ябочные соки сперва в сидр, а потом повторно, в замечательный напиток, имя которому кальвадос. Неуместное я сравнение привел, потому как вспомнил, что к нашему яблочному повидлу яблоки относятся только как давшие название этой чудесной, знакомой нам с детства, массе. Не мог не вспомнить старое: «Повидло – оно как пуля со смещенным центром тяжести: никогда не знаешь, с какой стороны пирожка оно выскочит». Так вот, делают в Нормандии преимущественно сидр и кальвадос, покупать которые в местных сувенирных лавках примерно так же, как покупать ушанки на Арбате. Сообщаю государственную тайну: этого добра в Duty Free сполна. Причем даже раза в полтора дешевле.
Спасибо гиду – совсем не мешал в автобусе – бухтел всю дорогу ненавязчиво. Интонация менялась дважды: в середине пути, когда мы совершали «comfort stop», а проще говоря остановку для «туалет-кофе-сендвичи», и минут за тридцать до места назначения, когда мы прибыли в ресторан для обеда. Вот во время этих остановок японцы, тенью преследовавшие наш автобус на всем маршруте, и проявили себя.
Во-первых наши цусимские друзья, постоянно ехавшие позади нас, по странному стечению обстоятельств умудрялись всегда приехать на остановки на минуту раньше. Маленькая ремарка: автобус у них был двухэтажный. В результате мы приезжали к аккуратным, наверняка упорядоченным по росту и возрасту очередям из 40 человек в каждый, пардон, сортир. Да и все бы ничего – очереди в мужских туалетах движутся несравнимо шустрее, чем в противоположнополых – если бы ни одно но. Прошу прощения, уважаемый Читатель, за то, что я опускаюсь до таких подробностей, но молчать совершенно не могу: половина туристов из страны восходящего солнца зачем-то у писсуаров расстегивают ремни и приспускают штаны. Что им это дает и что заставляет так поступать – моему уму вообще не постижимо. В результате годами отработанное качество и скорость отправления естественных нужд по писсуарной схеме полностью сводится на нет полноценно копающимися около них в штанах японцами. Японцы, они молодцы – они все худенькие, поэтому все, как на подбор, ходят в ремнях. Ни что, люди, ничто на свете не длится так долго, как пляска с ремнем последнего остающегося перед тобой в очереди японца! Такие нехорошие мысли лезут в голову, а самое главное на полном серьезе уверен, что тебя оправдают. Улыбающимся в этом месте дамам надо отметить, что очередь в женский туалет не двигалась по-моему вообще.
Во-вторых, автобус с неугомонными японцами, как и следовало ожидать, раньше приехал и в ресторан, где у нас должен был быть обед. Система там простая: кто раньше приехал – тот и расселся на свободные места с видом на Аббатство, и обслуживается раньше. А кто попозже – вынужден стоять и возмущаться по поводу отсутствующих стульев за твои столом. Честно говорю, не ожидал, но пожилой австралиец, видя, что мне не пробраться к изобилию стульев, через весь стол передал мне недостающую табуретку и никто его об этом не просил. Спасибо ему большое, но все же…странный какой-то… Через полчаса нам принесли омлет. Мигом проглотив его на подлете, стали ждать продолжения. Спасибо гиду, который не стал останавливаться подробно на меню и оглашать весь список. Прождав минут пятнадцать, мы посчитали ланч завершенным и вышли на воздух с целью поснимать сказочно возвышающуюся над горизонтом цель нашего путешествия – аббатство Мон-Мен-Мишель.
Уверен, из тех, кто там не был, многие видели его на картинках, а остальные видят на фото в конце раздела. Так вот: не думайте, что вы представляете, как оно выглядит. Ни одна картинка не передает ощущения сказочного воздушного замка, парящего над равниной. Вид его завораживает и намертво приковывает взгляд. Причина тому – картинки из сказок, где замки тридесятых королевств выглядят именно так. В солнечную погоду, а именно такая и стояла в наш визит, – это однозначно обитель добрых волшебников. В сумерки и грозу я бы не удивился, если бы в нем среди вспышек молний творил свой кровавый пир граф Дракула. Очень колоритное местечко, очень. Истерзав кнопки фотоаппарата, краем глаза я увидел оживление за стеклом в ресторане – неужели принесли основное блюдо? Вернулись – и точно, все сидят, жуют. И на наших пустующих местах заботливо стояли горячие порции. Потом все интервалы подачи блюд с завидным постоянством повторились с десертом и кофе. В итоге задержались мы в ресторане дольше запланированного минут на сорок. А виноваты естественно японцы. Вот и страдают весь мой рассказ.
Аббатство возведено на скале, некогда возвышавшейся на 70 метров посреди моря. Теперь же, после строительства плотин и дороги, оно располагается на полуострове. Об островном своем происхождении аббатство вспоминает лишь во время высоких приливов. Эта местность в Нормандии является уникальной с точки зрения разницы уровней моря между приливами и отливами: море здесь ежедневно отступает почти на 40 км, оставляя вокруг аббатства мокрую мустыню, а каждый вечер возвращается и подступает вплотную к его стенам. Первая церковь на скале среди моря возникла около 8 века, когда одному товарищу явился во сне Святой Михаил и повелел воздвигнуть там церковь. Аббатство же начали возводить на месте церкви где-то в 11 веке. Получилось оно неприступной крепостью, фортом по сути и форме. Защищено было так, что в течение столетней войны англичанам так и не досталось.
От автобусной парковки, расположенной прямо у подножия скалы, до аббатства-города-крепости 2 шага: зашли через ворота и начали по спиралям улочек-серпантинов подниматься наверх. Наш престарелый гид проявлял чудеса ловкости и скорости восхождения – видимо, сказывались постоянные тренировки с туристами. За круговой стеной аббатства у его подножия нашли убежище на удивление большое количество домиков. Само же здание аббатства уникально по архитектурному решению: оно построено прямо на конусообразном пике скалы, как бы надето на него. В результате этого в ансамбле аббатства множество залов, крипт и иных сводчатых помещений, являющихся надстройками над нижерасположенными и одновременно «фундаментами» для находящихся выше.
С верхних ярусов аббатства открывается потрясающий вид на оставленную морем на время отлива пустыню: бесконечные песчаные отмели с характерным оттенком морской глины и ила идеально походят на лунную поверхность (какой я ее себе представляю, естественно). Малюсенькими точками видны отдельные паломники или группы людей, пешком ушедших в открытое море, как это ни парадоксально звучит. Оказалось так же, что хождение во владения моря – весьма опасное занятие при незнании графика приливов. Быстро подступающая вода превращает просто мокрый песок в зыбучий мокрый песок, идти по которому становится подчас невозможно.
Мы облазили аббатство дважды: первый раз вместе с гидом и группой, а второй раз самостоятельно в оставшиеся до отъезда группы 50 минут свободного времени. И все равно увидели маленькую толику всех местных интересностей. А уж открывающихся с различных высот потрясающих видов там просто несчесть. Набегавшись внутри, мы в отсутствие воды обошли остров вокруг – песок хоть и мокрый, но вполне располагает прогулкам, к тому же почти не пачкает обувь. Народ в основном гуляет босяком, а лапки свои отмывает потом под специально предусмотренными краниками с водой.
Несмотря на то, что ходить по отмелям вполне удобно, ездить по ним, как доказал один бравый водитель автобуса, совершенно противопоказано. Автобус, ведомый этим Сусанином, полностью сел на брюхо в десяти метрах от автобусной парковки – вот так вод разворачиваться в неположенных местах. Водитель сам стал пассажиром, когда сотни лошадиных сил двигателя, бурно буксующих в грязи, дополнились сорока пассажирскими силами, не менее неистово увязающих в песке. То, что они изображали, не внушало оптимизма ни водителю, ни им самим, зато изрядно веселило многочисленных наблюдателей. Устав смеяться, какой-то водитель все же добавил свою одну автобусную силу и вся эта «репка» была благополучно вытянута на сушу. Уезжая, я очень жалел, что не увидел, как благодарные пассажиры плававшего в грязи автобуса бросились благодарить своего капитана.
В Париж мы вернулись к вечеру. Экскурсия очень понравилась, просто очень рекомендую ее всем. Благодаря длинному переезду в автобусе получилось неплохо поспать, так что вечер и начало ночи пошли на ставшую традицией продолжительную прогулку по ночному городу.

День десятый, первомайский.

Утром я проснулся с нехорошим предчувствием того, что о чем-то надо было подумать заранее и кое-что купить. В тот день на календаре было Первое Мая. Первомай – он и в африке, наверное, первомай. Выходной, одним словом. А уж зная французов, легко можно было догадаться, что работать сегодня будут лишь всевозможные ресторанчики, да и то нехотя.
На выходе из отеля нас еще раз предупредили, мол, люди, куда вы! Сегодня же ничего не работает! Нас это касалось только тем, что за пропитанием пришлось бы идти не в супермаркет, а в ресторанчик, кафешку, фаст-фуд, забегаловку, придорожный кабак или макдональдс. Однако, проходя мимо соседнего с нашим отелем супера «FranPrix», мы с удивлением увидели, что он работает! Еще не веря своему счастью, зашли и убедились: в выходные и праздничные дни эта прекрасная сеть магазинов работает с утра и до 13:30. И это в праздник!
Сейчас, когда эти строки я пишу в родной Москве, они не кажутся мне столь необыкновенными. Но в тот момент я был парижанином, и факт работы в выходной продуктового магазина меня удивил и обрадовал несказанно. Все потому, что последний в том отпуске вечер в Париже я и врагу бы не пожелал провести без бутылочки местного вина, запаса которого, как настоящий русский, я не держал. Вернее пытался конечно, но он мистическим образом исчезал в день закупки. Из магазина мы вышли с довольными улыбками и толстым рюкзаком, поправившимся за счет коробок салата, моцареллы, сендвичей, сока и ее, той самой бутылочки Кьянти. Мысль, что до вечера мне половину всего этого предстоит таскать по всему городу, меня ни капли не смущала – у нас была она, а значит последний вечер в Париже обещал быть полноценным.
День мы решили посвятить простым прогулкам по городу, наслаждаясь созерцанием. Особняком стояло посещение парка Монсо, что недалеко от Триумфальной Арки, к северо-востоку от нее. Около оперы мы оказались идущими навстречу толпе демонстрантов, Первомай как ни как… Демонстранты оказались сторонниками проигравшего первый тур президентских выборов Франсуа Ле Пена. Весьма мирно они прошествовали мимо нас на свой митинг, скандируя типичные лозунги про своего лидера и Францию.
На подходе к Монсо в меня закралось ощущение того, что рюкзак становится непомерно тяжелым. С каждым шагом желание облегчить его минимум на салаты, сыр и вино росло и крепло. Если бы Вы знали, как корил я себя за свою непредусмотрительность: ведь штопора я с собой не взял, а найти его в пращдничном городе неподалеку было нереально. Как я себя ненавидел… Видимо заметив это, мое очарование поинтересовалось о причине происходящей внутри меня борьбы. Я честно сказал, что хотел бы нарушить французские законы и вкусить бутилированный аромат Франции прямо в парке, но, так меня растак, не взял с собой штопор. На что я услышал ответ, потрясающий и сам по себе, и в данных обстоятельствах особенно. Мое счастье, хлопая ресницами, доложило, что сегодня видела во сне, как мы пьем вино где-то на пленере и поэтому взяла с собой штопор. Только в Париже возможно такое, только здесь! Стаканчики нам пожертвовал макдональдс, спасибо ему.
Монсо – чудесный парк. Это парк, каким он должен быть. Вмеру заросший – вмеру ухоженный, вмеру людный – вмеру свободный, вмеру тенистый – вмеру солнечный. На газонах тут и там расположены семьи с детишками, на лавочках, необстрелянных сверху, сидят пары, по дорожкам бегают спортсмены, а вокруг тишина провинциального городка. Мы были частью жизни парка в тот день.
Уважаемый Читатель, поймите меня правильно, я не призываю смотреть на Париж сквозь зеленое донышко бутылки, отнюдь. Но только там, в Монсо, рядом с любимой, украдкой допивая вино под салат и сыр, я ощутил себя абсолютно умиротворенным и счастливым. Птички над тобой, безмятежные люди на газонах, хохочущие детишки, лучи солнца сквозь каштаны – я был опьянен не вином – то Париж раскрылся передо мной каким-то очаровательно простым и понятным. Сама атмосфера этого места играла в унисон с моим внутренним состоянием, напевавшим в голос внутри меня, что все хорошо. Я знал, что это ощущение скоро пройдет, что скоро в Москву, на работу, но это нисколько не портило его. Счастья миг – он мимолетен, тем ценнее он. Мы просто улыбались и радовались тому, что происходило с нами в Париже. И что тому истинная причина: вино ли, солнышко, атмосфера беззаботного детства или что-то еще – уже неизвестно, да и так ли это важно?

День последний, сувенирно-улетный.

Однако от лирики к правде жизни. Раз уж нам так повезло, что накануне был тотальный выходной и никто, кроме нескольких арабских магазинчиков, торгующих абсолютно всем в полтора раза дороже, не работал, то надо было перед отлетом успеть накупить сувениров и что-нибудь для себя. Все сувениры набрали на Риволи, в тех же арабских магазинах – там и выбор есть и цены средние. Блошиный рынок по берегам Сены тоже можно обойти, кое-что там продают немного дешевле.
Отдельно стоит сказать о магазинах одежды и аксессуаров. Обязательно, слышите, обязательно имейте пару-тройку сотен евро в запасе на шоппинг. Те, кто не планируют там ничего покупать в итоге первыми ходят и кусают локти от того, что не могут приобрести отличные вещи по смешным, зачастую, ценам.
С утра мы пробежались по магазинам и закупили все, что хотели. Собрали чемоданы и пошли на дорожку посидеть у фонтана в Тюильри. Как же к фонтану и без булок – утки бы нам не простили. Только расположились у воды, как к нам неотвратимо направилась уточка, преданно заглядывая в глаза – в ранний час мы подошли прямо к завтраку, видимо. Не долго она радовалась эксклюзиву: воробьи в момент просекли, что к чему и расположились по бортику фонтана. Как заправская система ПРО они на лету надежно перехватывали 95% брошенных крошек. То, что должно было доставаться утке, приходилось кидать прямо в воду подальше от наглых перехватчиков. Однако и это не гарантировало легкой утиной жизни: внезапно активизировался местный подводный флот. Подумать не мог, что в фонтане в центре города обитают как легкие золотые рыбки, весело показывающие свои красные спинки, так и тяжелые субмарины типа «карп», выныривающих за крупными кусками хлеба, аки дельфины. Причем эти хитрецы не гнушались отгонять утку от прикормленного места. Вдоволь наигравшись с ними, в приподнятом настроении направились в отель за расчетом и чемоданами.

Привычная дорога на RER до аэропорта и мы уже где-то на пол-пути домой. До свидания, Париж! Улетать не хотелось, но и не было обычной грусти от расставания, была лишь радость, радость от знакомства, а также железная уверенность в неотвратимости новых встреч и продолжения замечательного, искрометного романа с Городом.

Вот так я заканчиваю свое длинное повествование о поездке. Искреннее merci тем, кто дочитал все до конца, большое Вам спасибо за внимание и терпение. Удачи в путешествиях!


P.S.: огромное спасибо тем, кто верил, что я допишу свой опус до конца и терпеливо ждал.

P.P.S.: 7 вещей, которые стоит сделать:

1) Посетите Париж.
2) Посетите Париж весной.
3) Посетите Париж и не ленитесь, купите карту и гуляйте по городу ножками.
4) Почитайте путеводитель и гуляйте по городу сами, вне организованной группы.
5) Не бойтесь открытий, отклоняйтесь от маршрутов путеводителей – не пожалеете.
6) Кушайте на воздухе, в том числе просто на лавочках в парках и скверах – удовльствие гарантирую. Посмотрите, сколько французов делают также.
7) Влюбитесь в Париж, влюбитесь, я не ревнивый… Париж – это любовь, но особо ценна она оттого, что любовь эта небезответная. Открывшему свое сердце, Париж открывает свою душу, привязывая тем самым навсегда.


Шаруев Дмитрий, июнь 2007