Интересные выставки

[igor-nz]

Итальянский еврей из русского Парижа



Амедео Модильяни. "Сидящая девушка" (1918). Музей Пикассо, Париж

20 марта в ГМИИ имени Пушкина открывается выставка "Встреча с Модильяни" -- первая ретроспектива Амедео Модильяни в России.
Спроси у любого музейщика России, кого из великих художников XX века не хватает в наших коллекциях, все в один голос скажут: Амедео Модильяни. Уж сколько бумаги было изведено на описание краткого и, видимо, не оставившего в жизни художника большого следа романа Модильяни с Анной Ахматовой, а у нас, кроме пары беглых рисунков (говорят, такими набросками он на безденежье расплачивался в кафе) ее тогда еще изящной фигурки, ничего и нет. Более того, даже выставки приличной не было. И вот к юбилею главной почитательницы таланта Модильяни в России, директора ГМИИ Ирины Антоновой, наконец ретроспектива. Около 30 картин, столько же рисунков и даже одна скульптура. Нью-йоркский Музей современного искусства (МоМА), Метрополитен, Музей Гуггенхайма, Чикагский художественный институт, галерея Тейт, парижский Музей Пикассо -- представительный список участников. Можно не сомневаться, что "Встречу с Модильяни" потом назовут одним из главных событий сезона.

Вообще-то такая страсть к Модильяни -- это русская болезнь. То есть его, конечно, ценят во всем мире, но не как великого художника, а как великий миф. Красавец, пьяница, кокаинист, вечно в нищете и болезни, вечно в центре скандала. Единственную его прижизненную персональную выставку закрыла полиция, что для Парижа 1917 года было, надо сказать, нехарактерно: обнаженные Модильяни -- эти нежнейшие, изящные и безобидные создания -- показались комиссару неприличными. И такой трагический финал: 24 января 1920 года 35-летний художник скончался от туберкулеза, а на следующий день его беременная жена покончила с собой. Что еще нужно, чтобы стать главным культурным героем Монпарнаса той прекрасной -- несмотря на первую мировую, первые газовые атаки и первые воздушные бомбардировки Парижа -- эпохи.

Само искусство Модильяни между тем не вызывает столь единодушных восторгов. Ведь "настоящий Модильяни" -- элегантный, охристо-зеленый, с портретами длинношеих и волооких, как у Понтормо, дам и утонченно-чувственными, как у Джорджоне и Тициана, обнаженными -- это всего лишь пять последних лет его жизни. До того была пятилетка скульптуры, известняковых голов и кариатид, сделанных под впечатлением от африканских идолов и работ близкого друга -- Константина Бранкузи. Искусствоведы до сих пор спорят, что важнее в искусстве Модильяни -- живопись или скульптура. Если бы он не бросил внезапно ваяние, мы, может быть, имели бы мастера, равновеликого Антуану Бурделю. А до скульптуры был довольно банальный экспрессионизм. Однако последние пять лет, когда он стал наконец самим собой, обеспечили Модильяни прочное положение на обочине истории авангарда начала XX века.

Впрочем, в России его никогда не сталкивали на обочину. Во всех мемуарах наших "парижан" Модильяни едва ли не на каждой странице, в центре. Возможно, потому, что он, еврей родом из Ливорно, легко сошелся с "русской колонией" Монпарнаса, состоявшей трети на две из выходцев из черты оседлости, и особенно подружился с Хаимом Сутиным. Возможно, потому, что Модильяни, бесприютный, вечно пьяный, в наркотическом бреду читающий наизусть Данте и Лотреамона, воплощал самый дух богемного Парижа. А может быть, дело в том, что такое мягкое, тонкое и бесконфликтное искусство и есть наш идеал модернизма -- что-то вроде Роберта Фалька, но с итало-французским лоском. Так что "Встреча с Модильяни" уже давно стала осознанной необходимостью. В конце концов, должна же страна знать своего героя.

Рубрику ведет Анна Толстова
АНАЛИТИЧЕСКИЙ ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК "Коммерсантъ ВЛАСТЬ"
№10 [714] от 19.03.2007 г.