Что вы сейчас читаете?

[мэри поппинс]

мэри поппинс, не знаю, как вам, а мне всегда интересно читать про странных, неудобных и нестандартных людей, с "тонкой кожей", про " нетаких", про "чудиков". Они вроде бы и неприхотливы, и нерасчетливы, а есть в них какая-то сила идти против привычек, ординарности что ли, против устоев и обычаев, и абсолютно независимых. Многим их идеи, наверное, кажутся бредовыми, а сами они хоть и непутевые, но какие-то трогательные. Может, это потому, что мы сами не позволяем себе быть необычными, загоняем в рамки вечных приличий, стандартов. А они живут, как хотят, "отдельные" и незадачливые. В жизни с такими людьми трудно. Но есть в них какая-то жизненность, то ли вопреки, то ли благодаря их бестолковости...

У меня все несколько иначе обстоит. Я наверное сейчас напишу что-то, что не всеми будет воспринято, но, это лишь мое личное ощущение, которое, от того, что оно мое, еще не является истиной.
Я ну просто физически не могу общаться с пост-советскими "чудиками". Мы с ними просто живем в разных измерениях. Несколько раз пересекался мой путь с такими вот людьми. Уже здесь, естественно. Все прекрасно образованы, один человек был (и есть) просто живой гений - говорит свободно на семи языках, микробиолог, может прочитать главу в книге, закрыть ее и по памяти цитировать всю наизусть. При этом безработный, живет на социальную помощь, с мамой и папой в свои сорок лет. При любой внешней проблеме начинает собирать чемоданы, желая возвращатсья на родину и готовясь одновременно выпрыгивать с десятого этажа. При общении с ним у меня просто опускаются руки. Понимаю, что даже такой багаж знаний и талант еще не гарантируют человеческого существования.
При этом круг таких вот выходцев из стран постсоветского пространства не следит за собой, уж не знаю почему. Грязные волосы, несвежее дыхание, свитера с оленями неизвестно сколько лет назад и на каком рынке приобретенные и воспоминания о том, как ТАМ все было замечательно... Потерянные люди... После общения с ними хочется пойти и тихо повеситься .
При этом меня очень привлекают местные "чудики". Мне с ними уютно и спокойно. Таким был мой любимый учитель английского в школе. Длинный, долговязый, неловкий, носатый, одинокий, ездящий на древнем, проржавелом ситроене. Он совершил путешествие вокруг света автостопом во времена своего студенчества, он играл на гитаре около Кельнского собора. Просто так, для души и для прохожих, и плевать ему было на то, что большинство окружающих считали его с сумасшедшинкой. Летом он носил совершенно невыносимые белые, обтягивающие его длинные волосатые ноги, шорты, больше похожие на трусы и так приходил на работу, невозмутимо снося сдавленные смешки школьников и недоумение коллег. Но стоило ему начать урок, как человек преображался. Он говорил с нами обо всем на свете: литературе, кино, музыке, говорил на английском, доступно, вплетая в речь все новые и новые слова, заставляя нас понимать их, поскольку рассказы его интересны были не на шутку. Никогда не глядя на нас сверху вниз, всегда оставаясь доступным каждому из нас. Как много он нам дал! Как возился с каждым! Его уважали самые отпетые хулиганы нашей далеко не образцовой школы, те с которыми не справлялась полиция, слушались его беспрекословно. Такой вот живой Philibert Marquet de La Durbellière.