Чукча-читатель

[Kari]

Гносеологические же основы социализма (в большой степени - стремление к социальной справедливости) мне думается, лежат в христианстве.

*покачивая ножкой* а как же ислам? имхо они не в религии, а именно в человеческом сознании, стремлении к справедливости (не чтоб не было богатых, как у большевиков, а чтоб не было бедных), думаю это в природе человеческой душонки: хотеть есть не хуже чем сосед, ну и по нарастающей а религии всякие уже отразили это человеческое стремление к справедливости.

[Vishenka]

а как же ислам?

У нас с тобой исламы разные , у тебя - городской и шиитский, у меня - степной, суннитский, полуязыческий. В моем слегка атеистическом исламе нет темы социальной справедливости, поэтому она (социальная справедливость) для меня - в проповеди Христа.

[Золушка]

...в оппозиции точке зрения "большевизм привнесен в Россию из немецкой философии в пломбированном вагоне на плечах харизматической еврейской молодежи". Или еще радикальнее: "Европа поставила над Россией эксперимент социализма". Не катит, однако - единовременно с Россией были установлены социалистические республики - Веймарская, Венгерская, которые не выжили, а в России с кровью, но прижилась...

Я позавчера читала у Исайи Берлина в "Истории свободы" его рассуждения на эту же тему. Он по-другому это объясняет, Вам, наверное, не понравится. Он описывает русское общество как "крайне восприимчивое, с невиданной способностью к усвоению понятий - понятий, которые самым что ни на есть случайным образом пересекают границу. Из-за скудости собственных идей любая мысль воспринимается с крайней жадностью."

"Распространяясь на Западе, подобные идеи порой возбуждают публику, в иных случаях подталкивая к образованию партии или секты приверженцев. Но большинство не расценивает их как истину в последней инстанции и не бросается сломя голову вовплощать ее в жизнь. Русские же подвержены именно этому."

В общем, он много пишет на тему того, что наше общество не очень культурное, полудетское что ли, поэтому мы за все хваетаемся что блестит, и давай ломать и строить.

[Kari]

У нас с тобой исламы разные

ну не такие уж и разные ислам к социализму (или коммунизму?) стремится всеми фибрами души, тут тебе и барана жертвенного половину нищим отдай, и "надо делится!"(С) в виде милостыни и податей серебром, и все эти традиции забирать сирот и пр. да мало ли чего там ещё можно накопать. Только вот чаще всего вся эта деятельность ограничивается пределами уммы на всех не напасёсся и всё ж я уверена, что появление этого в религиях, это следствие, а не причина. Религия призвана тебя утешить и обнадёжить, вот она и пытается оправдать твои ожидания в отношении справедливости.
Золушка я тоже это у Берлина читала и в какой-то момент даже была согласна по поводу отсутсвия "местных" идей и в связи с этим оголтелой готовностью перенимать приходящее. Но не есть ли это вечный спор славянофилов и западников? и ещё Чаадаев мне вспомнился сейчас

[Vishenka]

Вам, наверное, не понравится

Не знаю, понравилось или нет, нужно, как говорят американцы, "поспать" на этой идее; может он и прав, может и Кари права:

тут тебе и барана жертвенного половину нищим отдай, и "надо делиться!"(С) в виде милостыни и податей серебром, и все эти традиции забирать сирот и пр. да мало ли чего там ещё можно накопать

Мне, однако, видна разница. В исламе ты (конкретно) отдай, по своей доброй воле, умягчая своей душе посмертную дорогу, а в социализме ударение падает на государство, как распределителя наработанных всеми благ. Христианство же с социализмом роднит подчеркивание впервые в истории благости социальной справедливости. Ислам повторил "благую весть" (кстати, и за иудаизмом тоже - там даже слово одно, узнаваемое). В язычестве устройство мира вроде не критикуется.

Главное отличие твоего ислама от моего: твой - ученый, с источниками; мой - стихийный, полудетский, как Золушка сказала

[Золушка]

Но не есть ли это вечный спор славянофилов и западников? и ещё Чаадаев мне вспомнился сейчас

Не знаю... У меня в предисловии к изданию Берлина сказано, что это один из тех немногих, кто не ошибся. Я его вообще уважаю: он страшный русофил, по-моему, рядом с Чаадаевым ему все же не место. Он, в принципе, же не пишет ничего плохого - начинает с того, что русские одержимы невиданной в истории страстью к идеям.

[Vishenka]

http://en.wikipedia.org/wiki/Nucular

[Vishenka]

Морин Кориган. Не приставай, я читаю. Находить себя и теряться в книгах [Maureen Corrigan. Leave me alone, I am reading. Finding and losing myself in books]. Автор - мне сестра, книжный червь, обозревающий книги для радиопередачи [NPR Fresh Air], профессор английского в Джорджтаунском университете смешанного ирландско-польского происхождения. Рассказывает и про книги, и анализ английской классики немного есть, и затрагиваются животрепещущие (для нее) вопросы - феминизм, удочерение, католическое детство. Книги читаемые, читанные и обсуждаемые ею, конечно, совсем другие, чем у меня, например с моим советским бэкграундом. Читать очень интересно, в отличие от предыдущего французского автора, к которому и симпатия вроде есть, и тема интересная, а вот преподносит он ее скучно. Она рассказывает, что когда она интервьюировалась для работы на [NPR], интервьюер (редактор, босс) ей задумчиво сказал: "Пожалуй, мы Вас не возьмем. Вы слишком для нас академичны"

Читая Кориган вспоминала, как Золушка затрагивала в теме "Часы" Майкла Каннингема" проблему читающей женщины с осуждением к ней (Лори?). Кориган немного говорит о психологическом родстве заядлых читательниц - любви к одиночеству, тихонистости, однако она признает и принимает это без осуждения себя. Очень рекомендую эту книгу. В конце список книг, которые она рекомендует к прочтению, состоящий из рубрик, и названия рубрик этих напоминают темы в "Литературном салоне" - "Книги, которые я все время перечитываю", "Литературная критика для неспециалистов" и т.д.

[Vishenka]

А теперь про женщину, которая пишет - Амине Вефали "Вестчестер в огне". Несколько (много) месяцев назад услышала про книгу по радио, интервью были как на русском, так и на английском языках. Мое внимание привлекла сама личность автора - она наполовину татарка, другая половинка - русская. Очень неплохо говорит по-русски. Родители - из того, что принято называть второй волной эмиграции - военной. Отец был офицером Советской Армии в финской и начале Великой Отечественной. На фотографии автор смотрит победительно и вместе с тем очень дружелюбно. Сюжет в общем-то автобиографический и грустный - развод вместе с финансовыми затруднениями (не обманитесь - семья из тех, которые "тоже плачут"). Написано в виде коротких новеллок, стиль мне напомнил известную вещь Фолкнера - "Шум и ярость", где первая часть написана от лица имбецила и первое время довольно трудно разобраться в родственных и других отношениях участников.
Я читала не отрываясь. Мне очень понравилось, но насчет рекомендаций затрудняюсь - нужно, наверное, чтобы что-то из тем было близко. А впрочем, там семейные отношения

[Золушка]

затрагивала в теме "Часы" Майкла Каннингема" проблему читающей женщины с осуждением к ней (Лори?). Кориган немного говорит о психологическом родстве заядлых читательниц - любви к одиночеству, тихонистости, однако она признает и принимает это без осуждения себя.

Я вчера слушала разговор на Эхе Москвы о русских женах иностранных мужей, можно почитать на сайте, если кому интересна тема. Там каким-то образом появились в разговоре тургеневские девушки, тихони и любители одиночества, и участница, Полина Гриффис, сказала на это такую фразу - "я в себе это убила, в наше время с этим жить невозможно". Я просто тоже так думаю - эти общие для заядлых читательниц психологические черты жизнь осложняют очень-очень.

[Vishenka]

[Olga Carlisle Poets on the street corners. Portraits of fifteen Russian poets] "Русская поэзия" написано кириллицей на обложке в дополнение к названию, автору и именам переводчиков. Книга 1968 года издания, попала ко мне в руки случайно, когда я искала почитать что-то дочери в библиотеке. Ольга Карлайл - внучка Леонида Андреева. Отец ее - Вадим Андреев - был поэтом, росла она во Франции, обучалась в Штатах, видела в родительском доме Цветаеву, в Советском Союзе - Пастернака, Ахматову, Ахмадулину, Евтушенко, Вознесенского (последних водила по Нью-Й орку в поисках стриптиз-бара) Чуть позже написания этой книги она стала известна вывозом кажется Гулага Солженицына.
Тексты стихов даются на двух языках - русском и переводе на английский. Подборка стихов была продиктована наличием перевода или согласием кого-нить перевести конкретное стихотворение на английский. Поэты начинаются с Блока (всего 2 стихотворения!), она сожалеет, что не смогла включить Ходасевича и Гумилева из-за отсутствия переводов, в остальном почти стандартный набор (Есенин, Маяковский, Мандельштам, Заболоцкий, Бродский кроме уже упомянутых мной). Два исключения - "француз" Борис Поплавский и двое советских "барачных поэта" - Игорь Холин и Генри Сабгир. Во введении упоминает Высоцкого, Окуджаву и Галича. Там же Ярослава Смелякова дважды называет Семеляковым, а Наума Коржавина - Хоржавиным. Из досадных ошибок, говоря об Ахмадулиной - "несмотря на татарскую фамилию, она русская". Пардон, может, она и ощущает себя русской (пишет-то по-русски), но отчество Ахмадулиной - Ахатовна слегка противоречит этому утверждению. Такое имя у татар я слышала, а вот у русских как-то не доводилось (но может это я такая отсталая).
Очевидно, время не согласилось ней в оценках - сопоставьте известность "барачных поэтов", чьи тексты она привела в книге и бардов, которых она лишь упомянула. Конечно, она говорит, что русская поэзия советского периода шире ее обзора и рассказывает об обериутах, Волошине, Кульчицком, Когане, Сосноре, Римме Казаковой, Самойлове и других. Кроме пространного введения с историческим обзором российской светской поэзии каждому автору предшествует главка, где она много рассказывает о своих интервью с поэтами, когда они были - и вот это очень интересно. Книга, конечно, устаревшая - документ эпохи.

[Vishenka]

Следующая книга - мальчиковая, подростковая. [A separate peace by John Knowles]. Читал ее в школе 15-летний сын, и я решила вслед за ним. Видела в Инете сравнения ее с гораздо лучше известной в России книгой - "Над пропастью во ржи" Селинджера. Впервые книга вышла в 1959 году и в одном из коротеньких ревью из одного предложения на обложке книги автора тоже называют преемником Селинджера. Действие происходит в элитном американском интернате - [boarding school], видимо, описывается альма матер автора - Эгзетер, действующие лица - 17-летние юноши предпризывного возраста в 1943 году. Содержание я пересказывать, конечно, не буду, но очень интересно восприятие идущей войны и оценка роли этого поколения в ней. Они (восприятие и оценка) противоречат таковым известнейшего американского журналиста Тома Броко [Tom Brokaw], который в конце 80-х выпустил книгу, названную им "Великое поколение"; так с его легкой руки стали называть поколение людей, воевавших во Второй Мировой войне. Герои "Сепаратного мира" больше воспринимают себя "пушечным мясом", чем вершителями судеб мира, каковыми их хочется Броко видеть. Вершители - жирные старики ("Старики управляют миром" у Галича).
Книга вписывается в понятие американской классики. В связи с ней я вспомнила, что я писала в этой теме о другой "мальчиковой" книге - [This boy's life], о жизни мальчика чуть позднее, но из совсем другого экономического слоя - бедного, беднейшего; однако куда-то эта запись пропала. Эта книга автобиографическая, написано неплохо, но известна меньше (и заслуженно, на мой взгляд). Автор из турбулентного подростка превращается в респектабельного профессора английской литературы, тоже пройдя через боурдинг скул.

[Золушка]

Видела в Инете сравнения ее с гораздо лучше известной в России книгой - "Над пропастью во ржи" Селинджера.

Это уже становится таким ярлычком для любой, похоже, книжки о мальчиках. Я только что читала "The Curious Incident of the Dog in the Night Time" Марка Хэддона (Mark Haddon). И там тоже на обложке сравнения с "Над пропастью ... " Такой знак качества

[Vishenka]

Я как раз и хотела подчеркнуть это качество "Над пропастью..." - то, что она служит золотым стандартом, парижским метром, оселком. При этом меня она не трогала ни 30 лет назад, ни когда я ее перечитала пару лет назад, посмотрев фильм [Conspiracy theory], где герой Мела Гибсона, забежав в ходе дикой погони в книжный магазин, выделяет ее как якорь, привязывающий его к нормальности среди бушующего вокруг безумия. Но это мои проблемы, не книжкины

[Vishenka]

Дочитала чукча кержацкий роман Алексея Иванова "Золото бунта или Вниз по реке теснин". Почти встреча с детством - в Казахстане, где росла, слово "кержак" было в ходу, наряду с "чалдоном" и уж совсем неэкзотичным семиреченским казаком. Не доводилось встречать духоборов и молокан - солнечные Канада и Кавказ их приютили вместо Казахстана.
Поразилась лексической отваге автора - столько незнакомых слов в русских текстах (особенно современных авторов) встречать еще не доводилось. Многие из них относятся, конечно, к тому разряду, который в словарях помечается пренебрежительным "обл.", а также к специфическим родам деятельности вроде судоходства по реке и постройке судов, однако лексика впечатляет. Туго, как пружина, закрученный сюжет не дает расслабиться - много крови, убийств или их попыток, расследований. Не скажу детектив, скажу экшн ("...но панталоны, фрак, жилет - по-русски слов всех этих нет..." Боже упаси, по голливудскому примеру сделают кино).

Автор уралец, краевед, с любовью, напоминающей мандельштамовское "я список кораблей прочел до середины" называет по порядку расположения скалы на реке Чусовой и приводит легенды, с ними связанные, его же словами о герое книги: "..на 300 верст от Ревды до Чусовских городков мог всех бойцов перечислить, как часослов наизусть прочесть." Время действия - 18 век. Так я и не удосужилась прочесть "Вольтерьянок и вольтерьянцев", но мне представляется, что народную речь тяжелее воспроизвести, восстановить, чем язык "образованщины" (как нас мило заклеймил Солженицын), хотя бы потому, что известны образцы письменной речи интеллектуалов. Понравилась мне филологическая смелость Иванова и в описании богословского диспута староверов различных толков - не шти-де лаптем хлебаем.

А один кулинарно-метеорологический пассаж даже перепечатать хочу:

...далекое небо было беспокойное, заляпанное темным ржаным тестом весенних туч. С лихорадочной поспешностью и гневом, как взбалмошная баба, ветер месил это тесто и рвал на куски, швырял куда-то прочь - за окоем, как под стол, и плакал дождями от какой-то досады. Потом снова сыпал муку последнего снега, разбивал сырое яйцо солнца, лил скисшее молоко холодных туманов. Вечером что-то пеклось на красной сковороде заката ... горделиво плыли пухлобокие пасхальные куличи облаков.

Заметьте слово окоём, к которому Иванов разделяет, похоже, Вишенкину любовь - надо было подсчитать, сколько раз оно встретилось (много), ни разу не горизонт.
Восторг с моей стороны полный.

[Vishenka]

Помня свой восторг от [Human bondage] Сомерсета Моэма прочла другой его роман, о котором сразу вспоминают филологические девушки с опытом обучения на кафедрах английского языка - "Театр". Раньше его не читала, как не смотрела и фильма с Вией Артмане (неподнятая целина ). Понравился роман, однако он не сравним с "Бременем страстей человеческих" (так ведь по-русски называется?). [Human bondage] - монументальный роман, в который, чувствуется, Моэм выплеснулся всем своим жизненным опытом, всеми эмоциями. "Театр" в сравнении с ним - изящная безделушка, которую автор пишет тщательно и с уважением к читателю, однако и темы тоже мельче (неожиданный сексуальный всплеск стареющей женщины против становления личности в "Бремени...". "...И может быть на мой закат печальный Блеснет любовь улыбкою прощальной").
По горячим следам посмотрела недавний фильм с Аннет Бенингс в главной роли. Джереми Айронс хорош - совершенно непринужденно играет роль "самого красивого мужчины в Англии". Атмосфера 30-х годов 20 века передана с удовольствием.
О жизни Моэма я читала только в предисловиях к его книгам, кроме ипостаси английского шпиёна в большевистской России там упоминается и о его связях с Голливудом в 30-е - 40-е, однако сейчас в Америке он, похоже, очень мало известен и читаем. Надо надеяться хоть в Англии его помнят.

[Золушка]

Я тоже недавно смотрела фильм с Беннингс и Айронсом, я так понимаю, по Вашим словам, Вам он скорее понравился? Я не помню, читала я или нет Театр, но я смотрела много раз фильм с Артмане. Там идея посложнее, чем "сексуальный всплеск". Из-за сексуального всплеска на первом плане мне ужасно не понравился фильм с Беннингс, кажется, он называется "Это я - Джулия". Там как раз все сведено к интрижке дамы в возрасте с молодым ... "Жиголо" его наверное не назовешь, но что-то в этом роде. В общем, как будто сплетен начитался в глянцевом журнале. А наш фильм, он был, как в финале говорит Артмане-Джулия, про то, что "вы думаете театр - это сцена? Театр - вот он" и кивает на светскую тусовку. Дословно не помню, но что-то такое... Короче, весь мир театр и люди в нем актеры. В английском фильме этого нет, только интрижка.

[Vishenka]

Золушка, я давно уже смирилась с мыслью, что любая экранизация - неизбежно отсекание какого-нибудь нюанса, присутствовавшего в книге, иначе фильмы разбухают и не вмещаются в 2 часа экранного времени. Не так давно, лет 5 назад я стала читать книги после непоняток в фильмах. "Молчание ягнят" как фильм очень понравился, но я никак не могла ухватить из-за ярко выраженного южного акцента [southern drawl] ухватить каких-то важных взаимосвязей. Потом из ярких "послечтений" были "Игры разума". Так что к "Это я - Джулия" я заранее снисходительно отнеслась и подошла. Понравилось ли? В общем, да. - Мне не жаль было затраченного времени, во всяком случае, не было чувства досады. Однако следует учитывать, что затраты к поиску фильма были приложены минимальные. Советский фильм я тоже в принципе могу найти, но не буду даже начинать этого процесса, хотя охотно верю Вам, что он глубже английского.

[Золушка]

Да нет, я не к тому, что все бросать и бежать искать наш фильм, просто интересно мне стало, как же оно у Моэма. Неужели это наши придумали линию про "жизнь - театр", у Моэма она есть? Или только любовь-морковь?

[Vishenka]

Про жизнь - театр если вдуматься, то было, но не так ярко выраженно, как у Шекспира (totus mundus agit histrionem). Любовь-морковь у Моэма очень важная линия; еще одна важная, которой в филме не нашлось места - финансовая составляющая. В фильме показан вполне себе самодостаточный на поверхностный взгляд молодой американец (национальная принадлежность уже подразумевает некоторую успешность). Молодой человек в книге действительно жиголо и очень этим мучится, и Джулия его, бывает, тыкает в сердцах, как щенка в это, сразу же раскаиваясь - в фильме эпизод этот сохранен, однако показан очень легко, поверхностно, без всяких мучений. Т.е. на мой взгляд линия "жизнь - театр" выделена не в соответствии с замыслом Моэма.

[Vishenka]

Для книжного клуба прочла книгу [Snow falling on cedars by David Guterson] - Снег ложится на кедры. Очень понравилась книга, правда на сам клуб не смогла сходить. История в книге частично детективная - какую-то часть книги очень интересно узнать, кто же убил, однако только детективностью она не ограничивается - с какого-то момента еще более жгучим становится вопрос - промолчит или все-таки скажет герой о том, о чем только он случайно знает и о чем ему выгоднее промолчать, только вот совесть впоследствии замучает.
Герой книги - журналист на маленьком острове на тихоокеанском побережье США в какой-то момент повествования размышляет о круге чтения своих родителей. Папино чтение - Торо, Толстой, Платон, Свифт, Честертон, садоводческие книги. Мамино - Диккенс, Вирджиния Вульф, Волшебная гора, сестры Бронте вкупе с книжным клубом Объединяет родителей Шекспир.
Вообще основная тема - этнический конфликт. Время действия - 1954 год с экскурсами в 1944, когда случилась депортация японского населения с побережья в лагеря во внутренние районы страны.

[Vishenka]

Спецвыпуск для Золушки и других читателей Гилилова

Прочтя книгу Гилилова (давно) я стала лениво интересоваться, как дела обстоят с биографией Шекспира в англоязычной культуре. Те, кто близко с предметом не знаком, скептично относятся к скепсису по поводу авторства шекспировых творений. Случайно в библиотеке набрела на недавно изданную книгу "Шекспир под другим именем" Марка Андерсона. "Жизнь Эдварда де Вер, графа Оксфордского, человека, который был Шекспиром". В предисловии перечисляются имена тех, кто отрицал авторство актера Уилла Шакспера - Марк Твен, Уолт Уитмен, Орсон Уэллс (так, что ли, по-русски? - я имею в виду знаменитого кинорежиссера). Долго колебалась, не начинала читать - Гилилов убедил, что Шекспиром был граф Ратленд.
Андерсон не заостряется сильно на отрицании авторства актера, только несколько все тех же веских аргументов - отсутствие образования, отсутствие доказательств получения знаний из книг в силу невладения ими, отсутствие знаний придворной жизни - основной среды шекспировых пьес, завещание с заботой о второй по лучшести кровати и абсолютное игнорирование авторских прав.

Андерсон заостряет внимание на совпадениях в пьесах Шекспира с жизнью де Вере.

[Cleo]

Золушка, на мой скромный взгляд, у Моэма в "Театре" тема лицемерия (или "театральности", если сказать деликатнее ) в жизни общества как раз важнее, чем любовная. Даже само название говорит об этом.
Конечно, она не так явно выписана, как любовная тема, но постоянно всплывает - и в эпизодах светских вечеринок, и в отношениях со светскими знакомыми Джулии, даже в ее собственной семье - с сыном, с мужем. Помните, ее собственные сын упрекает ее в неискренности и разыгрвани спектаклей в жизни. Я думаю, что описать впрямую лицемерие общество было бы не так интересно и дальновидно, как сделав это исподволь, очень тонко, как Моэм.
Мне видится "Театр" как книга с двойным дном, если можно так сказать.
На поверхности, то что автор активно изображает, а под этим то, что на самом деле имеет в виду и о чем надо додуматься самим, если хотим его понять. В этом автор сам похож на Джулию Робертс.

Вишенка, Моэм мало известен в Америке, правильно я поняла? Я столкнулась с тем, что даже и Великобритании его не очень знают. Да даже Голсуорси, который у нас в России был классиком, в Англии вспоминали с трудом и только те, кому было за 50.

[Vishenka]

Вишенка, Моэм мало известен в Америке, правильно я поняла?

Правильно поняли.
А про жизнь - театр мне все так же кажется, что это больше шекспирова тема, чем Моэма. Отношения Джулии с сыном затруднены, потому что сына она не видит большую часть года - он в боурдинг скул. Не умея с ним общаться она хватается за привычно-спасительные ориентиры, а это - ее профессиональная деятельность, где она, как рыба в воде. Была бы бухгалтером, мыслила бы цифрами.

[Vishenka]

Я все еще читаю книгу Андерсона о де Вере. Сам Андерсон оказался выпускником астрофизической аспирантуры, после нее увлекшимся темой авторства произведений Шекспира настолько, что теперь он журналист.
Пьесы Шекспира, как известно, приблизительно делятся на две категории: политические (номерные Генрихи, Джоны и Ричарды, а также исторические неанглийские- Юлий Цезарь) и такие, которые имеют дело с внутренними, семейными разборками (Гамлет, Отелло). Оказывается, с конца 80-х годов 16 столетия, помирившись с Елизаветой 1, де Вере получал очень приличную зарплату, которую продолжил ему выдавать наследовавший Елизавете Яков 1. Годовое содержание это было равно 1 000 фунтов стерлингов, в то время как высокие чины администрации получали зарплаты порядка 50 тех же единиц, а следующий за де Вере по высокооплачиваемости человек, брат его жены, будучи премьер-министром, получал 800. Елизавета была скупа, денег в казне было мало и она предпочитала даровать отличившихся не деньгами, а привилегиями в виде монополий на что-либо (торговля, производство и т.д.). Андерсон считает, что такая необычная щедрость объяснялась тем, что Елизавета впервые задумала и провела [public relations] кампанию по внедрению национальной гордости в широкие слои населения. А поскольку население было в основном безграмотное, то кампания по ознакомлению с отечественной историей проводилась через театр с использованием пьес Шекспира.
И, как всегда, если есть улов в виде истории возникновения новых слов, рассказываю и об этом. Слово гетто оказывается, первоначально обозначало место проживания евреев в Венеции, которое им запрещалось покидать после захода солнца, а дословный перевод с венецианского значит "литейный", т.к. на острове, который город выделил для проживания евреев, раньше это самое литейное производство и находилось.

Сравнивая книгу Андерсона с книгой Гилилова, отмечу, что Андерсона гораздо интереснее читать - много внимания уделяется историческому описанию как эпохи, так и интересных современников, в то время как нудный текстологический анализ, сквозь который приходится в книге Гилилова продираться, у Андерсона отсутствует.
Приводя письма, документы и стихи той эпохи Андерсон каждый раз своими словами пересказывает о чем в только что приведенном отрывке говорилось. Даже не слова непонятны, а скорее манера выражения.
В одно время с де Вир (оказывается, скорее так произносится это имя) в Италии оказывается находился Мигель де Сервантес. Теоретически они могли встретиться, однако были они в слегка разных регионах Италии. Лучше всего де Вир знал венецианские реалии, что и отражается в пьесах Шекспира.

[Vishenka]

Михаил Безродный. Конец цитаты. Изд-во Ивана Лимбаха, 1996. Реминесценции тартуско-петербургского филолога, переселившегося в Германию. Мне было интересно, люблю такого рода наблюдения

...в "Преступлении и наказании" (I, 3) читаем: "Петр Петрович отправляется теперь в Петербург" - ...звукоряд..."

[MarinaR]

Просветите меня, если кто знает или дайте ссылку, потому как покупать и искать неохота.
Кто такой Владимир Мегре?????А ту одна моя знакомая, как приедет, сразу агитирует за прочтение и следование его идеям, а я не хочу следовать ни тем более читать, когда меня насильно заставляют....(львы не терпят принуждения ).Спасибо.

[svinka]

Вот одна из ссылок: http://ariom.ru/wiki/VladimirMegre,
его произведения на lib.ru: http://lib.ru/URIKOVA/MEGRE_W/

[MarinaR]

Спасибо! Прочитаю.

[Vishenka]

Интересное совпадение - я очень не люблю мистической литературы в чистом виде, а как бы именно про нее спрашивает МаринаР именно в этой теме и одновременно я читаю воспоминания последовательницы известного мистика Рудольфа Штайнера Маргариты Сабашниковой-Волошиной. Сабашникова - девичья фамилия, связывающая ее с сибирскими миллионерами, а Волошина - она была первой женой Макса. Мемуары называются "Зеленая змея" (реминесценция из Гёте), изданы в переводе с немецкого. Мистическая часть меня не замучила, мемуары очень интересные, потому что человек она интересный и состоявшийся как художница. Особенно почему-то запомнились беседы со Львом Толстым, хотя список имен знакомых внушителен, кроме упоминавшихся уже - Вячеслав Иванов, русские художники-современники.