Брыся (Ren)

[Katzi]

"А вы пишете рассказы? Про чау?"

Привет, Ren,
ну, я пишу вообще, и не только рассказы. А про чау мне периодически муж рассказывает уморительные или трогательные истории. Последнюю чау звали Аиша, до того был Даго. и еще много других. Ему нравятся именно чау. Некоторые я превращаю в рассказы, когда время есть и настроение подходящее. В основном на немецком, хотя что-то есть и на русском

[Ren]

В основном на немецком, хотя что-то есть и на русском

А дайте почитать!

[Katzi]

А дайте почитать!

Привет, Ren!

Мы уезжали в Брегенц на фестиваль на Морской сцене (посмотрела лучшую в моей жизни "Тоску"), так что не ответила сразу.

Вот нашла про чау по-русски у себя. Название дадим ему условное "Даго и трамвай"



ДАГО И ТРАМВАЙ
Сижу я однажды в кафе «Йенчке», на углу Шпиттель-визе и Ландштрассе. Я прихожу туда почти каждый день, это мой треффпункт. Прекрасный весенний день, солнце играет и кувыркается на небе, птицы как акробаты носятся над головами. Идиллию иногда разрезает металлический рокот трамваев, то пустых, то напичканных шопингующим народом. По Ландштрассе бродят рассеянные разноязыкие толпы туристов, гостей из других городов и стран. Носятся велосипедисты и велосипедистки. То и дело слышно: бим-бим, бим-бим. Снуют туда-сюда такси, ведомые пожилыми разнаряженными дамами, и мне почему-то кажется, что все едут в театр или, в крайнем случае, в кино. Я сижу снаружи, со стороны Шпиттель-визе, дышу свежим воздухом (он у нас, как известно, теперь очень хороший), читаю новый роман о Линце и начинаю уже запутываться в действующих лицах. Даго сидит рядом и потихоньку подъедает все, что ему удается у меня стянуть или выпросить. Такова уж его природа. Печенинку он стянул, кусочек штруделя я выдал ему сам – так жалобно он на меня смотрел, прямо как умирающий с голоду, хотя видит Бог, всего полчаса назад он получил свой полноценный большой собачий ланч. Мда, у каждого свое селяви.
Даго начинает слегка млеть на солнце, я, запутавшись окончательно, кто кого любит и кто кого убил, откладываю книгу авторши с французской фамилией и берусь за газету. Распахиваю ее парусом, вступая в неожиданное сражение с ветром, и погружаюсь в изучение последних вестей, новостей, известий. Ага, открылся новый детский центр, это хорошо. Бим-бим. В бассейн пришел мальчик с надувным матрасом и хотел поплавать на нем, а ему не разрешили. Бим-бим. Почему бы им не открыть бассейн для плавания с плавсредствами. Так, что у нас здесь?
Вышла новая книжка для детей. Ну надо же, везде конкуренты, впрочем, это хорошая новость. Бим-бим. Бим-бим, бим-бим. Кто это там трамваю проехать не дает? Наверное, у кого-то велик застрял в рельсе. О! Мальчик-вундеркинд в 6 лет исполняет на скрипке Равеля. Вот что значит с ребенком заниматься правильно! Бим-Бим-бим. Бим-бим, бим-бим, бим-бим. Бим-бим, бим-бим. Тут я откладываю газету и решаю посмотреть, кто все-таки там торчит перед трамваем. Я всматриваюсь в урбанистический пейзаж и что я вижу??? Даго! Это же мой Даго, - преспокойно спит посреди улицы, растянувшись поперек трамвайных путей. Вот-те на!
- Даго, Даго, - кричу я, выбираясь из-за стола и роняя газету, - просыпайся, иди скорее сюда! Даго открыл один глаз, зевнул и повернулся на другой бок, соня. Водитель трамвая, чуть не 2 метра ростом, строго мне говорит:
- Это ваша собака? Почему вы за ней не смотрите?
Я встал почти по стойке смирно и скромно по пунктам отвечаю:
- Да, моя. Без поводка здесь разрешено. Вообще-то смотрю, ну вот немножко не углядел, зачитался. Извините. Кстати, это не она, а он, его зовут Даго, - и дружелюбно так улыбаюсь.
На водителя трамвая мое обаяние не действует
- Я из-за вас уже на 10 минут опаздываю.
- Мы больше не будем, - извинительно говорю я, и подталкиваю Даго в сторону кафе. Он неохотно встает и смотрит снизу вверх на водителя, явно выражая возмущение от прерванного сна.
Только повернувшись в сторону кафе, я соображаю, что мы все вместе выступили как актерская труппа их двух актеров, одной собаки и одного трамвая. Перефразируя Вильяма нашего Шекспира:

весь мир – открытое кафе, а посетители
его – актеры иногда, а то и зрители…

[Ren]

Katzi, спасибо за рассказ я смеялась

Извините, сразу не ответила - отпуск, Хорватия, море...

[Ren]

И вот, уважаемые читатели, я решилась все-таки опубликовать здесь "первую-версию-почти-исправленного-текста". Не ругайте сильно....


I.
Я стояла у окна и смотрела в глубину сада, туда, где начинался лес. Мои мысли разбредались, и на их месте возникали размытые образы, похожие на выцветшие фотографии. Бездонная воронка памяти затягивала меня все глубже и глубже, выхватывая те воспоминания, что были особенно дороги сердцу. Возвращаться оттуда мне не хотелось, но выбора не было.

Я окинула взглядом кухню: нет, вроде бы ничего не осталось. Документы, расчески и поводки убраны в коробку с другими, непосредственно относящимися к моей личности, вещами: паспортом, дипломом и рисунками. За исключением моей памяти, больше в доме ничего не говорило о том, что здесь, всего двадцать четыре часа назад, жила собака. Черный кожаный ошейник я положила в рабочую сумку: так быстро расстаться с ним у меня не хватило духа.

Это было самое обыкновенное июньское утро. Наш дремучий сад был горизонтально поделен пополам с философской точностью: вверху, подчеркивая банальность моего горя, орали одуревшие от солнечного света птицы, а внизу, там, где кончалась дикая трава и начиналась чаща, чернел холмик. «Надо будет посадить там цветы, - подумала я, - а то свежая земля напоминает лишь о маленьком тельце, внезапно обмякшем у меня в руках...». Будто порванная струна.

Я вытерла слезы. Пора на работу. Там, в Париже, на моем столе, еще стоит ее фотография. Сегодня я уберу ее в стол, где она пролежит до тех пор, пока не перестанет плакать моя осиротевшая вчера душа.

Я – психолог. Моя работа – помогать людям, заблудившимся в лабиринте жизни. Сама же я в нем плутаю довольно редко, наверное, потому, что рядом со мной всегда есть надежный проводник – собака. Мой друг, ЖЛ, говорит, что совсем не понимает собак. Это непонимание меня совершенно не смущает: главное, чтобы он их любил. Когда он предложил мне переехать у нему, я задала только один вопрос – « А собака?». «Если бы у тебя было десять собак, то я бы, наверное, подумал...» - рассмеялся он в ответ. Это рассеяло мои последние сомнения. Когда человек согласен принять у себя в доме чужую собаку – это, поверьте, многое значит. Даже больше, чем клятвы в вечной любви.

С тех пор прошло два с половиной года, и вот, вчера, мой самый лучший друг умер от обычной, но такой неожиданной, неосознанной мною вовремя, старости. Я купила ее в России, когда мне было двадцать. Похоронила во Франции - в тридцать пять. Вот и завершен еще один этап. Надо жить дальше.