Психологическое здоровье в условиях карантина

[olena_k]

Вот чего я на самом деле не люблю, это интеллектуального мошенничества.

Пошла читать письмо Пушкина Плетневу.

"Я сунулся было в Москву, да узнав, что туда никого не пускают, воротился в Болдино да жду погоды. Ну уж погода! Знаю, что не так страшен чёрт, як его малюют; знаю, что холера не опасней турецкой перестрелки — да отдаленность, да неизвестность — вот что мучительно. Отправляясь в путь, писал я своим, чтоб они меня ждали через 25 дней. Невеста и перестала мне писать, и где она, до сих пор не ведаю. Каково? то есть, душа моя Плетнев, хоть я и не из иных прочих, так сказать — но до того доходит, что хоть в петлю. Мне и стихи в голову не лезут, хоть осень чудная, и дождь, и снег, и по колено грязь. Не знаю, где моя; надеюсь, что уехала из чумной Москвы, но куда? в Калугу? в Тверь? в Карлово к Булгарину? ничего не знаю. Журналов ваших я не читаю; кто кого? Скажи Дельвигу, чтоб он крепился; что я к нему явлюся непременно на подмогу, зимой, коли здесь не околею. Покамест он уж может заказать виньетку на дереве, изображающую меня голенького, в виде Атланта, на плечах поддерживающего «Литературную газету». Что моя трагедия? отстойте ее, храбрые друзья! не дайте ее на съедение псам журнальным. Я хотел ее посвятить Жуковскому со следующими словами: я хотел было посвятить мою трагедию Карамзину, но так как нет уже его, то посвящаю ее Жуковскому. Дочери Карамзина сказали мне, чтоб я посвятил любимый труд памяти отца. Итак, если еще можно, то напечатай на заглавном листе

Источник: http://pushkin-lit.ru/pushkin/pisma/361.htm

Источник упаднических настроений Пушкина - НЕЗНАНИЕ, что с невестой. А не РАЗЛУКА.

Я почему решила проверить - не поверила, что разлука. Пушкин - русский человек, не может просто от разлуки в петлю лезть Именно так и оказалось.

Это не интеллектуальное мошенничество, это неумение читать и понимать прочитанное, анализировать текст на элементарном уровне. Увидел знакомое слово и делается глобальный вывод.
Не только незнание, что с невестой, а и тревога за нее, не осталась ли она в чумной Москве.