Сальваторе Адамо. Продолжение

[Irina O.]

Вот, перевела из этого интервью первую половину:

Адамо, высочайший класс

ВСТРЕЧА
Он, как никогда, в моде. Этот певец, которого отличают самоотверженность и особая притягательная сила, отмечает в будущем году 50-летие своей творческой карьеры.

На написание двух песен с нового альбома («Колесо обозрения» и «Алан и яблоко») его вдохновило чтение Бернара Вербера.

- Позволяет ли «Колесо обозрения» расслышать водоворот жизни?
- Да. Это песня, объединяющая всё, что может произойти в человеческой жизни: взлеты и падения, радости и горести. Если слушать эту песню изолированно от других, то это колесо, полное противоречий.

- Как вы объясните то, что вы выпускаете свои диски с регулярностью метронома?
- Я даже сдерживаю себя, чтобы не записывать их еще чаще. На этом диске есть песни, подготовленные еще для предыдущего. По сути, это вопрос настроения. Но, если бы я слушал самого себя, я бы выпускал альбомы каждые полгода.

- Вы постоянно пишете?
- У меня все время в голове какая-нибудь идея. Написание текстов – это для меня как игра. Даже когда песня серьезная, в поиске нужных слов есть некое удовольствие. Я до сих пор рассматриваю свою профессию как хобби.

- Сколько песен в ящиках вашего стола?
- Сотенка будет.

- У вас очень плотный концертный график. Почему вы себя так не щадите?
- Такой уж у меня способ существования. Тот момент, когда я на сцене, - поистине волшебный!

- Но вы все-таки притормаживаете иногда?
- Да, я немного притормозил. Когда я ездил последний раз в Японию, я пробыл там две недели, а раньше бывал по два месяца. Это, возможно, еще и из-за осознания того, что я ближе к концу пути, чем к началу, и что мне надо еще многое сделать для своих близких. Несмотря на то, что я в своих интервью говорю, что буду стараться находить для них время, я продолжаю им недодавать. Тут еще такая дополнительная сложность, что мои дети живут в разных местах: двое в Лондоне, один в Париже.

- Случались ли в ходе вашей карьеры периоды застоя?
- Был такой период во Франции, период непонимания и недоразумений. После мая 1968 года взгляды людей полностью изменились. Певцы просто-таки утратили право петь простодушные песни. Те, кто в какой-то момент говорили, не слушая моих песен, что я певец наивно-сентиментальный, не имели понятия о том, что я находился в русле общего потока, что в некоторых своих песнях я осуждал те же вещи, что и они. Я намного больше люблю петь песни о любви, но моя совесть не будет спокойна, если я буду петь только об этом.

- Ваши последние песни о любви довольно радостные…
- У меня был в жизни период, когда я всё драматизировал. В моих первых песнях всегда присутствовало что-то душераздирающее. Если бы я жил в Квебеке, я бы никогда не написал «Падает снег»: она бы пришла на свидание, потому что там все хорошо экипированы для снежной погоды. (смех). А в моих недавно написанных песнях о любви, действительно, присутствует умиротворенность.
Но не все они автобиографичны.

- На последнем альбоме нет ни одного дуэта…
- Пришлось держать оборону! (смех) Не хочу, чтобы люди думали, что это стало моим коммерческим приемом. У меня здесь были две песни, которые нужно было делать только дуэтом, одна из них была ответом на «Вы позволите, месье». И стоял вопрос о том, чтобы к дуэту со мной привлечь Анаис. Ну, может быть, сделаем это для следующего альбома.

(продолжение следует)