Русский Париж - выставка в Петербурге

[zalessky]

Искусство первой половины XX века делалось в Париже. Здесь рождались, расцветали и умирали: фовизм, кубизм, орфизм, пуризм, дадаизм, сюрреализм. Многоликая и разноязыкая артистическая компания получила название «парижской школы». И Россия подарила ей несколько десятков звезд первой и второй величины — из первой и второй волн эмиграции.

Итоги российско-парижского кровосмешения подводятся на огромной выставке в Русском музее. Со всего света привезено около двухсот работ (живопись, скульптура, графика, фотография) «наших» и в то же время не слишком-то наших художников.

Истории у всех разные. Кому-то, как Александру Архипенко, Париж был площадкой для разбега перед головокружительным прыжком через океан — в Америку, где Архипенко стал великим скульптором, но остался без роду и без племени. Другой космополит, Марк Шагал, предпочитал солнце французского Юга, но вечно возвращался в столицу — то персональную выставку откроет, то плафон для Гранд-опера распишет. А Павел Челищев, наоборот, вполне прижился на Монпарнасе, сумасшедшая жизнь которого, может быть, и позволила ему сделаться чуть ли не единственным большим сюрреалистом из русских. Кто-то, как Сергей Шаршун, обрел в Париже вторую родину и, проделав стремительный путь от дадаизма к абстракции, начал писать стихи и прозу по-французски. Кто-то, как Василий Шухаев, не вынес ностальгии и вернулся назад, в СССР, чтобы едва не сгинуть в магаданских лагерях и навечно осесть в Тбилиси.

В Париж ехали не только и не столько учиться, сколько дышать. Московская авангардная молодежь, «бубнововалетовцы» и «ослинохвостовцы», — за глотком неакадемической свободы. Усталые мирискусники — проветриться после смрадных туманов петербургского fin de siПcle. В парижских кафе Бенуа и Сомову легче грезилось о галантном веке, версальских фонтанах и расфранченных маркизах. Была еще и группа еврейских художников. Вырвавшись из черты оседлости, из захолустных витебсков и елизаветградов, они оказывались в самом центре бурлящего мира — так появились Шагал, Сутин, Певзнер, Габо.

В Париж ехали спасаться. Русские привозили туда свои странные для французского уха имена и труднопереводимые названия художественных направлений — лучисты, кубофутуристы, конструктивисты. Они прогремели дягилевскими сезонами. Они служили ретушерами и расписывали кафе. Они изобретали игольчатые экраны для мультфильмов (как Александр Алексеев) и оптофоники для извлечения цветомузыки (как Владимир Баранов-Россинэ). Они скандализировали Париж своими убийственными романами и любовными самоубийствами. Они виновны в появлении навязшего в зубах мифа о «загадочной русской душе», который разошелся по кадрам мелодрам и куплетам шансонье.

Имена суперзвезд этого выставочного блокбастера теперь принято произносить на галльский манер: Серж Поляков, Андре Ланской, Николя де Сталь, Жак Липшиц, Жозеф Цадкин. Их работ отечественный зритель не знает, как, впрочем, не знает он и французского Шагала, Кандинского, Ларионова и многих других героев «Русского Парижа». И это как-то ужасно несправедливо.


Анна Толстова
Опубликовано: 10.04.2003
www.afisha.ru

[Boris]

А был кто-нибудь из форумчан на выставке? Каталог выпущен или нет?

[Helena]

Борис, я еду в Питер в воскресенье, 25 мая, могу узнать и кинуть Вам на мэйл. Собственно могу, вероятно и купить, только обратно не скоро поеду (в июле).
Helena.

[Boris]

Ой, это было бы классно!

[Helena]

Договорились!
Единственным препятствием может быть дикое количество народу в городе вообще и на выставке, в частности, я-то еду к ребенку на День Варенья и все время забываю, что она имела неосторожность в это же время родиться :-)
Помню, что Вы фотографий хотели, попробую старшего ребенка попросить, он неожиданно фотографией увлекся, если получится, скрывать не стану, все покажу. :-)

[Ангара]

А в Инвалидах проходит выставка про французский Петербург - « Paris – Saint-Pеtersbourg 1800 1830… quand la Russie parlait franсais ..." с 21 мая по 30 августа 2003 г

http://www.invalides.org./navigation...positions.html

[Udod]

Я был на этой выставке в Русском музее. Там есть довольно интересные работы. Но вот про каталог не поинтересовался.
Народу действительно было очень много, там теперь на входе металлоискателем всех проверяют, поэтому очередь двигалась еле-еле.

[Boris]

Вчера был на выставке в соборе Инвалидов. Выставка замечательная.

[BOBAH]

Русское лето на Монмартре.
www.uneterusseamontmartre.com

[Vishenka]

Из последнего номера Московских новостей
Парижский мираж
Аркадий Ипполитов
 "Русский Париж" в Русском музее
                                                                                     
                                                                                                                                            Параллельно географии реальной существует и другая, особая география, очерчивающая контуры иного мира, сотканного из тысячи разнообразных переживаний, впечатлений, мыслей и чувств, возникших в сознании тех, кто оказался способен придать им внятную форму, столь внятную, что эти впечатления, мысли и чувства оказываются более убедительными, чем любая фактология. Мы знаем, что Париж - столица Франции, что он был основан древними римлянами, что население его составляет столько-то человек, преимущественно французов, но и не только, что это один из центров легкой и тяжелой промышленности, а также крупный исторический и административный центр. Все эти объективные данные, сколь бы полезны и ценны ни были, мало что говорят о том, чем Париж отличается от других больших столиц мира, что составляет его сущность, делающую этот город единственным и неповторимым во Вселенной. А то, что он отличается - в этом нет сомнений, так как одно имя этого города обладает своей особой магией, и произнесенное вслух, оно мгновенно в памяти каждого, даже никогда в Париже не бывавшего человека, воскрешает целый рой смутных воспоминаний, почти бессознательных, невесть откуда взявшихся, но столь плотно укоренившихся в сознании, что уже никакая реальность не сможет их перечеркнуть.

Русский Париж - совершенно особый город. На карте русской культуры он появился сравнительно недавно - всего триста лет назад, практически одновременно с основанием Петербурга, - и через это окно в Европу в самом начале ХVIII века россияне стали различать контуры французской столицы, смутно угадываемой за Амстердамом, Стокгольмом, Римом, Венецией, за образами городов, первоначально наиболее ярко символизирующих Запад для новой России. Однако чем  дальше, тем более выразительным становился этот манящий, одурманивающий морок, зовущийся по-русски "Парижем", что лишь слегка напоминает его французское имя, звучащее совсем по-другому,  легко и непринужденно, без жирного русского "ж" - Paris. Постепенно в России французский язык восторжествовал над остальными иностранными языками в повседневной жизни, и Париж становился самым желанным, самым необходимым, самым востребованным городом в стране, парижанам казавшейся дикой и находящейся за пределами культурного мира. Из Парижа шло все самое лучшее: мода, идеи, свобода, литература, роскошь, любовь, наслаждения. В ХIХ веке окончательно сформировался русский Париж, город великолепный, почти нереальный, земля обетованная, населенная самыми настоящими  парижанками и парижанами, земля, где любой уличный мальчишка  говорит на настоящем французском языке, да еще и с парижским выговором, - явление удивительное, практически невообразимое.
Парижем восхищались, Париж презирали, Париж обожали, Париж ненавидели, Парижу завидовали, Парижа опасались, но любой россиянин, мало-мальски обученный грамоте, мечтал когда-нибудь, хоть раз в жизни, побывать в этом городе. Любовь всегда сильно  замешена на желании, желание же - одна из форм самоутверждения, основанного на стремлении к обладанию. Русская любовь к Парижу теснейшим образом переплелась с чувством соперничества, и русские  ехали в Париж с тем, чтобы быть, как парижане, быть не хуже парижан, быть лучше, чем парижане. Особенно явственно эта  любовь-соперничество проявилась в художественной жизни.
Петербург и Москва испытывали комплекс провинциальности перед европейской столицей и поэтому с особым ожесточением желали стать не хуже Парижа, утвердиться в нем, покорить и в конце концов превзойти его. Париж был маяком, на который необходимо ориентироваться, и в то же время - городом, преисполненным заразы.  Даже сам Илья Ефимович Репин умудрился подцепить в Париже бациллу импрессионизма, за что и был обруган добродетельным Стасовым.
  В 1909 году вдруг, как показалось всем, совершенно неожиданно русская мечта об обладании Парижем начала сбываться - триумф  дягилевских балетов заставил парижан отнестись к русскому  искусству не как к провинциальным вариациям на заданную столицей  тему и не как к экзотике чуждой культуры, но как к самостоятельному  и достойному внимания явлению. Впрочем, неожиданным триумф  казался лишь на первый взгляд: он уже был подготовлен русской литературой, заставившей французов уверовать в таинственность русской души, наделенной особым, неясным, но притягательным очарованием. Параллельно интервенции Дягилева в Париж в самой России молодежь поднимает бунт против авторитета парижского авангарда и, всему у него научившись, провозглашает свою независимость и самобытность - русские становятся революционнее самых что ни на есть революционных парижан, стараясь стать кубистичнее Пикассо и фовистичнее Матисса. Все это происходит на фоне невиданного в истории политического сближения обеих стран, и Париж становится так близок России, как никогда раньше, настолько близок, что даже трудно вообразить, к каким результатам могла бы привести дальнейшая интеграция русской и французской культур, не случись Первой мировой войны и революции. Некоторое, хотя и весьма смутное, представление об этой возможности дает выставка в Русском музее под названием "Русский Париж", впервые в таком изобилии показывающая разнообразных художников, так или иначе связанных с русской колонией в Париже на протяжении пятидесяти лет - с 1910 по 1960 год.

В силу исторической причуды, которую историки склонны называть  закономерностью, в России 1917 года все перевернулось вверх дном, и некоторая часть российского населения стала усердно вырезать  другую, до того полностью судьбой страны распоряжавшуюся. Те, кто  был не согласен с новым порядком вещей, спасались кто где может. В принципе подобная ситуация очень напоминала уже один раз прокрученный сюжет, через сто лет зеркально повторив историю с французской эмиграцией конца ХVIII века, но в новых условиях и с большим размахом, - в результате в Париже, городе, который два  столетия был мечтой образованных россиян, появился странный культурный феномен, обычно называемый "русским Парижем". В этом  русском Париже все вдруг стало как будто наоборот - генералы превратились в таксистов, графини - в манекенщиц, отчаянные западники затосковали по России, знаменитости стали анахоретами, а никому не известные на родине имена с легкостью вписались в иную  жизнь, став для парижан символом России. Жизнь русского Парижа - это жизнь странная, разноголосая, причудливая и печальная, и столь  же причудливы и печальны произведения, порожденные культурой  беглецов и изгнанников.

  Название "Русский Париж" не совсем точно передает смысл этого  художественного феномена. Произведения, представленные на  выставке, имеют мало отношения к тому образу города, который был создан русской культурой на протяжении трех столетий, да и вообще  они по большей части хотя и созданы в Париже, о Париже повествуют весьма относительно. Ведь Париж в русском сознании - это великолепный город, преисполненный элегантности, роскоши и соблазнов, на выставке же большинство работ преисполнено щемящей тоски, и даже "парижских улиц ад" меланхоличен и печален напоминая то сырую петербургскую серость, то грязноватую скуку русской провинции. Это не мировая столица, но скорее "парижская Россия"; воспоминания о ней и размышления о ее судьбе явно занимали уехавших гораздо больше, чем навязчивое желание утвердиться на местной художественной сцене.

Странное впечатление производит Александр Николаевич Бенуа на портрете С. Иванова, зябко кутающийся в шубу в своем южном Париже, как в каком-нибудь блокадном Ленинграде. Холодно, очень холодно в русском Париже, и холодом веет от всех работ художников, связанных с воспоминаниями о России. Улыбка малявинской бабы вызывает впечатление посмертной маски, "Масленица" Судейкина похожа на бал трупаков с остекленевшими глазами, привидевшийся в страшном сне, а сомовские работы блеклы от воспоминаний, как любовные записки к давно умершему человеку. Портреты Сорина - бледно раскрашенные манекены, театральные сцены Яковлева населены кровожадными азиатами, Ларионов и Гончарова вяло механистичны и усталы, Расея Григорьева предстает в виде пугающе выразительного сборища вампиров. В сутинской живописности сосредоточилась тысячелетняя боль еврейского народа, и даже удачливый Шагал, несмотря на всю его красочность, болезненно одинок в своих фантастических полетах.

Безрадостны и те, кто внешне удачно внедрился в парижскую жизнь и отделался от навязчивых воспоминаний, - так, Мария Воробьева-Стебельская, более известная под прозвищем Маревна, данным ей Горьким, перезнакомившаяся со всеми знаменитостями Монпарнаса и даже ставшая женой Диего Риверы на время его парижского периода, в своей забавной живописи полна неуклюжей русской грусти, мало вяжущейся с представлениями о богемном веселье, воплощением которого она была. Безрадостны даже те, кто, убежав из России в детстве или в ранней юности, полностью офранцузился, потеряв всякую связь с исторической родиной, - корифеи парижского абстрактного искусства: Андрей Ланской, Серж Поляков, Никола де Сталь.

Сквозь пессимизм и неизбывную тоску, сквозь отчаяние и безнадежность, столь свойственные искусству парижской России, угадывается, тем не менее невероятная энергия, огромная жизненная сила, которая, наверное, могла бы завоевать Париж, если бы не эта историческая аномалия, что вынудила их бежать туда, куда они могли бы спокойно ездить тогда, когда им это было надо и когда им этого хотелось. "Русский Париж" - это величественный монумент, воздвигнутый в Некрополе России ее возможностям, убитым в начале ХХ века революционными штыками.

[Eveline]

Сегодня совершенно случайно наткнулась на сайт этой выставки "Париж - Санкт-Петербург 1800-1830", вспомнила, что был об этом разговор на Лужайке...

Если интересно, можете посмотреть :-))

http://expo.interros.ru/photogallery/