Дервиш взрывает Париж, или Как мы брали Бастилию

[Butylkin]

Viktorija50, я даже хотел Вас лично пригласить, когда дело всё-таки дошло до Франции, но Вас тогда на форуме не было долгое время.

[Почти парижанка]

Butylkin, снимаю любимую шляпу! Вчера все утро читала Ваш "отчет". Нет, даже отчетом это нельзя назвать. Читала как увлекательнейший роман. В прошлом году я тоже отдыхала в Париже, мы разминулись всего на пару дней...Спасибо за приятные воспоминания!

[Почти парижанка]

Да! С нетерпением жду продолжения!!! =))

[Butylkin]

Ой, не знаю, когда теперь получится. Слишком много всяких дел навалилось, надо разгрести...

[Viktorija50]

Viktorija50, я даже хотел Вас лично пригласить, когда дело всё-таки дошло до Франции, но Вас тогда на форуме не было долгое время.

Спасибо за приглашение.
Я на форуме больше читатель, чем писатель, поэтому, бывая здесь часто, не всегда захожу через логин.
А вы спокойно переделывайте свои дела и вот когда переделаете, тогда вспомните про нас.
Буду терпеливо ждать продолжения потому как, захватило.

[Butylkin]

Пьянящий воздух свободы сыграл с профессором Плейшнером злую шутку. Будучи плотно занят другими делами, полагал, что отдохну (отдых, как известно, это смена деятельности) от всех этих парижских дел, и тут-то уж... Выяснилось же, что за это время растерял всю сноровку, и последний пост занял две недели тяжёлой и муторной работы. Сейчас он почти готов и будет сегодня же представлен вниманию уважаемой публики. Постараюсь своих ошибок не повторять и более таких перерывов не делать.

[Butylkin]

Франция крестилась немножко пораньше, чем Русь - это произошло при короле Хлодвиге Хильдериковиче в 496-м году, под воздействием его жены Хродехильды Хильпериковны (да, собственно, и Франция существует примерно с тех же времён, когда тот же самый Хлодвиг, будучи ещё язычником, после пятилетней осады взял Париж и провозгласил его столицей Государства Франков). Хлодвиг, в отличие от князя Владимира - Красна Солнышка (и своей жены, более известной как Святая Клотильда), святым не стал, поскольку отличался уж каким-то совсем злонамеренным нравом и только и делал, что убивал своих подданных, а если выпадал случай, то и соседей-королей, по большей части - своих близких родственников, среди коих были, например, Хлодерих, Хундобад, Ходегизель и Харарих. Когда и сам Хлодвиг умер, его королевство было разделено между сыновьями Хлодомиром, Хильдебертом и Хлотаром. Просто удивительное пристрастие существовало в те времена к именам на "Х", как будто никаких других букв не существует - ни "Ё", ни "П", ни уж "Б" на худой конец!

Париж достался Хильдеберту. Хлодомир вскоре погиб, и Хильдеберт с Хлотаром поделили его земли, попутно поубивав его детей, из которых чудом спасся только один - Хлодоальд. Именно он и был тем самым упоминавшимся ранее учеником Святого Северина. Но это, собственно, к делу не относится, а нам более интересно то, что Хильдеберт воевал с Королевством Вестготов (то, что нынче называется Испанией) и, помимо прочих трофеев, захватил в Сарагосе весьма почитаемую святыню - тунику Святого Викентия. Эту самую тунику он, в знак своего могущества, приказал прибить к воротам Парижа, что, конечно, не способствовало сохранности реликвии. Епископом Парижа тогда был Герман (подозреваю даже, что Херман, хотя, может, у священников эта мода на букву "Х" не была так распространена). Он предложил поместить святыню в церковь Святого Викентия, однако этому воспротивился король, больно уж она была захудалая и неказистая. Компромисс был найден следующим образом - будет построено одноимённое новое сооружение, подобающее священной реликвии. Чтобы благочестивые паломники не запутались, к какому именно Викентию им надо идти, новая церковь вскоре получила название Святого-Викентия-в-Полях (она и действительно находилась за городской чертой). Вскоре церковь стала центром огромного аббатства, в нём был похоронен и Хильдеберт, и несколько других королей династии Меровингов (в частности, Хильперик и Хлотар II). Когда там же упокоился и епископ Герман, аббатство было переименовано в Святого-Германа-в-Полях (l'Abbaye de Saint-Germain-des-Près), и весь район, где оно находилось, получил такое же название - Сен-Жермен-де-Пре.

Первая из достопримечательностей, которую мы желали посмотреть в этом квартале - малопристойный памятник Пикассо на площади Красного Креста. Сделать это нам не удалось по причине реставрации оного. Что ж - пришлось начать своё знакомство с Сен-Жерменом с фонтана "Четыре Епископа", построенного по указанию нашего любимого префекта Рамбюто архитектором Висконти в 40-х годах XIX-го века. Епископов этих, живших при Людовике XIV, зовут Боссюэ, Фенелон, Флешье и Массийон, но это мало кто знает, а если и знает, то нипочём не сможет внятно объяснить, чем же именно эти великие мужи прославили себя в веках.



Этот фонтан как-то сразу невзлюбили. Во-первых, он, как утверждалось, непоправимо обезобразил прекрасные виды, которые тут будто бы когда-то располагались, во-вторых, на нём изображён чёрт знает кто (иногда про этих епископов и вовсе не упоминают, а называют его "Четыре стороны света" - это какая-то заковыристая игра слов, поскольку якобы на французском того времени это звучало как "Четверо, но не кардиналы"), в-третьих, вид львов если что и символизирует, то только извечную неприязнь представителей семейства кошачьих к поливанию их филейных частей холодной водой. Что до моего мнения, то вполне себе благопристойное сооружение, единственное - бассейн этого фонтана весь наполнен пеной, как будто туда напустили шампуня, как это любят делать озорники перед Казанским собором.



Возможно, что этот фонтан прибрали бы в какой-нибудь рабочий пригород, а то и вовсе сломали, но Висконти выиграл конкурс на проектирование гробницы Наполеона, стал тут же мэтром и классиком, а его фонтан в одночасье приобрёл статус бессмертного творения вдохновенного маэстро.

Иногда этот фонтан именуют также фонтаном Сен-Сюльпис, поскольку он находится на площади Сен-Сюльпис. В свою очередь площадь получила своё название от находящейся на ней церкви Святого Сульпиция (Сульпиций Благочестивый тоже был епископом, жившим в VII веке). В Париже пара-тройка церквей именуются "самыми большими", а уж "вторых по величине" наберётся с дюжину - среди них и церковь Сен-Сюльпис с её 113 метрами длины, 58 - ширины и 34 - высоты. Но интересна она в первую очередь не своими размерами. Начнём с того, что строили её, как утверждает Википедия, очень долго, около 140 лет, начав в 1646-м и закончив в 1732-м. Не знаю, как у этих людей с историей, но с арифметикой точно нелады! Русские википедики пошли ещё дальше, прибавив к вышеизложенному, что немедленно после окончания строительства, в 1870-м, одна из башен была сильно повреждена пруссаками. Видимо, её так и ремонтируют до сих пор.



По причине ремонтных работ трудно оценить фасад работы архитектора Сервандони, но, как отмечают очевидцы, благодаря ему Сен-Сюльпис смело можно назвать самой нелепой церковью Парижа. Не знаю уж, какими каламбурными соображениями руководствовались отцы города, но они дали имя Сервандони проходившей рядом бывшей улице Могильщиков. Именно на улице Сервандони жил, по утверждению Дюма, д'Артаньян. Если у каких-нибудь скептиков и возникнет вопрос, как мог бравый гасконец жить на улице, названной в честь человека, родившегося после его смерти, то Дюма нимало не заморачивался подобными мелочами - тот же д'Артаньян, по его мнению, принимал активное участие в осаде Ля Рошели, когда ему должно было быть около 12 лет. Впрочем, наш Гайдар в 14 полком командовал! Кстати сказать, на находящейся по другую сторону от Сен-Сюльписа улице Старой Голубятни жили Портос и де Тревиль, да и Атос с Арамисом квартировали не слишком далеко от своих коллег.

До самого недавнего времени Сен-Сюльпис был известен, помимо того, что здесь крестили маркиза де Сада, настенной росписью Делакруа (она в первой капелле справа). Ну что тут сказать... Я, честно говоря, не очень люблю этого живописца - мне кажется, что живи он сейчас, его бы взяли сценографом для боевиков с ван Даммом и Сталлоне. Очень у него как-то всего много. Хотя, если его смотреть не в музее, а в тёмном соборе, то особо глаз не режет (и, надо прибавить, не шибко отличается от росписи соседних капелл, работы каких-то безвестных богомазов).

Около Сен-Сюльписа любили собираться сюрреалисты - видимо, это сооружение как-то примиряло их измученные абсентом и прочими интересными химикалиями души с окружающим миром. Среди них был и Жан Кокто, более известный широкой публике как любовник лучшего Фантомаса Вселенной - Жана Маре. Именно благодаря Кокто Сен-Сюльпис приобрёл свою нынешнюю общемировую, хотя и несколько сомнительную, славу. К сожалению, я не могу проиллюстрировать дальнейшее повествование фотографиями - было, как и многие на это сетуют, очень темно. Вообще, более-менее качественных любительских фотографий интерьеров Сен-Сюльписа по этой причине практически нет.



Летом 1956-го Кокто поехал отдохнуть и развеяться в Верхнюю Савойю. С ним был не слишком удачливый художник и бывший петэновский журналист Пьер Плантар (куда смотрел Жан Маре, уж и не знаю - видимо, снимался в очередной мужественной роли). Городок, где они жили, соседствовал с горой, называемой местными жителями Сион. Полагаю, что нравы там были достаточно патриархальными, и чтобы не смущать здешнее общество, наши голубки частенько уединялись именно там. Абсент был к тому времени давным-давно запрещён, но, думаю, что без веществ всё же не обошлось. Во всяком случае, одного только вина явно было мало для того, чтобы два взрослых дяди (Кокто было тогда 67, а Плантару - 36) сочинили любопытный документ, состоящий из 22-х статей и озаглавленный "Статут Сионского Приората". Это был кодекс некого рыцарского ордена, в котором было причудливо намешаны и ковчег тринадцати розенкрейцеров, и Готфрид Бульонский, и белое одеяние, и мир во всём мире. Название "Sionis Prioratus" было выбрано (осознанно или бессознательно - ныне неизвестно), поскольку аббревиатура SP встречается на витражах Сен-Сюльписа (где она, впрочем, обозначает не что иное, как "Sulpitius Pious" - "Сульпиций Благочестивый"). Озорники даже зарегистрировали свою организацию в префектуре, где, впрочем, не поминали про розенкрейцеров, а расплывчато указали нечто вроде "релаксационный центр", который они вроде как собирались на этой самой горе построить. Кокто был поименован "Навигатором", а Плантар "Генеральным Секретарём". Приорат стал издавать журнал, который и вовсе был посвящён защите прав населения на дешёвое жильё. Осенью вся эта затея приелась, и Кокто до самой своей смерти в 1963-м о ней более не поминал.

Плантар же оказался более настойчив и сочинил целую историю о том, что у Христа и Марии Магдалины была дочь, которая бежала от преследований в Галлию, там вышла замуж и положила начало вышеупомянутой династии Меровингов. Согласно официальной истории, последним Меровингом был Хильдерик III Хильперикович, который в 751-м был низложен Пипином Коротким, отцом Карла Великого и основателем династии Каролингов, отправлен в монастырь и там вскоре скончался, после чего династия пресеклась. "Ничего подобного!" - заявил Плантар. Меровинги - наследники Христа и единственные законные правители Франции (да вообще-то и всего мира) просто скрывались. Но кому надо, тот знал... Для их защиты и был создан "Сионский Приорат", Навигаторами (то есть, понятнее сказать, рулевыми того корабля, что везёт этот драгоценный груз) которого были многие почтенные люди, среди коих Николя Фламель, Сандро Боттичелли, Леонардо да Винчи, Мишель Нострадамус, Исаак Ньютон, Виктор Гюго, Клод Дебюсси и, ясно дело, Жан Кокто. Теперь пора сказать правду. Под скромной личиной некого Плантара таился Хирен I, истинный Меровинг и внук Божий, который готов принять власть пока над Францией, а там посмотрим. Всё это было написано в документах, чудесным образом обнаруженных другом Плантара, Филиппом де Шеризе, в Национальной Библиотеке (судя по многочисленным нелепым ошибкам в самых простых латинских словах, он же их сам и написал и, скорее всего, сам и положил, подменив настоящие манускрипты с теми же названиями). На безобидные чудачества двух престарелых наркоманов-сюрреалистов никто и не обратил бы внимания, если бы король Хирен, публикуя свои очередные изыскания, не включил в список позднейших Навигаторов, имена которых он наобум брал из газетных некрологов, Роже-Патриса Пеля. К несчастью всей Меровингской династии, Пеля был другом президента Миттерана (о чём в некрологе, попавшемся Плантару, сказано не было), который поручил начать расследование, что за рыцарский орден, направленный, как ни крути, на ниспровержение конституционного строя, возглавлял усопший. В процессе расследования выяснилось, что никаким Навигатором покойный не был, и не был даже благородным рыцарем, а был обыкновенным жуликом, проворачивавшим свои делишки благодаря близости к власти. Это стоило поста занявшему без отдачи у Пеля миллион франков Пьеру Береговуа, единственному в истории французскому премьеру-украинцу, который вскоре и вовсе застрелился (причём, как и министр внутренних дел Украины Кравченко, двумя пулями в висок! - видимо, у украинцев так принято). Ну а в доме у Плантара был произведён обыск, в ходе которого не было обнаружено ровным счётом ничего, связанного с Пеля, но зато масса поддельных старинных рукописей, на одной из которых ещё и чернила не успели толком высохнуть. Родственники покойного финансиста подали в суд, Плантар тут же заболел (такие потрясения для 74-летнего короля!), уехал в какую-то глушь, затаился, а спустя 6 лет, в 2000-м, вроде как и вовсе умер. Так династия Меровингов пресеклась ещё раз.

Об этом всём были написаны какие-то статьи и даже целая книга, "Святая кровь и Святой Грааль", которые, впрочем, не получили широкого общественного резонанса. Всё изменилось с выходом бестселлера Дэна Брауна "Код да Винчи". Петербуржцы-то знают, что на самом деле эту книгу написал (вернее, рассказал под хорошую закуску, а добры люди подливали да на диктофон записывали) старший научный сотрудник Эрмитажа Михаил Аникин. Он даже в суд подавал, но сильно подпортил свою карму заявлением, что и Гарри Поттера придумал тоже он, и начинал даже намекать, что именно он написал вообще всю попсовую фантастику последнего времени, включая "Ночной дозор" и "Программу модернизации 'Россия-2020'", но тут его начальник Михаил Борисович Пиотровский (который, по утверждениям Аникина, и есть настоящий Гарри Поттер - просто ушлые иностранцы не сумели правильно записать фамилию) иносказательно, но решительно приказал ему заткнуться. Но и помимо Аникина кое-что Браун надёргал из других книг, в том числе и из "Святой крови". Я, признаюсь честно, брауновского шедевра не осилил, поэтому не знаю, что именно он написал про Сен-Сюльпис. Но, как говорят уважаемые люди, ещё пару лет назад перед входом висело грозное объявление, что, дескать, Святой Грааль здесь разыскивать запрещается, линию Розы простукивать запрещается, с дурацкими вопросами обращаться к служителям культа запрещается. Сейчас, видимо, ажиотаж утих...

Пресловутую линию Розы мы видели. Это весьма непрезентабельная латунная полоска в полу. Обозначает она меридиан, но вовсе не нулевой и Начало Всех Начал, как уверял король Хирен. Действительно, много лет за начало отсчёта принимался не гринвичский, а парижский меридиан (и даже когда был принят гринвичский, французы упорно этого не признавали с десяток лет). Но парижский меридиан проходит примерно на полверсты восточнее, через Люксембургский сад и Обсерваторию. А здешняя линия нужна для правильного определения дня солнцестояния, а соответственно и всяких религиозных праздников, и в прежние времена весьма широко применялась в различных соборах, а вот под воздействием каких снадобий Плантар назвал её линией Розы - эту тайну он унёс с собой в могилу.

Для этих же астрономических целей служит и гномон, про который Плантар с Брауном уверяли, что это древнеегипетский обелиск, сохранившийся с тех времён, когда на месте Сен-Сюльписа стоял храм Изиды. Конечно же, этому хочется верить больше, чем скучным россказням о том, что обелиск этот вытесала контора "Жак Маршан и сыновья", о чём свидетельствуют даже какие-то линялые накладные и счета-фактуры.

Ну а на что ещё стоит глянуть в Сен-Сюльписе - это на чаши-кропильницы, сделанные из огромных раковин и презентованные Венецианской республикой, и на Богородицу, стоящую на шаре (видимо, земном). Но, повторяю ещё раз, там очень темно. Ну а мы вышли на свет Божий и отправились к давшему название всему кварталу собору Святого Германа.

[Муlеnе]

Наконец-то продолжение! Спасибо

[Shi2]

Ну, дождались! Спасибо, ничуть не разочарована, как всегда - бездна интересного и отличный юмор!

[olgvik]

Butylkin, я рада, что вы вернулись и... продолжаите нас радовать удивительным повествованием, вы рассказываете не просто, что видели в Париже, а вы углубляитесь в историю... И получается у вас так интересно, так захватывающе, так увлекательно.
Я когда-то зачитывалась романами об Анжелике, "Проклятые короли", конечно же Дюма, всё это плавно переходило в интерес к истории Франции, но... с годами и к своему стыду я многое стала забывать, а вы опять подогрели своими рассказами этот интерес. Хочется прямо сейчас взять в руки что-то историческое и почитать... Спасибо вам за это!!!

[Butylkin]

Муlеnе, Shi2, olgvik, спасибо. Но я не "вернулся", я никуда и не уходил - просто чуть-чуть отвлёкся...

[Butylkin]

Как я уже имел случай отметить, многие архитектурные сооружения Парижа являются "самыми" - узкими, широкими, высокими... При этом никаких споров между ними не происходит, поэтому и туристу поневоле приходится смириться и принять как данность - "выходит, что два мужа, и оба Бунши". Но уж если по размерам ещё можно как-то проверить, то по возрасту - уже никак. Поэтому вашему вниманию предлагается очередная "самая старая церковь Парижа" - давшая название всему кварталу Сен-Жермен-де Пре (Святого-Германа-в-Полях). Об истории её создания я подробно писал в прошлый раз, поэтому повторяться не буду.

Полей здесь, впрочем, теперь никаких нет. Нет и церкви Святого Викентия, открытой 23 декабря 558-го. По странному стечению обстоятельств король Хильдеберт скончался в тот же самый день и тем положил начало некрополю Меровингов. От него, насколько я знаю, тоже остались только воспоминания, а меровингские короли были перезахоронены в Сен-Дени, откуда их истлевшие кости и были радостно выкинуты добрыми парижанами в 1793-м. Куда делась туника Святого Викентия, почему-то нигде не говорится, но если учесть, что норманны неоднократно грабили и сжигали аббатство дотла, то можно только надеяться, что она просто сгорела, а не послужила хозяйственным надобностям какого-нибудь брутального викинга.

Самое старое из сохранившихся зданий - колокольня - относится к XI-му веку. Остальные - в основном XVII-й, хоть и сделаны под старину. Интерьеры - в массе своей и вовсе XIX-й, но толком насладиться даже ими не удалось - шла служба, и нам показалось неудобным мешать ходу религиозных церемоний.



В средние века аббатство Святого Германа выделило часть своих территорий для организации учебных заведений, что и привело к созданию Сорбонны и Латинского квартала. Но зачастую образование только вредит, или, по крайней мере, не приносит пользы. Во всяком случае, именно Сен-Жермен стал центром осуществлённых под лозунгами Просвещения и Свободы мрачных событий, вошедших в историю под названием "Сентябрьская резня".

В июле 1790-го был принят закон о так называемом "Гражданском устройстве духовенства", который предусматривал, в частности, выборность епископов всем населением (и гугенотами, и иудеями, и даже зороастрийцами, буде таковые окажутся на территории соответствующего диоцеза), отказ от подчинения Папе и присягу священников на верность Конституции. Это всё бы ещё ничего, но в ноябре того же года потребовалась ещё и дополнительная присяга о соблюдении этого самого закона. Вот тут духовенство возроптало и присягать не то чтобы наотрез отказалось, а начало тянуть с этим делом. За два года присягнула едва ли треть. Так бы оно, может, и спустилось бы всё на тормозах, но в августе 1792-го был принят новый закон, предусматривающий тюремное заключение для неприсягнувших священников. Поскольку тюрьмы уже были набиты под завязку всякими там эбертистами, фельянами и прочими врагами свободы, то священников решили заключать без отрыва от производства - в монастырях, в том числе и Сен-Жерменском. Аресты были произведены в ночь с 29 на 30 августа. Арестовывали, как водится, всех подряд и кого попало - там, дескать, разберёмся.

Тем временем к Парижу всё ближе подходили войска герцога Брауншвейгского, который был настроен по отношению к бунтующей черни весьма решительно. Марат, высунувшись на секундочку из ванны, посоветовал разобраться с арестованными побыстрее. И революционные массы, ведомые Станисласом Майяром (имел ли он отношение к тому Майяру, который подло заколол Этьена Марселя - сказать не берусь), одним из руководителей штурма Бастилии и, как ни странно, похода женщин на Версаль, отправились разбираться. Разобрались довольно быстро - справедливо решив, что зря у нас в тюрьму не сажают, и изменникам никакой пощады быть не может, за двое суток (со 2 по 4 сентября) было убито около 300 человек, в том числе и все священники аббатства Сен-Жермен - как неприсягнувшие, так, за компанию, и присягнувшие. На месте двора, где приговоры приводились в исполнение - довольно симпатичный скверик, но там пили вино из картонных коробок люди столь маргинального вида, что и сам Майяр ещё сто раз бы подумал, прежде чем с ними связываться, а мы уж и тем более не стали туда соваться.

На этом, собственно, Сен-Жермен как религиозный центр прекратил своё существование. Но спустя полтораста лет он ненадолго стал культурным центром Парижа (а может быть - и всей Европы), правда, благодаря отнюдь не аббатству, а находящимся по соседству заведениям общепита, из коих наиболее известны три - пивная "Липп" и кафе "Флора" и "Два истукана". В них свили свои гнёзда экзистенциалисты. Готфрид Бенн, помнится, жаловался, что от поэта все ждут, что он будет жить так, как лирический герой его печальных стихов, а, допустим, философу-экзистенциалисту вполне дозволительно отнюдь не помирать каждый день, а есть-пить в своё удовольствие... Конечно, каждый культурный человек знает, что экзистенциализм в начале XX века создали (вернее, осознали) два совершенно русских философа - Густав Густавович Шпет и Лев Исаакович Шварцман. И русскому человеку, что тогда, что сейчас, достаточно просто внимательно оглядеться вокруг, чтобы почувствовать себя в пограничной ситуации и тем самым ощутить свою экзистенцию. Французам же для пограничной ситуации понадобилась мировая война и несколько лет фашистской оккупации. Тем не менее, и после этого французы не могли поддерживать свою экзистенцию на должном уровне без распивочных заведений. Честно говоря, не было ни малейшего желания ни посещать их, ни даже осматривать. Вот если бы именно сейчас дюжие гарсоны выводили оттуда чересчур напраздновавшегося-всегда-с-собой Хемингуэя, или собутыльники Сартра дошли бы до состояния, которое мыслитель вынес в заглавие своего самого знаменитого произведения, романа "Тошнота", или юная Жюльет Греко призывала окружающих её раздеть, или хотя бы уж Борис Виан грозился прийти плюнуть на наши могилы... Нет, ныне здесь уже не найдёшь совершающих турне из одного бара в другой экзистенциалистов, остались помпезные заведения с весьма негуманными (а ведь тот же Сартр говорил, что экзистенциализм - это гуманизм!) ценами... Мы же двинулись к Сене, в квартал Сент-Андре-дез-Ар (Saint-André-des-Arts).



Название это (которое можно вольно перевести как Святой Андрей-Художник) несколько вводит в заблуждение. "Arts" здесь вовсе не означает "искусства". Эта местность в V-м веке именовалась на смеси старофранцузского с нижелатынью "Clos de li Arx", что означает "Крепость, обнесённая стенами". Излишне, думаю, говорить, каково происхождение этого топонима. Впоследствии как крепость, так и стены потеряли своё фортификационное значение, и на их месте возник монастырь Святого Андрея. Спустя ещё некоторое время монастырь этот влился в состав Аббатства Святого Германа, ну а церковь Святого Андрея-Художника (или, как мы теперь знаем, скорее Святого Андрея-Крепостника) разрушили до основанья всё те же неугомонные революционеры.



Этот квартал - своего рода Монмартр Левого берега, только не столь густо обсаженный туристами (хотя их хватает!). Исходя, видимо, из ложно понятого названия, он под завязку забит художественными галереями, сувенирными лавочками и прочими храмами искусств. Размещается вся эта прелесть в домах XVII-XVIII-го века на живописных узеньких улочках, по которым можно было бы бродить часами, если бы мы к тому времени не подустали весьма серьёзно. Поэтому, как всегда решив как-нибудь прийти сюда ещё раз, мы ограничились осмотром двора Коммерс-Сент-Андре, который, несмотря на его название, двором, как легко видеть, не является. Именно тут доктор Гийотен испытывал знаменитую головоотрубательную машину. Кстати сказать, он вовсе её не изобрёл, как ошибочно думают многие, а просто внёс некоторые рационализаторские усовершенствования. Руководил работой Гийотена доктор Луи, а повсеместное внедрение устройства в обыденную жизнь французских граждан лоббировал Мирабо, отчего оно изначально называлось мирабелью, потом луизеттой, и только спустя несколько лет приобрело то название, которое мы все знаем и любим - гильотина. Не следует думать, что эти достойные люди были какими-то кровожадными упырями - совсем напротив. В королевской Франции отсечение головы считалось почётным и благородным способом казни, к тому же ещё и филигранной ручной работы, поэтому применялось только к самым достойным. Гийотен, Луи и Мирабо всего лишь дали возможность достижения равенства простолюдинов и дворян не только в жизни, но и в смерти. Надо сказать, что несмотря на расхожее мнение, ни один из них вовсе не был впоследствии гильотинирован, все трое умерли своей смертью.



Рядышком с лабораторией доброго доктора Гийотена уже упоминавшийся любитель водных процедур Жан-Поль Марат издавал свою газету "Друг народа", которую даже его соратники находили чрезмерно кровожадной. Марат как раз и был одним из тех, кто, перепутав возможность и необходимость, решил, что если существует гильотина, то она должна работать без передыху. Вот интересно, в свете последних событий - даже самым отъявленным врагам Марата не пришло в голову сказать, что он выскочил голым из своей ванны и принуждал Шарлотту Корде к разным французским удовольствиям, отчего она и была вынуждена, защищая свою честь, пырнуть его ножиком. А нынче... Если уж политик так мешает, то, может, кинжалом всё-таки честнее?



Из двора Коммерс-Сент-Андре можно попасть в двор Роан, который и есть самый настоящий двор, причём, по описаниям, весьма интересный. Увы, он был обнесён глухим забором и попасть туда не вышло. Ну что ж - мы пересекли Сену и минут через 15 оказались дома набираться сил перед предстоящим фейерверком.

[Shi2]

Любопытная ассоциация с ДСК...)))
Только вот у америкосов свое понимание приличий.
Спасибо за новую серию!
На днях отбываю на месяц в глушь безинтернетную, так что следующую серию еще когдааа прочту...А там, глядишь, и новый рассказ о новом путешествии!)))

[McPol]

Butylkin, не скромный вопрос, а продолжение когда планируется?

[Butylkin]

На следующей неделе. Ухожу в отпуск и займусь. А сейчас надо срочно доделать всё то, что не было сделано за год, к тому же дочка сдавала ЕГЭ, а сейчас в институт поступает, так что если время и выдавалось, то состояние духа было не то, чтобы писать. Так, поругаться в "Истории и современности" - самое то, а для равномерного повествования - не очень. Извиняйте, товарищи читатели.

[Ka]

Ни пуха ни пера дочке!

[Shi2]

Терпеливо ждем.
Поправляйте дух .

[Butylkin]

Как сказывали сведущие люди, обычно праздничным вечером на Марсовом поле даётся бесплатный концерт, а потом фейерверк. Бесплатный концерт, как и вся халява - вещь, безусловно, хорошая... Я, например, очень даже люблю Джонни Холидея, который выступал год назад, но, боюсь, даже и я был бы слегка утомлён, слушая его несколько часов кряду, что уж говорить о моих спутницах, не ходивших в молодости по рок-концертам. Поэтому новость об отмене концерта по финансовым соображениям была для нас скорее радостной, чем грустной. Конечно, жаль, что мы зазря везли с собой из России-матушки подстилочку, на которой мы, по многочисленным советам, собирались возлежать на газончике, но, с другой стороны, лежать, пусть и на подстилочке, в грязной луже, в каковую этот самый газончик превратился после ливня - удовольствие весьма сомнительное...

Итак, мы выгадали часа четыре, а то и все пять. Начало фейерверка - в 11 вечера, но мы решили выдвинуться пораньше, чтобы занять места получше. К сожалению, где они, эти самые "получше", мы не знали (да и до сих пор не знаем), решили ориентироваться на месте. Поехали на 8-й линии метро, которую уже почтили сегодня своим присутствием. Поскольку во избежании давки ближайшие к Марсову полю станции были закрыты, было два варианта - выйти опять на Эспланаде Инвалидов или проехать дальше, на бульвар Гренель и пройти мимо Военной школы. С экскурсионными целями выбрали второе, но скажу вам по секрету - смотреть там особо не на что.

В праздничной толпе раздолье карманникам. Чтобы их не искушать, бумажник я оставил дома, не вынув из него ни сантима. Билеты на метро, впрочем, хватило ума взять, но только три штуки - решили, что обратно отлично дойдём пешком. Карту я самонадеянно не взял, чтобы не мешалась - что я, в Париже заблужусь, что ли? Зонтиками тоже пренебрегли, но их просто забыли, без всяких особых размышлений...

Около девяти мы вышли из метро. Карта и действительно была не нужна - во-первых, мимо Эйфелевой башни промахнуться трудно, во-вторых, несметные толпы народа шли в одном правильном направлении. Будь я чуть полегче, мог бы, наверно, поджать ноги, и меня просто отнесли бы куда надо.



Когда в детстве я смотрел французское кино про бандитов, меня всегда занимала проблема - вот мерзавцы выкинули Делона или Бельмондо из поезда на полном ходу, он долго катился с откоса, потом продирался сквозь кустарники, потом на шоссе его сбила машина, потом он прятался в кузове грузовика, и вот наконец, он появляется в ресторане, где негодяи уже празднуют победу, а на нём всё тот же чудесный костюм цвета сливочного мороженого, в коем мы его видели в начале фильма. Посмотрев на французов живьём, я понял, что никакого художественного преувеличения там не было - они обладают магическим искусством без всякого вреда для внешнего вида плюхаться белоснежной задницей в такое место, куда не всякий русский рискнёт ступить кирзовым сапогом.



Судя по юбочке, это балерина, судя по шапке - из Большого театра.



Впрочем, в некоторые, особо топкие места даже и французы не рискнули соваться. Мы же и вовсе предпочли встать на асфальте.



Решив, что телевизионным деятелям искусств лучше знать, откуда открываются самые лучшие виды, мы пристроились рядышком с ними. Но, судя по всему, человеческий глаз устроен всё-таки несколько иначе, чем объектив... Впрочем, как я уже отмечал выше, где самые козырные места - непонятно. Конечно, прямо у башни было бы, наверно, лучше видно, но там не видно саму башню, да и народу уж очень много!



Вскоре как раз и обнаружилось, что зонтиков у нас нет. Но, как известно, Господь снисходителен к дуракам, и дождь только чуть-чуть прибил пыль.



Постепенно темнело, башня же, наоборот, начала светиться. Насколько я знаю, выкладывать фотографии освещённой башни запрещено из соображений копирайта, но нам ли, отважным флибустьерам, обращать внимание на подобные мелочи? Тем более, что это, пожалуй, самый абсурдный запрет подобного рода.



Надо вам прямо и честно сказать, что простоять два часа в густой толпе - удовольствие на любителя. Хотя, конечно, за колбасой и водкой и подольше стаивали... Но мы не пожалели! Раньше я считал, что лучший фейерверк в своей жизни я видел в Монреале, над рекой Святого Лаврентия, когда с крыши Дворца Конгрессов наблюдал гала-представление международного конкурса. Потом пальма первенства перешла к фейерверку в сычуаньской деревне Гуанцуань по поводу покупки соседом грузовика. Но и там и там был просто фейерверк, а здесь - не знаю как назвать. Огнемузыкальное представление?



В этом году оно было посвящено "Франкофонии", в честь её 40-летнего юбилея (как организации, а не как явления, конечно!). Что интересно, в неё входят такие франкоговорящие страны как Украина и Объединённые Арабские Эмираты, а вот Россия пренебрегает... В связи с заявленной темой музыкальное сопровождение, насколько я могу судить, обеспечивали исполнители нефранцузского происхождения, поющие на французском. Первым из них был Шахнур Вахинак Азнавурян, более известный нам как Шарль Азнавур. Я, честно признаться, недолюбливаю его дребезжащий голос, но когда многотысячная толпа грянула хором "Emmenez-moi au bout de la terre, emmenez-moi au pays des merveilles", это было просто потрясающе. А потом были песни в стиле братч, раи, зук и прочих, которые я и по названиям-то не знаю, не говоря уж об исполнителях. Я попробовал что-то поснимать, но тут же бросил это занятие - и понимал, что выйдет плохо, и не хотелось отвлекаться. А если охота посмотреть-послушать, то обратитесь к работе профессионалов, хотя это только бледная копия...

Не знаю, как здесь вставлять видео и возможно ли это вообще, но желающие могут глянуть здесь.

Полчаса - как раз тот подходящий срок, когда душой хочется ещё, а умом понимаешь - достаточно. Ни голода, ни пресыщения, а как раз золотая середина. Не знаю, как было бы вместе с концертом - боюсь, что перебор...

Минут пять народ ещё постоял, полагая, видимо, что это антракт, а потом начал разбредаться. Разбрелись и мы. Мы собирались выйти на набережную, пройти по ней до какого-нибудь первого попавшегося моста, перейти на правый берег, дойти по берегу до Лувра, а там и до дома рукой подать. С первым пунктом получилось вполне даже нормально. Прошли мимо музея Бранли, который, кроме как ночью, больше и не увидели, мост Альма был перекрыт полицией, мы прошли чуть дальше, и что бы так и не идти было по левому берегу, где тишь, гладь и божья благодать? Нет, шайтан подстелил нам под ноги свой шелудивый хвост, по коему мы в ослеплении своём и двинулись. Я потом по карте посмотрел - там и моста-то нету никакого...

На правом берегу мы влетели в толпу каких-то взбудораженных негров, которых полиция оттесняла от полыхающих мусорных баков совсем не в том направлении, в каком бы нам хотелось. Но делать нечего, пришлось подчиниться силам правопорядка. Где и сколько мы ходили дальше, сказать не берусь - где-то в окрестностях улицы Франциска I, но такое ощущение, что по кругу и очень долго. Наконец мы каким-то чудом оказались на Рон-Пуан и побрели по Елисейским Полям вдоль пустых трибун, как остатки разбитого полка, который ещё днём на этом же самом месте лихо маршировал на фронт под добрым отеческим взглядом Верховного Главнокомандующего.

День 14 июля 2010-го принёс Ж много новых географических ощущений. Утром она навсегда запомнила площадь Дофина, ночью научилась безошибочно из множества похожих вычленять бесконечные аркады улицы Риволи. Мы всё шли и шли по ней, сначала мимо Тюильри, потом мимо Лувра. Когда-то в молодости я пил коньяк "Камю" из гранёного стакана и закусывал его репчатым луком - так обстоятельства сложились. Потом я безошибочно, на манер собаки Павлова, узнавал этот коньяк по запаху - меня непроизвольно передёргивало. Теперь нечто похожее происходит при виде Риволи. Это не коньяк плохой, и улица ни капельки не подкачала, но просто зазвенел колокольчик - слюни и потекли...

Когда-то писали о Форуме Ле-Аль как о месте, где в тёмное время суток любой человек со светлой кожей будет ограблен и изнасилован независимо от пола и возраста. Добрались мы до него только во втором часу. При себе у нас, как я уже говорил не было ни денег, ни телефонов, но, во-первых, разбойники-то этого не знали, а во-вторых, в кармане у меня лежала мыльница (далеко не самая дешёвая) Кэнон, а на шее висел зеркальный патриарх Никон. Около Форума навстречу нам со свистом и улюлюканьем побежали человек пять чернокожих братьев. "Вот оно," - подумал я, - "а я, дурак, не верил. Грабить-то, понятное дело, будут меня, а насиловать женскую часть коллектива, а вот интересно - когда они обнаружат, что у этой самой части, кроме девичьей чести брать нечего, то сочтут ли справедливым, что если её ТОЛЬКО насиловать, то и меня ТОЛЬКО грабить?" Пока я пытался перевести эти мысли на французский, чтобы разъяснить, в случае чего, свои представления о равномерности наказания, чернокожие братья, не переставая издавать воинственные возгласы, пробежали мимо, обратив на нас внимание не более, чем на голубей или там дворовых кошек, и начали радостно обниматься и скакать с другими смуглолицыми гражданами, которые, оказывается, подстерегали нас за спиной.

Мы же доползли на свой верхний этаж, вяло смыли с себя прах многовёрстного похода и рухнули в койки. Париж, как отмечал Хемингуэй, и сам по себе праздник, а когда в этом празднике ещё и праздник, то людям, привыкшим к суровым будням, выдержать этот праздник в квадрате тяжеловато...

[Shi2]

Ой, как вкусно! жалко, что мало!

Про запрет на публикацию освещенной башни не слышала никогда, вот удивили...

[Shi2]

Посмотрела "Бледную копию"...
ЭТО ЧТО-ТО!!! Как здорово! Просто детский восторг, чесслово...Обожаю салюты! Спасибо!!!
Там каждый год такое?! Обалдеть!

А наши меня так расстраивают...хоть бы на час позже переносили...а то наша копия еще бледнее во много раз...

[Butylkin]

Похоже, этот нелепый запрет отменили. Во всяком случае, сейчас на официальном сайте этого нет. Но было - вот тут обсуждение.

[Butylkin]

В стародавние времена каждый русский человек, попавший волею судьбы в Париж, обязательно шёл в магазин "Тати" (я не был уродом в семье и тоже когда-то чего-то там купил). Их в Париже довольно много, но самый основной находится на углу бульваров Барбеса и Рошешуар. Рошешуары - очень древний и славный род, давший множество выдающихся деятелей французской истории, в том числе и Виктора Петровича, генерал-майора российской армии, впоследствии - мэра Парижа, но бульвар назван в честь Маргариты - аббатисы находившегося неподалёку Монмартрского монастыря бенедиктинок, про которую больше и сказать-то особо нечего. А вот Арман Барбес был, как любили выражаться советские историки, профессиональным революционером - то есть, участвовал во всех мыслимых заговорах, которых хватало в середине XIX века, попадал в тюрьму, пришедшие к власти соратники освобождали его, назначали на видные посты, после чего он устраивал заговор против них, попадал в тюрьму и так всю жизнь ("Романтика!" - сказал бы Доцент). Наполеон III, против которого он тоже злоумышлял, освободил его просто так, чем весьма обескуражил Барбеса, никогда не устраивавшего мятежей против одного и то же режима два раза подряд. Оскорблённый в лучших чувствах, он уехал за границу, где вскорости и умер.

Райончик этот имеет не слишком добрую славу ввиду засилья африканских братьев. На мой взгляд, их немногим больше, чем в других местах, но только тут полно ещё каких-то сомнительных людей неясного этнического происхождения, которых я бы в России назвал цыганами (а может, они просто забыли с утра умыться). Тем не менее, никаких эксцессов с нами не произошло.

Отправились мы туда, конечно же, по всё той же столь любимой нами 4-й линии метро. Станция "Барбес-Рошешуар" знаменита тем, что на ней 21 августа 1941-го немецкий моряк Мозер наподобие незадачливого героя популярной блатной песни "гулял на склоне дня, глазел на шлюх и мирно кушал пончик", когда был застрелен французским патриотом полковником Фабьеном ("и вот я здесь, а эта морда - в морге"). Оккупационное командование для острастки расстреляло двух евреев-коммунистов, евреи и коммунисты начали мстить, что и положило начало движению Сопротивления. Полковник Фабьен (который был вовсе и не полковник, и даже не Фабьен, а комсомолец Пьер Жорж) тогда, кстати сказать, вышел сухим из воды и погиб в конце войны, в Эльзасе, при попытке ознакомиться с устройством прелюбопытного гаджета, оказавшегося, как показал результат, противопехотной миной.

Не знаю уж, то ли "Тати" сильно сдал, то ли мы слишком, как выражаются белорусы, "распанели", но результаты совершенно не соответствовали затраченным усилиям. Я, например, каждый раз, надевая купленную там рубашку, испытываю внутреннее сопротивление. Конкретно придраться вроде бы не к чему, и в Питере за такую цену можно было бы купить разве что засморканный носовой платок, но вот не лежит душа (и телу тоже дискомфортно)... В общем, в наших шопинговых устремлениях мы с этого момента постановили ограничиться районом вокруг дома.

Кстати сказать, сообразили мы, вокруг дома-то мы ещё и не гуляли! Так, пробегали со всех ног... Поскольку встали мы после всех ночных праздненств довольно поздно, да и всю первую половину дня посвятили общению с негоциантами, то решили после обеда никуда более не ездить. Но до дома ещё надо было добраться, и мы для разнообразия воспользовались не 4-й линией метро, а 2-й.

2-я линия начала строиться одновременно с 1-й, и её первый участок был открыт всего лишь 5 месяцев спустя открытия метро - 13 декабря 1900-го. Последнее продление было в апреле 1903-го, поэтому в целом её можно считать самой старой линией. А поехали мы по ней, чтобы совместить приятное с полезным - около 2 километров её расположены на надземном виадуке, что позволяет совершить своего рода экскурсию практически с удобствами.

Та станция "Барбес-Рошешуар", которая находится на 2-й линии, тоже отличилась. Нет, там никого не застрелили, но вскоре после завершения строительства, 10 августа 1903-го на ней случилось короткое замыкание, отчего загорелся поезд (в те пасторальные времена он был деревянный). Пассажиров вывели, поезд, казалось бы, потушили и отправили в депо. Тем не менее, в туннеле огонь разгорелся с новой силой, да и без дыма не обошлось. Со станции "Курон", куда приближался состав, людей попытались эвакуировать, но парижан-то не проведёшь! Они сразу поняли, что это хитрая махинация с целью нагреть их на три трудовых су, которые они заплатили за проезд, и стали требовать их обратно. Поезд пришлось остановить, от жара поплавились провода и вырубилось электричество. Поняв, что вернуть свои кровные у обнаглевших буржуев не удастся, пассажиры в темноте кинулись к, как им казалось, выходам. Увы, с одной стороны выхода и вовсе не было предусмотрено, а с другой он был отрезан дымом, в котором и задохнулись 84 человека.

По счастью, нас подобные ужасы миновали (тем более, что до злополучной станции "Курон", в которую, в довершение всех несчастий, в ноябре 1916-го угодила сброшенная с цеппелина бомба, мы не доехали). Виды вокруг были, пожалуй, не слишком живописными, но мы хотя бы посмотрели сверху на канал Сен-Мартен, по глади которого так любила пускать блинчики Амели Пулен (правда, похоже, она делала это в каком-то другом месте этой водной артерии). На станции "Жорес" (которая до 1914-го называлась "Германия") поезд и вовсе въехал под землю, лишив нас возможности полюбоваться зданием ЦК компартии на площади имени уже известного нам полковника Фабьена. Пересев в Бельвиле на малопримечательную 11-ю линию, мы добрались до дома, пообедали, передохнули и вышли на прогулку.

Фонтан Невинных на этот раз был действительно фонтаном! Влекомые сахарским инстинктом, к воде потянулись чернокожие братья.



Пройдя под аркой, мы оказались на небольшой Кузнечной улочке (rue de la Ferronnerie). Всю её северную сторону занимает дом 2-4-6-8-10-12-14, считающийся самым длинным в Париже (если, конечно, принять его за один, а не за семь, как на самом деле). Но интересна она не этим, а тем, что именно на том самом месте, откуда производилось фотографирование, 14 мая 1610-го года был убит Генрих IV, основатель династии Бурбонов.



Случилось это прискорбное событие так. Как мы помним, после долгих упирательств Генрих всё-таки согласился на коронацию своей жены Марии Медичи. Церемония была совершена 13 мая. На следующий день Генрих проезжал по Кузнечной улице. Кушало ли Его Величество при этом пончик и на кого глазело, история умалчивает (судя по его репутации - именно на них самых), но результат был такой же, как у несчастного Мозера. У двигавшейся впереди винной повозки отлетело колесо. Кузнечная улица до 1229-го именовалась улицей Колесников, но, видимо, за без малого 4 века былое искусство было утрачено, и быстро исправить поломку не удавалось. Водитель королевских кобыл попытался было сдать назад, но там, как на грех, такая же оказия приключилась с повозкой с сеном (классическая "коробочка", через которую отдали Богу душу множество авторитетных российских предпринимателей конца прошлого века). И всё бы ничего, но по удивительному совпадению в аккурат на этом самом месте на деревянных стропилах под одной из арок (некоторые источники утверждают, что именно эти арки видны слева, но вообще-то этот пресловутый "самый длинный дом" построен полвека спустя) притаился полоумный фанатик-одиночка Равальяк, который наподобие Ягуляра, жутким рассказом о коварных повадках которого Винни-Пух так напугал Пятачка, соскочил вниз, распахнул дверь кареты и вонзил кинжал в грудь герцога де Монбазона, именно в этот погожий и тёплый денёк одевшегося поплотнее (возможно, что и в бронежилет), отчего вельможа отделался лёгкими телесными повреждениями и прожил ещё много лет. То ли сам Монбазон, то ли присутствовавший при этой сцене герцог д'Эпернон (в доме которого, как утверждали злые языки, Равальяк неоднократно бывал и даже получал там какие-то деньги - вероятно, за помощь по хозяйству) деликатно указал подслеповатому безумцу на его ошибку, после чего тот повторил свой кунштюк непосредственно с королём. Простодушный монарх вместо того, чтобы по примеру Монбазона закатить глаза и свалиться под лавку, вскричал: "Я ранен!" "Ну вот, любезнейший, - укоризненно сказал д'Эпернон, - видите, что вы натворили своим баловством с ножичками? По вашей милости Его Величество ранено... Впрочем, как вы можете убедиться, ничего непоправимого пока не произошло, государь ещё жив и даже разговаривает." Эти кроткие слова увещевания не остудили пыл изувера, и он вонзил кинжал ещё два раза, один из которых всё-таки наконец попал в аорту. Как раз в этот момент возчики, не подозревая о разыгрывавшейся в двух шагах от них трагедии, хором починили свои колёса и спешно, чтобы вино не скисло, а сено не пересохло, пустились наутёк. Копуша Равальяк, которому я бы и курицу резать не доверил, припоздал и не смог с удобствами устроиться в этом самом сене, вследствие чего был задержан стражами правопорядка и в самом скором времени казнён. На допросах он нёс что-то совсем неподобное про видения и голоса, но что именно - в точности неизвестно, поскольку во всех соответствующих архивах документы именно за май съели крысы (видимо, предки тех грызунов, которые полакомились избирательными протоколами как раз в том округе, откуда наша госпожа губернатор начала восхождение на федеральный политический Олимп). Герцог д'Эпернон продавил через парламент регентство вдовствующей королевы и некоторое время фактически возглавлял страну, пока подросший дофин не назначил его на почётную, но весьма отдалённую от Парижа должность.

С Кузнечной улице мы вышли на Риволи, которая вывела нас к Лувру, напротив которого высится импозантное здание мэрии 1-го округа.



"Я не знаю, что тут она делала - видно, паспорт пришла получать". Что-то меня на блатной фольклор пробило - это, видимо, результат интенсивных поездок на маршрутках, водители которых, если они по случайности принадлежат к славянским нациям, услаждают слух пассажиров радиостанцией "Русский шансон".



Мэрия стоит на улице Гаспара Колиньи, адмирала-гугенота, одним из первых павшего в Варфоломеевскую ночь 24 августа 1572-го года. Другой вождь гугенотов, Генрих Бурбон (тогда ещё не IV), в честь бракосочетания которого всю гугенотскую верхушку и собрали в Париже, спешно перешёл в католичество (не в первый, и не в последний раз), чем тогда и спас свою жизнь. Некоторые исследователи, впрочем, склонны считать, что этим он более обязан своей новоиспечённой жене (тогда ещё не Марии Медичи, а Маргарите Валуа), пышной грудью вставшей на его защиту. А сигналом к началу резни послужил звон колоколов церкви Святого Германа Осерского (L'église Saint-Germain-l'Auxerrois). Барон Османн, будучи протестантом, в ходе своей градостроительной деятельности очень мечтал её снести, но не вышло.

Многие полагают, что это и есть та достопримечательная колокольня, но нет - это новодел середины XIX века, а варфоломеевская маленькая, на задворках, и с улицы её не видать.



Герман Осерский - святой, почитаемый и православными, и католиками, но особенно его культ распространён в северной Франции. Нам же более известно имя его ученика, Святого Патрика, большого любителя тёмного пива, если судить по праздникам в его честь. В Британии Герману частенько по долгу службы приходилось сталкиваться и с другим известным персонажем, Мерлином, который тогда ещё не был мрачным седобородым старцем, а вполне себе жовиальным молодым человеком. А вот король Артур, несмотря на фантазии некоторых кинематографистов, в то время ещё и не родился.



В общем-то, этот приходский храм королевского семейства Валуа более всего известен среди широких масс именно своей зловещей исторической ролью. На задний план отходит и то, что это - признанный шедевр пламенеющей готики (хотя об аутентичности тут говорить сложно - готику эту весьма подпламенили реставраторы XIX века, ученики Виолле Ле Дюка, об удивительных художественных принципах которого ещё будет случай поговорить), и то, что именно тут похоронены чуть ли не все известные придворные художники XVI-XVIII веков.

Заметим, что футбольный клуб "Осер" - единственный во Франции, никогда не покидавший высшей лиги национального чемпионата. Всего лишь 2 дня спустя он сыграет с "Зенитом" в Лиге Европейских Чемпионов, а через 10 дней окончательно выбьет его из этого турнира. Варфоломеевская ночь какая-то... Явно без Святого Германа тут не обошлось (а может, и без Мерлина).

Свернув к Сене, мы пошли в обратном направлении. Это было моей стратегической ошибкой, поскольку Кожевенная набережная (Quai de la Mégisserie) наполнена, по счастью, хоть и не вонючими кожевенными мастерскими, но лавками, торгующими исходным полуфабрикатом - щенятами, котятами и змеёнышами.



Я, подобно герою кортасаровской "Игры в классики" старался жаться поближе к рыбкам, а Д начала фотосессию теплокровных (рыбок она тоже, впрочем, поснимала). Удручающее, надо сказать, зрелище. Напоминает концлагерь.



Один довольно увесистый котик развлекал себя тем, что разгонялся со всех сил и наскакивал на стекло, как Равальяк на Генриха. В первый раз он проделал это за моей спиной, я только краем глаза увидел что-то наподобие летящего пушечного ядра и громкий БУММ. Не знаю, как у него было с мозгами до этого, но полагаю, что подобные регулярно проделываемые экзерсисы не идут интеллекту на пользу. Хотя, как показали дальнейшие события, возможно, он, жертвуя собой, посылал мне сигнал, которого я в тот момент не понял.



По счастью, лавки уже закрывались, но мы пообещали Д, что придём сюда ещё раз (и, в отличие от таких же предположений по поводу настоящих достопримечательностей, слово своё сдержали). В качестве ответного алаверды она согласилась сходить с нами в Лувр.



В последнем из посещённых нами в тот раз магазинчиков уже опускали железные шторы. На выходе я, как вышеупомянутый котик, со всей дури врезался в неё головой, отчего впоследствии некоторое время раскраской своего черепа напоминал Горбачёва. В дикой варварской России к пострадавшему иностранцу уже бы сбежался озабоченно квохчущий персонал, но в цивилизованной жантильной Франции я удостоился лишь злобного взгляда и бормотания сквозь зубы: "Куда прёшь, баран? Только поломай мне казённое имущество!" (перевод вольный). В общем, со времён Кортасара местный люд приветливей не стал. Говорят, что и продаваемые здесь зверики тоже все как на подбор неврастеники и мизантропы.



Продавался ли этот представитель местной фауны, неизвестно, но своим поникшим видом он бы вписался в интерьеры как нельзя лучше. Мы же, покинув сию юдоль скорби, вышли на уже известную нам площадь Шатле.

[Butylkin]

Ну, про площадь Шатле уже говорилось выше. Глянем ещё раз на фонтан Побед (он же фонтан Пальм, он же фонтан Шатле). Самое интересное в нём, пожалуй - венчающая его статуя Ники (или, если угодно по-римски, Виктории), богини победы. Не знаю, какой смысл вкладывал в неё её создатель Луи-Симон Буазо, но в классической традиции Ника изображалась с пальмовой ветвью в одной руке и венком, который она возлагала на чело победителю - в другой. Ветви перекочевали на 18-метровую колонну и, видимо, скульптор решил, что с пальмами будет уж совсем перебор. Ну так, бывало, и с каким-нибудь там копьём её изображали в другой руке или хоть пулемётом - но венок-то, как и победитель, всегда был один! Почему же тут их два? Это какой-то недосмотр, как в известной байке про памятник Ленину, у которого на голове была одна кепка, а в руке - другая? Или это аллегория? Тогда какая? Победили сразу обе противоборствующие стороны? Хорошо, что в 1806-м слыхом не слыхивали про мультикультурализм, а то бы пришлось поставить вместо Ники многорукого Шиву.



Кстати, в ходе своих изысканий по этому вопросу узнал любопытную вещь. У Ники-победы есть сестра Бия, богиня насилия, и два брата - Зел, бог зависти, и Кратос, бог власти (именно он приковал к скале Прометея). Матерью этой семейки является Стикс, богиня ужаса. Подумай об этом на досуге, о пытливый читатель.

Рядом с площадью Шатле находится башня Святого Иакова (башня Сен-Жак, tour Saint-Jacques). Одноимённая улица, как мы помним, находится на Левом берегу и является наследницей главного кардо римской Лютеции. Совпадение названий не случайно - по этой улице шли паломники к одной из главных католических святынь, "христианской Мекке" - гробнице апостола Иакова в испанском городе Сантьяго-де-Компостела. А сборным пунктом в Париже для них служила церковь Святого Иакова-Мясника (сам апостол в разделке туш замечен не был, но спонсором строительства выступила гильдия мясопереработчиков), которую сровняли с землёй во время Великой революции. Построенная в 1523-м году башня уцелела лишь потому, что в ней было удобно производить дробь (расплавленные капли свинца, летя с её 52-метровой высоты, успевали застыть в шарики). Святой Иаков, с грустью взирающий на раскинувшийся под ним Вавилон - произведение уже нового времени, так же, как и составляющие ему компанию символические животные евангелистов с Паскалем в придачу. Последний затесался сюда, поскольку именно здесь производил свои опыты с атмосферным давлением, чем заслужил лютый гнев советского народа, которому пытались в прогнозах погоды привить правильную систему мер. Лично я, кстати, до сих пор путаюсь в миллиметрах ртутного столба, но что нормальное давление составляет 1013 гектопаскалей (если быть совсем точным - 101325 паскалей) - помню лучше, чем "Отче Наш". Жаль, что руководство страны струсило и пошло на попятную, а не приказало, например, сообщать температуру окружающего воздуха в кельвинах... Прадеды наши перешли же с золотников да саженей на граммы и метры - и ничего, только спасибо сказали родному ЦК.



Почему-то здесь совершенно не увековечена память знаменитого алхимика Николя Фламеля (одного из навигаторов Сионского Приората), который завещал церкви Святого Иакова почти всё своё немалое состояние, за исключением таких малостей, как рецепты приготовления философского камня (привет Гарри Поттеру!) и эликсира вечной жизни. Последний пункт объясняет, почему нелепое поверье, будто Фламель был в этой церкви и похоронен, не имеет под собой никаких реальных оснований. Митьки, например, буквально пару лет назад видели его в России, много беседовали, а Шагин даже написал его портрет с натуры. Произошло это событие уже после того, как они широковещательно заявили во всех петербургских СМИ о том, что навсегда покончили с употреблением портвейна №72 и родственных ему напитков - похоже, нашли им адекватную, а то и лучшую замену. Возможно, мороженое.



Но в Париже до такого тотального отрезвления ещё далеко. Особенно 15-го июля. До сей поры мне неведомо, с чем это было связано, но именно в этот день около питейных заведений клубились толпы мужиков, которые вели себя так, будто завтра им предстоит погрузиться в эшелоны и разъехаться, кому на запад, кому в другую сторону, защищать Отечество от супостата (судя по их возрасту и комплекции - в рядах не регулярной армии, а какого-нибудь народного ополчения, а то и макизаров).



Друзья этого почтенного футболиста уже, похоже, разъехались, а ему дали отсрочку, а то и вовсе бронь.



Помнится, когда я учился в полутехническом институте и жил в общаге (над которой впоследствии надругались мои же соученики, выкупив её и устроив там торговлю шифером и унитазами), то в комнате у нас был хороший по тем временам проигрыватель. Суровый сибирский парень Андрей, когда сильно напивался от тоски по родине, заходил к нам с заветной пластинкой "Весны священной" и слушал её на полной громкости, добродушно сопя и похрапывая. Поскольку тоска по родине охватывала его не реже раза в неделю, то я выучил это замечательное сочинение наизусть - вернее, если быть до конца точным, первую сторону - "Поцелуй земли". До второй ("Великая жертва") дело доходило нечасто - обычно меломан бывал унесён в своё обиталище раньше.

У Ж тоже была какая-то поучительная история с "Петрушкой", которого она когда-то слушала в Филармонии, но за давностью лет не помню её сути. В общем, с музыкой Игоря Фёдоровича Стравинского у нас давние и прочные связи, поэтому не стоит удивляться, что мало-помалу ноги сами привели нас к фонтану Стравинского. Это сооружённый в 1983-м бассейн размером 16.5 на 36 метров, в котором установлены пластмассовые фигуры работы Ники де Сен-Фалль, представляющие персонажей балетов вышеуказанного композитора, и движущиеся металлические конструкции её тогдашнего мужа, Жана Тенгли, представляющие чёрт знает что. Сен-Фалль умерла, надышавшись парами красок да полистирола, а отчего умер Тенгли, мне неизвестно, но, полагаю, если бы его затянуло в выкованные им шестерёнки, то это было бы столь же символично.



Итак, уже упомянутые "Весна священная" и "Петрушка", а также "Сказка о беглом солдате и чёрте", "Байка про Лису, Петуха, Кота да Барана", "Жар-птица", "Соловей"... Кому угодно, пусть угадывает, где кто.





Ну, Жар-Птицу-то опознать нетрудно - просто одно лицо!



На фотографиях (не только этих) выглядит это всё несколько жутковато, но на самом деле - бодрит усталого путника и поднимает ему настроение. Конечно, перед Лувром этот фонтан был бы не вполне уместен, а перед Центром Помпиду - в самый раз.



О Центре Помпиду поговорим в своё время, пока только отметим, что эти курятники - вовсе не бытовки таджиков-гастарбайтеров, как мы ошибочно подумали, а высокохудожественная инсталляция.



На покатой площади полно всякого народу - кто песни поёт,



кто их слушает,



кто голубей гоняет,



а кто занимается самообразованием.



Около Центра Помпиду находится вторая в Париже столовая Flunch (первая, как уже говорилось - в Форуме дез-Аль, а третья - на Монмартре). Перед ней на тротуаре были такие вот росписи.







Наше путешествие завершилось на улице Монморанси, названной так отнюдь не в честь путешествовавшей с троими в лодке собаки, а старинного дворянского рода, давшего Франции отчима короля Людовика VII, 6 коннетаблей и 12 маршалов, а уж всяких там генералов-адмиралов-кардиналов и вовсе без счёта. Генрих IV провозгласил Монморанси вторым по знатности домом Европы (первым, разумеется, были Бурбоны), хотя всякие там жалкие ничтожные Габсбурги и пытались это оспаривать. Дом 51 по этой улице - самый старый жилой дом Парижа (1407-й год). Построил его и жил в нём до самой своей мнимой смерти наш знакомец Николя Фламель. Нынче тут, как и водится, размещается ресторан ("У Мыколы" или по-местному "Auberge Nicolas Flamel").



Покончив с пищей духовной, мы озаботились и телесной, для чего зашли в магазин сети G20. Кому как, но после этого мы решили, что лучше родного FranPrix природа ничего не создала. Впрочем, грех жаловаться - именно там мы приобрели упаковку красного монастырского пива Leffe, которое служило в дальнейшем прекрасным обеденным аперитивом.

[Ka]

Butylkin, класс! Очень нравятся Ваши рассказы!
Так много интересных фактов и подмеченных деталей.
Я вот как-то не обратила внимания, что там у фигуры на Шатле. А ведь и правда странно, с чего это Ника с двумя венками...
Репортаж о котятах душераздирающий получился. И Вашей голове тоже очень сочувствую.

[Butylkin]

Спасибо, Ka, голова уже давным-давно пришла в себя. Прошу у всех прощения, ездил в безинтернетные места, хотел было там просто написать того-сего, а здесь, приехавши, выложить, но, к сожалению, произошли всякие крайне прискорбные события личного свойства, и было не до того. Но сейчас я приободрюсь и, пока один мой начальник не вышел из отпуска, а другой превращает себя в киборга посредством замены коленного сустава на шарикоподшипниковый шарнир, помолясь, продолжим.

Кстати о котятах. Сейчас сутки ехал в одном купе с котом. Никогда доселе не видел котов с карими глазами! По его безумному поведению было похоже, что его купили на набережной Межиссери, но спросить об этом у его хозяйки - девушки крайне экстравагантной внешности, я не решился.

[Shi2]

Как приятно Вас читать, даже представить не можете...Такой грустняк сейчас, а Ваши с Ка рассказы придают сил. Спасибо!

[Butylkin]

Итак, пауза несколько подзатянулась, зато за это время данный топик поднялся аж на вторую страницу в своём разделе. Видимо, чем меньше пишешь, тем лучше читают. Но многочисленные (их было две, если не ошибаюсь) просьбы продолжить не могут быть оставлены без внимания. Должен с прискорбием заметить, что Гугл провёл какие-то инновации и модернизации в своём сервисе хранения изображений, отчего они стали отображаться до крайности коряво. На БлогСпоте я это поправил (пришлось загрузить все фотографии заново и переписать все ссылки), а здесь, извиняйте, не могу. Так что если кто-то начал читать с этого места и решил ознакомиться с более ранними постами, то милости прошу - http://butylkin.blogspot.com. Ну а следующий пост был мною написан ещё прошлой осенью, но мне не понравился. Стал его править, но так и не закончил. Сейчас перечитал, пришёл к выводу, что он действительно никуда не годен и никаким исправлениям не подлежит, решительно стёр и пишу заново. До встречи в будущем году!

[Shi2]

Бутылкин, это бесчеловечно! (((