Чукча-читатель

[Fleur Blanche]

Vishenka, дедушку, если не ошибаюсь, звали Всеволодом.

[Золушка]

Жалко, что он отошел от дел. Я поискала в сети, действительно, он что-то переводит для кино, сценарии какие-то пишет. Но больше мне попадалось про Санаева-переводчика.  Эх, жалко.
На маму похож.

[Золушка]

Вишенка, а Вам отсюда книги везут, из России? Сколько же в итоге стоит такая книжечка?

[Vishenka]

Спасибо, Флер Бланш.
Золушка, естественно, из России. В советские времена здесь были какие-то русские издательства, чаще всего издававшие антисоветскую литературу, например, знаменитый Ардис. Но дело это видно, дорогое из-за дороговизны людского труда и требующее подвижничества. Я иногда мельком слышу что-то, но все это мелочь какая-то. В книжных магазинах и не встречала никогда изданных здесь книг. Впрочем, целенаправленно не смотрела.
Смешно, что Леночка, искавшая для меня книгу в России и не нашедшая ее, утверждала, что ей сказали, что книга - эзотерическая Несколько дней назад по радио слышала рекламную передачу, зазывавшую в брайтонский магазин "Санкт-Петербург" (адрес на Инете рускнига.ком) наличием этой книги и нескольких других (переводных) о тайных обществах. Цены книг приблизительно как в России, Санаев стоил $ 8. На сайте у них можете посмотреть. Может доллар-два они накидывают относительно цены в России.
Я российскими инет сайтами, продающими книги не пользуюсь, другие вроде покупают. Т.е. кажется из России сюда посылают, но не твердо в этом уверена.
Самое смешное в брайтонских магазинах - огромные стеллажи полок с переведенными с английского языка "страстными и знойными" романами с полуобнаженными красотками и брунетистыми мачо на обложке. Видимо, есть спрос.
Иногда бывают распродажи - если книги слишком долго лежат и их не раскупают. Я купила за $ 1 факсимильное издание "Лебединого стана" Цветаевой. Но это попасть надо. Литературоведение особым спросом не пользуется. Однако мне рассказали, что книга Аллы Демидовой "Ахматовские зеркала", заказанная в количестве 20 экз., разошлась в тот же день, как поступила. Она вроде собирается ее переиздать.
Парень симпатишный.

[Золушка]

Нашла на сайте Эха Москвы. Он будет писать еще!

П.САНАЕВ - Ну, 25 лет мне было. И она вышла в 96-м году в журнале 'Октябрь', и с тех пор она так в этом журнальном варианте и существовала. Никаких я не прилагал движений даже к тому, чтобы ее издавать, потому что считал очень важным написать какую-то вторую вещь, чтобы не было ощущения, что это такая вот случайная какая-то удача.
К.ЛАРИНА - Автор одной книжки.
П.САНАЕВ - Да, автор одной книжки. И вторая вещь, она была сценарием, потому что хотелось попробовать что-то совершенно новое, хотелось попробовать себя в кино, написать сценарий, и было интересно создать именно абсолютно придуманную историю, которая была бы живая, т.е. вот такое драматургическое конструирование, мне было интересно. И эта работа оказалась гораздо сложнее, потому что, приступая к ней, приступая к этому сценарию, я уже чувствовал, что я вроде как могу после повести, а оказалось, что не могу ни фига.
К.ЛАРИНА - Так.
П.САНАЕВ - И первый вариант сценария, если бы я сегодня его сам увидел, я бы сказал, что это абсолютная графомания, потому что не было навыка, не было умения выстраивать драматургическую конструкцию из ничего. Вот не по каким-то все-таки реальным опорам, а из ничего. И эта история, она растекалась как манная каша, я его переписывал, этот сценарий.
К.ЛАРИНА - Сериал, пожалуйста, пусть растекается.
П.САНАЕВ - Это было совершенно ужасающе, притом, что я в эту историю верил, и я ее переписывал 9 раз в течение двух лет последующих. Вот, уже девятый вариант, он как бы меня на сегодняшний день устраивает. Сейчас я жду, чтобы как-то она была поставлена, надеюсь, мной же. А сейчас, значит, у меня следующий сценарий был, называется 'Последний уик-энд', триллер, вот, если все, даст Бог, сложится, через два дня у нас должен быть первый съемочный день.
К.ЛАРИНА - Т.е. все-таки Вас в кино дорога все равно ведет, не в литературу?
П.САНАЕВ - Ну, я не могу так сказать, что не в литературу, а в кино, потому что, ну, скажем: что такое - режиссер, что такое - писатель? Это - человек, рассказывающий некоторые истории людям. Другой вопрос, какими средствами он это использует. Можно делать это литературой, можно делать это кино, и для каждой истории свои средства, они подходят. Та история, которая, например, может быть рассказана средствами литературы, она не всегда хорошо подходит для кино, и наоборот. Скажем, вот этот триллер, который сейчас мы должны начать снимать с замечательным оператором Геной Энгстремом, который снимал 'Десять негритят', работал много с Говорухиным, она в литературной форме не может быть, по-моему, очень интересной, потому что это именно история для кино, она визуальна. Но при этом эту историю хочется рассказать, потому что в ней есть то, что я считаю нужным донести до людей.
К.ЛАРИНА - Ну, а книжек, что, больше не будете писать?
П.САНАЕВ - Нет, я надеюсь, что буду, ну, есть идеи тоже.
К.ЛАРИНА - А про что?
П.САНАЕВ - Есть, скажем так, очень давно был начат, и было написано даже страниц триста только плана - большой роман. Но он так и остался пока на уровне плана. Почему, потому что те мысли, которые вот тогда у меня в голове были, которые я хотел выразить, как-то я был сам не очень в них уверен, и последующий жизненный опыт, он эти идеи перевернул просто с ног на голову. И я еще раз убедился, что все в жизни происходит тогда, когда это должно случиться. Вот, как яблоко вызревает: пока оно не созрело - оно не падает, то же самое и с этим романом. Слава Богу, что он тогда не был написан и не родился, потому что это было бы просто.: Даже если бы он хорошо был с точки зрения литературной написан, с точки зрения содержания это была абсолютная, ну, скажем так, неправда.
К.ЛАРИНА - А вот, в детстве, что писали? Стихи, наверное?
П.САНАЕВ - У меня одно было стихотворение в детстве, написанное лет в 5, очень смешное, очень дурацкое, и больше я их никогда не писал.
К.ЛАРИНА - Вы его помните наизусть, я вижу по Вашему лицу.
П.САНАЕВ - Да, сейчас:
Отправляется в космос ракета с земли,
Отправляются в космос космические корабли,
Отправляется в космос наш звездолет,
По лунным вершинам он нас повезет. Тут ничего. А дальше начинается самое интересное:
Ну, что ж, полетели! Согласны, летим!
Поднялись на высоту 10 тыс. километров,
Летим сквозь орбиты планеты.
И вот прилетели с земли космонавты, ступили ногой на Луну,
Но здесь нет людей, делать там нечего,
И мы улетели обратно домой, лунный камень захватив.
К.ЛАРИНА - Ой, какая прелесть!
П.САНАЕВ - Писать я тогда не умел, это записала наша соседка, которая пришла, и я ей сказал, что есть тема, надо поработать совместно, так что она в какой-то степени соавтор.

[Vishenka]

С трудом дочитала книгу Бернарда Луиса От Вавилона до толмачей. Интерпретации Среднего Востока From Babel to dragomans. Interpreting the Middle East. Это его последняя книгу и интерес к этому ученому начался у меня с его радиоинтервью, в котором он о ней рассказывал. Внушительного обьема талмуд (438 стр.) состоит из статей, докладов на конференциях и тому подобного материала; нигде прямо не говорится, что он был аналитиком по Ближнему Востоку для правительств США, но часто проскальзывает: "Как-то на ланче с вашингтонским чиновником..."
Одну из его статей почти полностью я перевела и напечатала в теме "Взаимодействие трех религий. Некоторые статьи - просто блеск! Запомнились "В защиту истории" и "От Вавилона до толмачей".
Энциклопедичность познаний автора несомненна. Прочла у него одно предложение об основателе русской школы арабистики шейхе Тантави, сделала поиск на Инете и обнаружила очень интересные материалы.
Несколько лет назад читала очень интересную книгу об арабистах США ХХ века, в которой говорилось, что арабисты - особая (странная) порода людей. Для себя я их определила как пианистов из известной пьесы-шутки Камила Сен-Санса "Карнавал животных", того, где "Умирающий лебедь", "Птичий двор" и другие. Вот в число львов и носорогов Сен-Санс поместил диковинных животных - пианистов
Возвращаясь к арабистам, меня поразила в сердце история драматического вывоза из Эфиопии, тогда коммунистической, фаллашей - эфиопских евреев. Со временем захотела ее перечитать - готовый киносценарий голливудского фильма! - не смогла найти

[Золушка]

одно предложение об основателе русской школы арабистики шейхе Тантави

А я ничего не могу найти. Есть ссылки на египетского ученого Тантави, жившего в 19 веке, но это что-то не то. И есть современный Тантави, но он не может быть основателем. Дайте наводку поконкретнее.

[Olala]

египетского ученого Тантави, жившего в 19 веке, но это что-то не то

Это он и есть, Золушка! Поищите "Тантави Мухаммед Айяд"

[Vishenka]

Подтверждаю - Олала абсолютно права - русская школа арабистики родом из 19 в. Как пишет Луис, непонятно каким ветром египетского шейха занесло в Россию, но он стал основателем русской арабистики
В этой же книге маститый ученый впервые рассказывает о себе, как он стал арабистом. Готовясь к бар-мицве в 13 лет, не ограничился "проходом" через нее, а продолжил занятия с учителем иврита. Дело было в Англии. В колледже выразил желание учить арабский язык - они с ивритом похожи. До 2 Мировой войны еще в дополнение к английскому получил французское образование. Во время войны служил в войсках HRM. Потом были командировки в Египет, Турцию. Во многие арабские страны, особенно в Заливе, вьезд по причине происхождения почти всегда был закрыт. Египет и Марокко были всегда открыты.
У меня есть знакомая индийская девушка, родители которой работали в Кувейте, а она училась в школе там. Она говорит, что пока жила в Кувейте, не подозревала о существовании такой страны - Израиль - на картах ее не было, а энциклопедии приходили "отцензурированными", попросту страница с соответствующей буквой была выдрана.
Луис вспоминает, что как-то послу Великобритании было отказано Саудовской Аравией в выдаче визы и признании полномочий по причине еврейского происхождения.

[Vishenka]

В. Ходасевич. Державин М., Книга, 1988 Цена 2 р. Серия "Писатели о писателях"

Державина Ходасевич высоко ценил как поэта. Писал он эту книгу в начале 30-х годов и ради нее углубился в дебри неинтересных ему материй, например, детали административного устройства России конца 18 - начала 19 в. Однако, поскольку это составляло важную часть жизни Державина, подробно осветил этот вопрос.
Начинает с детства героя и дает картину абсолютного отсутствия системы образования в середине 18 в. Меня это поразило почему-то. Фонвизина-то я по школе помнила, но как-то казалось, что это частный случай. Отнюдь.
Бедность семьи, свою и огромные проблемы с деньгами описал сам Державин в автобиографических записках. В поисках средств оказался втянут в карточную игру, был шулером, что тоже абсолютно честно описал для потомков. У Ходасевича были планы написать книгу, посвященную теме писателей-игроков. Материал в русской литературе богатый.
Несмотря на все это, дослужился до высоких чинов - уму непостижимо, ведь начинал солдатом, караульным был при восхождении Екатерины 2 на престол, а в конце ее царствования, будучи кабинетным секретарем вкрик с нею ссорился, орал и на Павла. Александр его не любил, почти сразу отставил от дел.
Много внимания Ходасевич уделяет шишковскому Обшеству любителей изящной словесности, некоторое - разговору о состоянии русской грамматики на тот момент.
Державин гордился своей способностью предсказывать в стихах события, одно из его предсказаний было посвящено судьбе имения его жены на Новгородчине - Званке: «Разрушится сей дом, засохнет сад и бор, не вспомянется нигде и имя Званки». К сожалению предсказание сбылось.
Очень понравилось, как книга издана с точки зрения литературной. Одно плохо - плохая желтая дешевая бумага.
В той же книге напечатана литературная мистификация Ходасевича - "Василий Травников", якобы сушхествовал такой поэт в начале 19 в. Ходасевич написал за него стихи, придумал биографию. Отец героя увлекался девочкой 14 лет. "Травников" был прочитан на литературном вечере в Париже в 1936 г. На том же вечере с чтением рассказов выступал Набоков. "Лолита" появилась в начале 50-х, а не то в конце 40-х.

[Vishenka]

Прот. Александр Киселев. Облик генерала А.А. Власова (Записки военного священника). Изд-во Путь жизни, Фонд Св. Серафима, Inc.
Небольшая книга - 150 стр., я читала ксерокопию, которую мне подсунула подружка. Это единственное, что я читала о Власове, кроме упоминания в некоторых журнальных публикациях конца 80-х. Автор духовно окармливал Русское Освободительное Движение.
Книга очень не понравилась. Оставлю в стороне особый путь, соборность, но краски в книге 2: белая - для РОД и Власова, черная - для немцев, англоамериканцев, большевиков. Выбор языка соответствующий, для первого ряда в ход идут "приятный, басистый голос, достоинство", для второго - "пыжился, режим, глупость, незнание".
Дух у книги пропагандистский, воспевающий. Автор не рассказывает о событиях, свидетелем которым был, а почти "камлает", "былинничает", как в песне Покрассов "Мы красные кавалеристы и про нас былинники речистые ведут рассказ...". Может быть это профессиональный отпечаток - судя по всему, он жил, а может и родился в Берлине, не в Советском Союзе.
С советской точки зрения редактор не поработал над книгой (говорю так потому, что в нынешние времена видела слишком много очень небрежно изданных книг, чего раньше почти не бывало). Слово полковник сокращается необычно: пол., иногда полков. Наверняка правила нет, но привычные сокрашхения все же полк. или полковн., хотя для книги, не рукописи, сокращения - моветон. Слово, которое было бы написано в общепринятом варианте "эсэсовец", написано как СС-вец, а "полковник СС" как "СС полковник". В то же время, цитируя Тейяр де Шардена, автор дает ссылку на публикацию в журнале "Аврора". Все это мелочные придирки с моей стороны, но взятые вместе, они оставляют ощущение небрежности. Книга кажется написанной во время, свободное от более важных дел время. Признаю наличие несравненно более важных дел в жизни, однако читать книги, написанные между делом не хочу и другим не советую

[Vishenka]

D.H. Lawrence Любовник леди Чаттерлей
Конечно, классика жанра эротической литературы, однако намного темами превосходяшхая ее и поэтому просто классика литературы. И автор, и его герои относятся к поколению людей, обожженных Первой Мировой войной. Автор родом из шахтерского городка в Средней Англии, робингудовских мест, но сумел в жизни добиться очень многого и британская кастовость, социальное расслоение общества тоже под его пристальным взглядом.

[Vishenka]

Не помню, в предисловии или в тексте книги разбирается этимология слова сноб: оказывается это сокращенное латинское sine nobile, т.е. "неблагородного происхождения". По одной из версий в пароходных списках пассажиров так отмечались пассажиры первого класса, без обязательного доступа (приглашения) к капитанскому столу - s. nob. По другой версии сокращение это распространилось в университетской среде для опять же распознавания иностранных студентов благородного происхождения. Студенты неблагородного происхождения якобы "пережимали" в поведении и пытаясь выставить свою неординарность в качестве благородных особ, т.е. вели себя по-снобски.

Издание, которое я читала - довольно дешевое, в мягкой обложке, но несмотря на это, там большой справочный материал - многостраничное предисловие, комментарии, переводы иностранных вставок (герои все время читают то Расина, то спорят о Прусте с цитированием), послесловие самого Д.Х. Лоуренса, а также его краткая биография, читая которую я вспоминала Мандельштама: "...я список кораблей прочел до середины. Сей длинный выводок..." Только вместо кораблей подставить любовниц, увлечений, пассий

[Золушка]

слова сноб: оказывается это сокращенное латинское сине нобиле, т.е. "неблагородного проис хождения".

Я знаю другую штучку про сноба!
Отыскала неофициальный сайт Фредерика Бегбедера, он называется le-snob.com. Аббревиатура от сайт нон офисьель (де) Бегбедер.
Le S.N.O.B.
Le Site Non Officiel de Frederic Beigbeder

http://www.portnawak.net/beigbeder

[Vishenka]

Золушка, здорово

Я за пару дней прочла очень интересную темой книгу - про словари, лексикографию. Автор - британский геолог и журналист Саймон Уинчестер. "Профессор и сумасшедший" [/rus] Simon Winchester. Professor and the Madman. Главный герой книги - OED - Оксфордский Английский словарь. Профессор из заглавия - сэр Джеймс Мюррей, главный редактор словаря, а сумасшедший - капитан медицинской службы армии США Уильям Майнор, янки из Коннектикута, сын миссионера, проведший детство на Цейлоне и вынесший оттуда знание живых и мертвых азиатских языков. Был он шизофреником, в припадке паранойи убил бедного лондонца и сидел за это почти всю оставшуюся жизнь в сумасшедшем доме строгого режима. Строгость режима тем не менее позволяла свободную переписку и он был неоплачиваемым добровольцем по сбору цитат из редких книг 16 - 18 веков. Имя его упоминается во всех изданиях ОЕД как имя второго по производительности труда добровольца. Первый тоже был американцем, жившим в Англии, и тоже слегка помешанным.
Книга строго документальная, никаких детективных начал в ней нет, есть рассказы о спекуляциях и "городских легендах", которыми обросла эта довольно известная история.
Главы начинаются выпиской того или иного курьезного слова из ОЕD. Я и раньше знала такое слово в английском языке -serendipity случайное открытие, но не знала, что, оказывается, происходит оно от арабского названия острова Цейлон - Серендиб. Есть слова и сильно позаковыристее. Интересное чтение для интересуюшхегося тематикой человека
Временные границы - 50-е годы 19 в. - 20-е 20-го. Семьдесят лет понадобилось для завершения работы. Шведы, начавшие подобную работу в 19 в., сейчас на букве "с". У немцев такая работа заняла с 60-х годов 19 в. по 60-е 20-го.
Довольно большое внимание автор уделяет классификации и лечению душевных болезней в тот период и позднее.
Информация про эту и другие книги этого автора - на сайте www.simonwinchester.com

[Vishenka]

Прочла сразу две очень разных книги, от обеих не в большом восторге.
Хэриет Рубин. Влюбленный Данте. Величайшая поэма в истории человечества и то, как она вошла в историю Harriet Rubin. Dante in love. Интерес к теме у меня огромный, да и автор на обложке названа "царствующей королевой американского интеллекта", но книга умеренно скучная при всем размахе обсуждаемых имен - от Августина Блаженного, Джотто и Бернара из Клерво до Т.С. Элиота, Эзры Паунда, Жака Дерида и Умберто Эко. Всех этих людей она объединяет названием, которое смешно звучит для русского уха - Dantisti. Т.е. ценители и поклонники поэта. Кроме названных она широко цитирует Осипа Мандельштама, упоминает Бабеля, разбирает философов и теологов, оказавших влияние на Данте - Фома Аквинский, Пьер Абеляр, Франциск Ассизский.
Необычно для меня прозвучала "связь" между 80 готическими соборами Франции - "каменными книгами" и "Божественной комедией", для которой соборы, по словам автора, послужили моделью. Интересный факт - таких готических соборов в Италии нет. Новое для меня имя - аббат Сен Дени Сюгер (Suger), который разработал дизайн готических соборов, увиденных Данте только при посещении Парижа.
Есть приобретение из области этимологии - слово компания (company) происходит от итальянского выражения "с хлебом".
Эта же автор написала книгу "Княгиня: Макиавелли для женщин".

Другая книга интеллектуально, конечно на порядок ниже предыдущей - актерские мемуары. Наталья Аринбасарова, Екатерина Двигубская "Лунные дороги".
Откровенно плохая книга. Обе дамы не умеют писать (дочь записывала со слов матери, так что дочь, скорее, не умеет писать). Много стилевых ляпов. Вообще как бы принято приглашать литературного обработчика, его отсутствие сильно чувствуется. За последние года 3 мне довелось прочесть еще всякие актерские мемуары - читаются они быстро, без напряга. Мемуары первого мужа Аринбасаровой - Андрея Кончаловского позабавили названием. Первый том назывался "Тьма низких истин", второй - "Возвышающий обман". Литературно неплохо написаны воспоминания Татьяны Егоровой об Андрее Миронове - по крайней мере запомнились бушующие страсти.

[Vishenka]

Название книги Рубин повергло меня слегка в недоумение. В книге название никак не обсуждается. Беатриче, конечно, и все такое. Мне почему-то эхом отозвалось название недавнего фильма "Влюбленный Шекспир". Единственный намек - автор процитировала Т.С. Эллиота, кажется, о том, что было 2 равновеликих гиганта - Данте и Шекспир. Но почему отсыл к попсовому в общем-то кину? Недоумеваю.

[Золушка]

Есть еще роман Берджеса "Влюбленный Шекспир". Я не читала, но вряд ли у Берджеса есть попсовые вещи. Может это референс к нему?

А кстати по поводу Кончаловского. Вам по-женски не было неприятно читать рассказы мужчины о его женщинах, где- как- когда? Разве можно так откровенничать?

[Vishenka]

Я так и думала, что это я что-то не дотягиваю в знании литературы. Сейчас, опосля, пришла в голову мысль - поискать хоть в Инете, что я и сделаю попозже Берджес, если мы об одном Берджесе говорим, может и не попсовый, но должен быть явно издевательский Спасибо, Золушка, за зацепки.

Актерские мемуары, и Кончаловский в их числе, несмотря на его режиссерскость, удивительно пусты по содержанию. Закрываешь - забываешь. Что-то я из этих книг вылавливаю - ну не знаю, там, жизнь "золотой молодежи" в Москве 60-х - 70-х. В детстве на совершенное "безрыбье" меня поразила книга его матушки о Эдит Пиаф - может что-то о ней я выловила оттуда.

Среда вся эта неприятна - полупьяная, богемная и отношение к женшхинам соответствующее. Издалека у этой среды может быть какой-то флер, но вблизи все это отвратительно.

[Vishenka]

John Updike. Just looking. Essays on art. Джон Апдайк. Просто смотрю. Эссе о живописи.

Стыдно немного в этом признаваться, но мое внимание притянуло полиграфическое оформление книги - очень привлекательное. Собраны эссе, написанные для разных периодических изданий и по поводу всяких выставок (Ренуара, Моне, Дега, Вермеера), но не обязательно - иллюстрации детских книжек посвящена статья, изображение ню у Модильяни и в средневековой европейской живописи. Я очень мало что знаю об американской живописи - в Питере была в конце 80-х или начале 90-х выставка "Три поколения семьи Уайетов" - этим и ограничивались мои познания в данной области. В этой книге довольно большая статья со множеством иллюстраций о нашем современнике - Эндрю Уайете. Теперь у Апдайка прочла о Сардженте, знаменитом иллюстраторе 20-х годов Р. Бартоне. Пропустила (начала читать и не могла сосредоточиться, поэтому нагло решила, что плохо написано) только одну статью о французе Ипустегю, если я правильно передаю его фамилию. Завершает книгу эссе о рисовавших писателях, приводятся страницы манускриптов. Практически первым называется Пушкин, рядом с ним - Гете. Теккерей, оказывается, был профессиональным иллюстратором, так же, как и Ивлин Во. Приводятся рисунки Эдгара Аллана По, Оскара Уайльда, О. Генри и самого Апдайка.

[Vishenka]

Ю.М. Лотман. Сотворение Карамзина. М., Книга 1987.
Книга вышла в серии "Писатели о писателях", той же, что одна из ранешних книг, о которых я рассказывала - "Державин" Ходасевича, стоила 1 рубль 30 копеек. Какие еще книги успели выйти в этой серии, интересно?
Причисление Лотмана к писателям для меня проблематично - даже когда он пишет для широкой публики, как в этой книге, в нем чувствуется прежде всего ученый. Работа написана суховатым языком ученого, без оживляжа в филологическом смысле; однако сам предмет/субьект книги предоставляет массу анекдотического материала. Становление Карамзина происходило в кругу московских масонов, главой которых был известный просветитель Н.И. Новиков. Лотман очень хорошо очерчивает противопоставление и конфликт враждующих противоположностей: Екатерина 2-я/Новиков, вольтерьянцы/масоны, рационализм/мистицизм.
Во время французской революции в 1790 году Карамзин выехал в свое единственное заграничное путешествие, о котором оставил знаменитые "Письма". В планах у него было посетить Англию в основном, но из-за бурных событий на континенте провел свое время в основном в Германии, Франции и Швейцарии. Беседовал с Кантом, в окно видел Гете, ходил в якобинские кафе в Париже, слушал пламенные речи в Национальном Собрании.
С масонами он порвал, сделав выбор в пользу рационализма, Вольтера и, частично, Екатерины. Еще при Екатерине вышел в отставку, решив, что не только "прислуживаться", но и "служить" власть имущим не будет. Есть у него стихотворение "Послание к женщинам":
...В войне добра не видя,
В чиновных гордецах чины возненавидя,
Вложил свой меч в ножны
(Минерва, торжествуй, -
Сказал я, - без меня).
Минерва - общепринятая в поэзии тех времен персонификация Екатерины. После смерти Екатерины он заменил слово Минерва на Россия. Карамзин профессионализировал занятие писательским и издательским ремеслом. Для России 19 в. он был основателем многих культурных прецедентов. Знаменитая в русской литературе дружба Герцена и Огарева оформилась в контексте обсуждения известного тогда стихотворения Карамзина "Цветок на гроб Агатона".
Еще одна интересная нить в книге - толерантность/Карамзин/Лотман. Цитата из Карамзина: "Тот есть для меня истинной философ, кто со всеми может ужиться в мире; кто любит и тех, которые с ним разно думают".
А теперь из Лотмана: "...терпимость по отношению к противоположным убеждениям... - ...гносеологическая основа доброты".
Очень любопытна также дамская или "феминистическая" линия у Карамзина в изложении Лотмана. Великие французские просветители - Вольтер, Дидро, Руссо настаивали на включении женщин в процессы в обществе - литературные, культурные и имели ориентацию на "дамский вкус". Карамзин был в этом их горячим сторонником и поклонником.

"Отцы и дети" Тургенева аукнулись у Лотмана: "В то время, как под знаменем галломании проповедовалось принятие фрaнцузских норм жизни как единственно "европейских" и цивилизованных, знамена англофилов освещало требование национальной..." самобытности.
Т.е. англоманство подразумевало горячую любовь к родине, а галломания - к Франции.
Карамзин - один из основоположников современного русского языка и литературы. В многочисленных цитатах из него в тексте Лотмана забавно наблюдать неустоявшиеся еще нормы языка в форме "...Руской литтературы... переводы с Английского, Французского... естьли бы... эфто".
Цитирую Тургенева по Лотману: "Павел Петрович, когда сердился, с намерением говорил: "эфтим" и "эфто", хотя очень хорошо знал, что подобных слов грамматика не допускает. В этой причуде сказывался остаток преданий Александровского времени. Тогдашние тузы, в редких случаях, когда говорили на родном языке, употребляли, одни - "эфто", другие - "эхто".
Кстати, по ходу повествования Лотман кроме Тургенева, вспоминает и цитирует Сервантеса, Булгакова, Герцена и несколько раз (парадоксально!) Маяковского.
Вынырнул (неожиданно) Михаил Сергеевич Воронцов - помните, Золушка, мы его обсуждали в одной из пушкинских тем - был ли он тем самодуром, которого описывал Пушкин или Пушкину гнев глаза застил? Оказывается, Карамзин знал его ребенком в Лондоне и посвятил ему стихотворение "Мишеньке".
Лотман - известный пушкиновед и -люб, поэтому он не подвергает сомнению пушкинскую формулу "полумилорда", а говорит о том, что среда развращает человека: был в Лондоне пылкий милый Мишенька, а в России стал бюрократ и чинуша.
Мне было очень интересно читать, материал и его изложение заставляют думать, переосмысливать кое-что. Всех анекдотов книги, задевших за живое, пересказать не могу (платоническая любовь чего стОит! а высказывание Ж.Ж. Руссо о Европейском союзе) - читайте сами. Несмотря на то, что у меня издание старое, я видела в сети, что выходил более подробный том Лотмана, называется просто "Карамзин". Он включает и какие-то научные работы, кроме "Сотворения". Давно так не наслаждалась

[Золушка]

среда развращает человека: был в Лондоне пылкий милый Мишенька, а в России стал бюрократ и чинуша.

Я все время вспоминаю, мой князь про другого человека, но по этому же поводу написал, что такие убогие люди (в смысле дураки, на кого-то он там обрушивался, я забыла) могут родиться в любой стране, но только в нашем петербургском болоте они регулярно расцветают и достигают вершин.

У него как-то более изящно, конечно, было. Про петербургское болото точно помню. Но по сути вот так, что уж наша среда -- это еще поискать надо вторую такую.

[Vishenka]

... Но по сути вот так, что уж наша среда -- это еще поискать надо вторую такую.

Среда среде рознь. Говоря о Воронцове, мы имеем в виду среду чиновно-бюрократическую, служилую, так ведь, Золушка? Я об этом говорю потому, что только что прочла целый панегирик русской читательско-писательской среде у В. Пьецуха на либ.ру в его обзоре ("Рассуждения о писателях") курса русской школьной (классической) литературы в главе, посвяшхенной Куприну. Там говорится, что в эмиграции Куприн не написал ничего, а возвратясь из нее, оценил 20 лет жизни в ней - "псу под хвост", хотя, по словам Пьецуха, жил там по-европейски, без пьяных безобразий, трезво, и постоянно предпринимая какие-то усилия, чтобы вытянуть себя и семью из нищеты.
Однако приобретений без потерь не случается; и, приближаясь к европейским стандартам жизни, в числе потерь русская читательская аудитория в последнее десятилетие числит снижение накала читательских страстей до общеевропейских низких стандартов.

Хочу еще пару слов сказать о Карамзине, как основателе многих культурных традиций в русской жизни. Маяковского Лотман вспоминает в качестве путешественника "по Европам" как идущего по стопам Карамзина и осознающего это. В тех самых знаменитых стихах, где "я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли - Москва" в строчке, предшествуюшхей приведенной, Маяковский употребляет слово "сантиментальный", что есть прямой отсыл к Карамзину.
И про Герцена с Огаревым я, экономя слова, путано написала. Не то, чтобы они стали друзьями через обсуждение стихотворения, а оба, зная это стиховорение по школьному курсу и то, что есть такие чувства, смогли выразить собственные чувства, используя аллюзии, предложенные Карамзиным. И Льва Толстого Лотман относит к "подвергнувшимся" влиянию.

Уж не говорю о Вяземском, бывшим его пасынком и корреспондентом, и Пушкине, запальчиво с Карамзиным спорящем. Не могу не упомянуть о том, что в отличие от Пушкина, приветствовавшего экспансию России, Карамзин строго осудил екатерининское царствование в смысле завоеваний и призывал помнить о жертвах - поляках и Польше, турках и русских, павших, удовлетворяя имперские амбиции. Ешхе одна культурная традиция, основанная Карамзиным и Пушкиным - конфликт отцов и детей.

Напоследок - современный "анекдот" про эфто Один мой родственник, любитель русской литературы, говорил, что у русских поэтов "говорящие" фамилии. Ну, например, Тредиаковский - стихи его столь же неуклюжи, как и фамилия, Ломоносов - ломатель носов. Державин выстроил державу русской поэзии, а Пушкин разнес ее вдребезги. И так до современности, где Евтушенко - "ефто што это такое?"

[Золушка]

А что он (Пьецух) пишет про язык Куприна? Он мог писать на языке своей новой страны (какой, кстати, я не знаю даже)?

Здесь ведь язык нужен. Иначе конечно все впустую. В газдановской биографии тоже есть эта мысль. Французы переводили только пять-шеть человек самых известных, остальные даром были им не нужны. Где людям печататься, для кого писать? Они все мечтали печататься в России.

[Vishenka]

Обширная цитата из Пьецуха, из которой, в частности, видно, что не мог он писать на языке новой страны:
   
...Эмигрировал  Куприн,  можно  сказать, нечаянно...  потому что Юденич мобилизовал его в свою армию - Куприн же был строг  в  понятиях о чести русского офицера.
... маршрут был таков: Хельсинки, Копенгаген,  Гуль,  Лондон, Париж  - и  вот что  интересно:  не успел Куприн ступить  на  чужую  землю, как  он  уже  жаловался  в  письме  к  Репину  на цивилизованных европейцев: "...это люди с другой планеты, селениты, морлоки, жители о-ва  доктора Моро. Тоска  здесь... Впрочем,  тоска будет всюду, и  я понял  ее  причину  вовсе недавно.  Знаете  ли,  чего  мне  не хватает?  Это двух - трех минут  разговора  с половым  Любимовского уезда,  с зарайским извозчиком,  с  тульским  банщиком, с володимирским  плотником,  с мещерским каменщиком. Я изнемогаю без русского языка!"
    Цивилизованная  Франция наши таланты не обласкала, хотя за полтора века до 25 октября российские власти широко приютили жертвы 14 июля, и даже такой неталантливый человек,  как будущий король Людовик  XVIII, осевший в Митаве, получал  от императора  Павла трехсоттысячный пенсион.  Так же, как Куприны бедовали во  Франции, наверное, никто  из  наших литературных эмигрантов  не бедовал. Дело доходило до  того, что они открыли переплетную мастерскую и на
продажу  выращивали укроп,  который французы  в  пищу  не  потребляют. Но, главное,  в эмиграции  Куприн  ничего сколько-нибудь значительного так и  не написал.
    И тут возникает принципиальный вопрос: может  ли  русский  писатель без России работать  и просто  существовать?  
...вопрос  о  русском  писателе-эмигранте,  кажется, остается  еще открытым. Впрочем, и то не исключено, что закрыть его в принципе невозможно, потому что  Гоголь свои "Мертвые души" в Италии написал,  Тургенев бывал  на родине, можно сказать,  наездами, Герцен в эмиграции, собственно, и сделался нашим  выдающимся публицистом,  -  хотя с него взятки  гладки,  ибо  он  был "гражданином мира", - Бунин в  своем Грассе все самое сильное написал, а Лев Толстой, три раза  собиравшийся эмигрировать в Англию, так и не отважился на существование без России,  а Белинский еле-еле  выдюжил две недели парижской жизни,  а Пушкин за  границей  даже  сроду и не бывал. Принимая  во внимание
такой патриотический разнобой, уместно предположить, что вопрос о том, может ли  русский писатель-эмигрант  работать  и просто  существовать, это вопрос выдуманный, а  вовсе  не принципиальный, и ответ на него  лежит в  плоскости самой   нефилософской: кто-то   может, а кто-то  нет.   Но   кое-какие общетеоретические соображения он  все-таки навевает. Например, замечено, что русскому  писателю, живущему  в условиях зарубежья,  критически  не  хватает некой  культурной  ауры,  которую в  России  образуют товарищеские  пирушки, глубокое народное уважение к  писательскому труду, русские женщины, жестокий разлад между горней  внутренней жизнью и безобразной жизнью внешней, то есть гражданской,  общественно-политической, бытовой, собственные  дети, которые, как правило,  получаются ни в мать,  ни в отца, а в проезжего молодца, одним словом,  все то, что  возбуждает почтительное  внимание  к  жизни,  иначе называемое интеллигентностью.
...  Вне нашей  культурной  ауры ... русский писатель чаще  всего вырождается в писателя вообще, каким  стал, например, Набоков.  Это, конечно, тоже по-своему интересно,  но ведь  русский-то  писатель  тем  и отличается  от  писателя  вообще, что  он
сосредоточен на духовной жизни так или иначе несчастной личности, что Чистая Сила  подрядила  его на  подвиг  одухотворения человека до степени Человека.
Поэтому  поменять  гражданство  для   русского  писателя  отчасти   означает профессию  поменять.  ...Недаром русский человек меняется на чужбине и как человек: Куприн, например, почти   сразу   оставил   свои   княжеские  замашки,  не  безобразничал,  не интересничал, не  гусарил,  не  задирался  -  вот,   спрашивается,  почему?
Наверное,  потому, что  в  России писатель - святитель,  а во Франции что-то вроде  директора департамента. Зато  в Куприне с особой силой проявилось все самое  чистое  и  нежное, что составляло сущность его  натуры, и,  возможно, именно благодаря этому чудесному превращению  он в отличие  от многих  своих товарищей  по   несчастью  в  конце  концов  вернулся   к   великой  истине,
запечатленной в нашей  пословице -  "Россия, что  мать родная, какая  есть, такая  и  слава богу". Домой  Куприн возвратился  в тридцать седьмом  году, глубоко больным  человеком, в полной уверенности, что  "двадцать  лет  жизни пошли  псу  под  хвост",  скоро умер  от рака  пищевода и  был  похоронен на Волковом кладбище в Ленинграде.  И вот почему купринский случай - это особый случай: Цветаева вернулась в  Союз  из-за мужа, Алексей  Толстой  с  голоду,
Горький потому, что Сталин обещал его сделать Саваофом советской литературы, а Куприн оттого, что он двадцать лет не жил в строгом смысле этого слова.
    Как известно, большинство наших литературных эмигрантов  так и остались за рубежом; то есть лучше, конечно, писать в России, но можно и за границей, Бунин вон даже  Нобелевскую премию получил. Но с самой  Россией-то как быть, как быть с этим мучительным ощущением "химического единства", от которого не в  радость никакие  европейские благополучия?!  Вот ездил недавно  один наш
писатель  во Францию:  француженки, всюду вызывающая опрятность, в магазинах только черта лысого нет, все  вокруг  для человека и во имя человека,  а он, отчасти,  правда, под воздействием  паров  "Шато  Неф"  урожая  восемьдесят первого  года, целовал  в  капоты  родимые  "Жигули",  которые ему  изредка
попадались; французам  это было, конечно, дико, но товарищи по делегации его безукоризненно понимали.
    Нет, можно, конечно, писать за границей, но лучше писать в России.
    1989

[Vishenka]

Не могу не вспомнить в связи с вышесказанным другого эмигранта - Сент-Экзюпери. Году в 1943 жил он в той же деревушке, что и я теперь, правда, в отличие от меня, с видом на море. Году в 2000 или около того праздновали какой-то его юбилей (100-летие?) и я, как мама школьника, изучающего французский язык, присутствовала на вечере его памяти. Оказывается, он наотрез отказался учить английский язык и в барах артистически общался языком жестов и мимики. Не знаю, насколько это верно, но задевший(-ая) эту тему объяснял это тем, что будучи ремеслом связан с языком и достигнув филигранной степени владения своим инструментом в родном языке, не захотел спускаться на уровень "Мама мыла раму" или просьб хлеба и воды в чужом.

[Olala]

Наверное, он просто не собирался оставаться там надолго, как и произошло. Однако он успел написать в Америке "Маленького принца".

[Vishenka]

Тута и написал, с видом на море
А планов его я не знаю, наверное, таковые и были, как произошло, хотя мне он почему-то представляется импульсивным человеком.
В соседней деревушке Рахманинов снимал дом тоже с видом на море, в 30-х годах.

[Vishenka]

Прочла я Войну и мир Льва нашего Толстого под влиянием знакомства лет 5 назад с преподавателем русской литературы в захолустном (почти) американском колледже. Во время беседы с ним я поняла, что для меня Война и мир - это первый бал Наташи Ростовой, дуб и Отрадное Андрея Болконского, салон Анны Павловны и скучные рассуждения о Наполеоне, а для него - Платон Каратаев, которого я вовсе и не помнила, а припоминая, мысленно перепутала с Тихоном Щербатым
Ему же, родившемуся в Берлине, этот образ важен осмыслением судьбы отца, сгинувшего в сталинском лагере и старшего брата, выжившего там же.
Читая роман, однако, я выяснила, что не помнила гораздо больше, чем себе представляла. Например, напрочь не помнила столкновения и последуюшхей неприязни двух главных положительных героев - Андрея Болконского и Николая Ростова. Напрочь не помнила в описании кампании 1807 года, что под Аустерлицем, проиграв битву, русские и австрийцы - союзники на тот момент, стреляли друг в друга.
Зато опять порадовалась (как бы это помягче выразиться?) идиосинкратическому описанию оперы, при том, что я люблю оперу. Главы о масонстве прочла с новым интересом, уже зная приблизительно динамику отношений русских властей к нему: запрещалось при Екатерине, поощрялось при Александре 1 и Николае 2-ом, не одобрялось при Николае 1.
Читается в основном легко (в отличе от Федор Михалыча), однако и в этот раз я не смогла себя пересилить и заставить прочесть вторую часть эпилога, посвященную разбору исторических судеб мира.

[Vishenka]

На удивление современный, не архаичный язык, хотя в некоторых контекстах видны большие изменения. Лошадино-кавалерийско-охотничьи реалии я не могу в должной мере оценить.  При описании закупок лошадей для армии Николаем Ростовым не поняла смысла целого предложения, поскольку оно состояло как раз из отживших свой век терминов. Была поставлена в тупик тем, что дважды в романе описывалась походка человека иноходью. Как известно, для иноходи требуется 4 ноги. Потом решила, что я, наверное, перемудриваю и это просто "непростая манера себя держать".
Прочтя фразу "Кутузов мало сыпал..." с ударением на а в слове сыпал (от спать), обрадовалась - это по-нашему, по-чукчински! А в остальном практически уже установившиеся формы языка, если не считать эсаула и родительного падежа "партизанов" вместо "партизан". С удовольствием встретила слово "гверильясы" по отношению к испанским партизанам. В английском языке говорят герильяс, говоря о партизанах, а слово partizan обычно употребляют при описании предвзятой политики. Пожалуй, самое активное прилагательное в словаре Толстого при описании внешности мужчин, как ехидно заметили Вайль и Генис - красивый. Подтверждаю, следила.
А вот это откуда в моей бедной голове, не помню - все , что проклял и заклеймил в Горе от ума Грибоедов, все то же самое воспел и запечатлел Лев Николаевич Толстой в Войне и мире. С параллелями, вроде Илья Ростов - Фамусов, Пьер Безухов - Чацкий, Наташа Ростова - Софья, Борис Друбецкой - Молчалин и т.д.
Не могу не упомянуть, что пока читала, не раз открывала имдб.ком, чтобы посмотреть, кто же играл тот или иной персонаж в постановке Бондарчука. Заодно прочла отзывы западных кинозрителей - восторженные как правило . Кина я не видела