Наступили времена иммиграции

[Boris]

Только благодаря иммиграции рост населения Франции будет опережать процесс его старения. К такому неожиданному выводу приходит директор Национального института демографических исследований.

Наступили времена иммиграции

Франсуа Эран (François Héran) - выпускник Нормальной школы, имеет ученую степень агреже по философии, возглавляет Национальный институт демографических исследований (INED). Автор книги "Иммиграция, рынок труда , интеграция" (La Documentation française, 2002). 11 января издательство La République des Idées/Seuil выпустило его книгу "Иммиграционные времена. Эссе о судьбе населения Франции". Корреспондент журнала "Нувель Обсерватер" Тьери Грийе взял у Франсуа Эрана интервью.

Нувель Обсерватер: Что вы скажете о законе об иммиграции, принятом в июле 2006 года?
Франсуа Эран: Я не за и не против этого закона - оставим это для политических дебатов. Закон подразумевает, что баланс между избирательной иммиграцией и иммиграцией по факту будет контролироваться с достаточно сложного пульта управления путем сокращения общего миграционного сальдо (годового излишка на входе по сравнению с выходом). Это - законодательная попытка поддержать уровень семейной миграции и заявок о предоставлении убежища ниже уровня миграции рабочей силы или студентов. Проблема заключается в том, что ни одной стране не удалось добиться успеха в этом. Испания ввела в 1993 году систему отбора и найма работников-иммигрантов в зависимости от местных нужд экономики. Получилась громоздкая бюрократическая машина и весьма скромный конечный результат: 11000 "избранных иммигрантов" ежегодно! Эти усилия сведены на нет операцией по массивной "нормализации", на которую пошло правительство в 2005 году и которая коснулась 573 000 человек. Примерно такая же картина и в Италии.
Канада и Швейцария были более настойчивы: они добивались тех же целей в течение более тридцати пяти лет, первая - путем своего рода конкурса "баллов", вторая - пытаясь уравнять спрос и предложение на рынке труда. Но внимательный анализ показывает, что им так и не удалось добиться того, чтобы фактическая иммиграция была ниже избирательной: им пришлось соблюдать международные законы, разрешить семейную миграцию, впускать беженцев, разрешить временным мигрантам остаться и, наконец, согласиться с тем, что необходимость в конкретной рабочей силе у конкретных регионов определяет лишь очень небольшую часть миграционных потоков. Парадоксально, но факт: Швейцария и Канада принимают у себя в два раза больше иммигрантов, чем Франция. Качественный отбор иммигрантов не ведет автоматически к снижению общего миграционного потока. Если бы меня попросили охарактеризовать закон 2006 года, я бы сказал, что это скорее не "популяционистский", а "рождественский" закон: так американцы называют политику предпочтения роста туземного населения. Парламентские дебаты в мае 2006 года обнаружили и другую цель, связанную с суверенитетом: нам необходимо покончить с чувством бессилия французов перед лицом иммиграции, установив строгий контроль над развитием демографической ситуации в стране. Некоторые депутаты говорили, что речь идет об идентичности страны, которую мы оставим нашим детям. Но совместимо ли это стремление к контролю с исходными данными демографического развития? Ответ на вопрос отрицательный. В июле 2006 года, в тот самый момент, когда парламент поставил на голосование закон об иммиграции, INSEE опубликовал данные, из которых следовало, что спустя одно поколение миграция станет главным, если не единственным, фактором роста населения Франции.

Н.О.: Какое же будущее ждет демографию Франции?
Р.Э.: Проецируя на три грядущих десятилетия современные тенденции рождаемости и смертности, специалисты INSEE показали недавно, что начиная с 2030 года смертность коснется прежде всего поколения "бэби-бум", причем количество смертей превзойдет количество новорожденных. Естественное сальдо (прирост населения за счет коренных жителей - прим. перев.), удельный вес которого сегодня весьма значителен, растает, как снег на солнце, и решающим фактором роста населения станет иммиграция, как это уже происходит у наших соседей. Однако никто из участников сегодняшних дебатов не предупреждает нас об этом. Я в своей книге рассматриваю две противоположных гипотезы, чтобы четко обозначить границы проблемы. Представьте себе, прежде всего, что благодаря регулированию Франция уменьшает в два раза свое естественное сальдо и вместо 100 тыс. человек прирастает на 50 тыс. ежегодно. Это отсрочит всего на пять лет роковой момент, когда иммиграция станет ведущим фактором роста населения. Политика контроля над потоками не может предотвратить такое развитие событий. В демографии далеко не все возможно.
А теперь представьте себе, что, наоборот, миграционное сальдо во Франции выросло в два раза и составляет 200 тыс. мигрантов в год, т.е. очень близко к естественному сальдо, которое равняется 230 тыс. человек. После стремительного сокращения естественного сальдо миграция превратится в главный источник роста населения, причем всего за несколько лет! Идея закрепить контроль над положением вещей путем регулировки иммиграции становится еще менее реальной.


Н.О.: Получается, что иммиграция не поддается регулировке?
Ф.Э.: Хотим мы того или нет, но роль иммиграции в пополнении населения страны зависит также от смертности и рождаемости. При этом нужно соблюдать права человека, которые не просто навязаны кем-то извне, но требуют знания элементарных механизмов обновления популяции: мужчины и женщины хотят создавать семейные пары, иметь детей, жить с ними; они предпочитают стабильность и не обязательно теряют связь со страной происхождения. Регулировать иммиграцию можно путем профобучения, ознакомления иммигрантов с гражданскими ценностями, заключения контракта о развитии со страной их происхождения, социального смешивания, перераспределения космического пространства и т.д., однако такое качественное регулирование не является синонимом регулирования количественного.
Возьмем, к примеру, семейную миграцию. Перепись населения, проведенная в январе 2005 года, показала, что во Франции поселились 2,5 миллиона мужчин и 2,5 миллиона женщин. Это - результат воссоединения семей в течение десятилетий. Вполне легитимна борьба со злоупотреблениями - такими, как заведомо ложные данных о себе, брак как услуга, насильственный брак, фиктивное обучение во французском вузе. Но если уменьшить поток мигрантов на несколько десятков тысяч человек в год, то не вернемся ли мы к ситуации 1968 и 1975 года, когда, согласно переписи трудоспособного населения, на 150 мужчин приходилось 100 женщин? Вопрос интеграции мигрантов и их потомков сравним с вопросом, который возникал каждый раз, когда приходилось "абсорбировать" незапланированный прирост населения: те, кто родился в период "бэби-бума" (как выяснилось, четверть таких новорожденных появились на свет вопреки желанию родителей), репатрианты, новые поколения учащихся и студентов, увеличение числа пожилых лиц. Безответственным было бы каждый раз оперировать аргументами о допустимом "пороге гостеприимства". Франция, наоборот, приняла вызов и проявила готовность прирасти новыми популяциями. Часть моей книги посвящена более глубокому изучению этой аналогии: что будет, если мы применим к неизбежному старению населения аргументы, которые мы применяли к иммиграции? План Вермея де Режи-Дебре развил эту идею в формате черного юмора, однако нашлись американские и британские философы, которые восприняли его вполне серьезно. В книге я говорю об этом, как о зондировании нашего демографического подсознания.

Н.О.: Как на деле обстоит с нынешней иммиграцией?
Ф.Э.: Нужно избежать грубой ошибки и не смешивать продолжительное вливание (infusion durable) с массивным вторжением (intrusion massive) мигрантов. Наша страна - традиционно страна иммиграции, единственная в Европе большая страна, которая начиная с XIX века имеет дело с непрекращающимися и в то же время умеренными потоками мигрантов с очень редкими перерывами (скажем, кризис 1930-х годов или нефтяной кризис 1974 года), в связи с чем у нас больше иммигрантских детей и внуков, чем у большинства наших соседей. Четверть французов имеют по крайней мере одного деда или бабушку из числа иммигрантов. И тем не менее, миграционное сальдо в метрополии, подсчитанное специалистами INSEE, остается умеренным: всего лишь 1,5% (напомним, что 1% - это 60 тыс. мигрантов на 60 миллионов жителей). Если даже мы решим удвоить эту цифру и доведем ее до 3% (что будет существенной корректировкой), все равно Франция останется в нижней части европейский таблицы: Великобритания возвращается к своим 5% после недавнего наплыва полумиллиона работников из стран, пополнивших ЕС, Италия уже преодолела барьер в 10%, а Испания... в 15%! Нужно понять, что вовсе не обязательно иметь массивную иммиграцию, чтобы состав населения существенно изменился. Для этого достаточно небольшого по количеству, но продолжающегося в течение десятилетий "вливания" новых мигрантов, поддержанного таким мощным "смесителем" как браки с иностранцами. В настоящее время половина всех детей иммигрантов - это выходцы из смешанных семей.

Н.О.: Вы пишете: "Идет процесс смешивания популяций, и ничто его не остановит". Почему вы употребили слово "смешивание", а не "интеграция"?
Ф.Э.: Ассимиляция, интеграция, социальное включение, метизация, диверсификация - о том, какой из этих терминов удачнее всего, можно долго спорить. Меня устраивает слово "смешивание", поскольку оно позволяет избежать иллюзии того, что Франция могла бы строить свое будущее, выделив для иммиграции как можно меньше места. Ничего нельзя урегулировать, отрицая или оттесняя реальность. Сегодня чувство ответственности у ученого или политика означает признание того факта, что нам предстоит расти и стареть вместе с иммиграцией.

Интервью взял Тьерри Грийе
Le Nouvelle Observateur, № 2200, январь 2007г.

Перевел с французского Б.Карпов


Июнь 2006 г. в Париже: около тысячи иностранцев отстаивают очередь, чтобы подать ходатайство об оформлении законным порядком их проживания во Франции.