"Монпарнасс был сердцем мира..."

[Boris]

Андре Варно
«Монпарнасс был сердцем мира…»



Монпарнасс уже пережил короткую эпоху своего расцвета. Она длилась не более 15 лет, за которые, однако, квартал приобрел мировую известность. Эта эпоха пришлась на период между двумя мировыми войнами. Оккупация Парижа немцами завершила разрушение всего, что составляло привлекательность квартала, однако – не до конца. Монпарнасс сохранил свой особый облик, и я думаю, не потребуется слишком многого, чтобы он, подобно Фениксу, возродился из пепла.
А пока – посмотрим на сегодняшний Монпарнасс. Я был свидетелем его рождения, расцвета и заката, и теперь, когда я брожу по этим улицам, тысячи воспоминаний просыпаются в душе…
Квартал Монпарнасс «оседлал» два парижских округа – шестой и четырнадцатый.
С запада на восток его пересекает бульвар Монпарнасс – хребет квартала, наиболее живая часть его.
Начнем прогулку по кварталу с вокзала Монпарнасс, вернее, с площади де Ренн, которая не сохранила ничего привлекательного, но на которой в старые добрые времена можно было встретить много художников, особенно в кафе «Версаль».
Выйдем на бульвар Монпарнасс, протянувшийся перед нами насколько хватает глаз. Здесь мы увидим то, что придает кварталу его своеобразие: большие кафе, несколько ресторанов, бары-дансинги, книжные лавки, где продают издания по искусству, репродукции современной живописи, газеты и журналы. Магазины одежды предлагают самые смелые новинки моды. Здесь есть также несколько антикварных магазинов, лавки с красками и аксессуарами для художников, большой цветочный магазин и совсем немного – как это ни парадоксально – галерей по торговле картинами.
Декор «бэль эпок» сохранился в целости. Актеры и статисты удалились, и никто не занял их места.
В путь! Слева мы оставляем в глубине тупика театр де Пош («театр карманного формата»), миниатюрный зал которого вмещает не более 60 зрителей. Сцена и зал такие крохотные, что у вас невольно возникает ощущение, будто вы не совсем скромно подсматриваете актеров в интимной обстановке. Тем не менее, на этой крохотной сцене ставились настоящие пьесы. Театр де Пош остается самым маленьким театром Парижа.
Немного дальше, на той же стороне улицы, в доме № 89 находится «Фойе художников», где творческие работники могут поесть за весьма умеренную цену, а прибывшие издалека – отдохнуть в спокойной обстановке. Здесь сделано всё, чтобы жизнь художников стала немножко приятнее. Тут устраиваются встречи, конференции, а раз в году – большой костюмированный бал, приводящий в смятение весь квартал. Будем надеяться, что однажды ночью сюда вернутся старые добрые времена. Даже Матисс в один из таких праздников согласился возглавить жюри конкурса на самую прекрасную модель. «Фойе художников» укрепляет связи между тем, что уже миновало, и тем, что, дай Бог, еще вернется.
А вот единственный достойный архитектурный памятник на Монпарнассе – старинная церковь Нотр-Дам де Шан («Мадонны полей»), вокруг которой в былые времена выстраивались по вечерам машины бесчисленных гуляк-полуночников.
Напротив развернулся фасад цветочного магазина, облепленный редкими разнообразными цветами.
И вот мы почти у самого перекрёстка Вавен, сердца Монрапнасса, бывшего когда-то сердцем всего мира. Именно здесь сгруппированы просторные, манящие к себе кафе – «Куполь» (с ударением на последнем слоге – прим. переводчика), «Дом» и «Ротонда». Они еще открыты, но встретить здесь какую-нибудь знаменитость можно только случайно.
В кафе «Куполь» обедают, здесь же и танцуют. «Дом и «Ротонда» тоже очень популярны, и по вечерам возле них полно автомобилей, но… всё это не то, что раньше.
Дом № 9 по улице Кампань-Премьер – причудливое строение, выстроенное частично из материалов, оставшихся после закрытия всемирной выставки 1889 года. Он был в то время - и остается до сих пор - приютом для художников. Здесь жили живописцы и скульпторы, сыгравшие важную роль в переменах, наступивших в живописи, в частности – те, кто дал новую жизнь Салону Независимых.
Еще до начала первой мировой войны Монпарнасс обрел свое лицо, и всё говорило о том, что будущее принадлежит ему. Хотя в то время художникам Монмартра приходилось переходить мосты (ибо жили они за пределами квартала, по другую сторону Сены), «Ротонда» была лишь популярным баром, впрочем, завоевавшим известность своими «аппаратами для мелких монет», установленными возле стойки. Говорят, что несколько раз здесь видели Ленина, пившего кофе со сливками, в то время как Амедео Модильяни, покинувший Монмартр, громкими возгласами встречал приближавшегося к нему Мориса Утрилло. Они проводили здесь шумные вечера, причем каждый из художников не хотел уступать другому первенство в умении выпить, и всё это нередко заканчивалось препровождением знаменитостей в полицейский участок.
Небольшое тихое кафе «Дом» было традиционным местом встречи немецких художников. По возвращении из первого путешествия в Египет Кес Ван Донген обосновался на Монпарнассе в забавном ателье из армированного бетона. Пол и потолок кафе был выкрашен художников в красный и зелёный цвет по случаю праздника, устроенного здесь 24 марта 1914 года. В свою очередь «таможенник Руссо» устраивал до 1909 года милые камерные вечера в своей мастерской на рю Перрель.
Мы напоминаем об этих событиях, чтобы показать, что уже в то время Монпарнасс был вполне своеобразным кварталом. 14 июля 1914 года на перекрестке Вавен, под лучами фонарей, был устроен грандиозный бал, привлекший много живописцев, скульпторов, артистов и поэтов. Праздник получился на славу, однако через несколько недель всё вдруг кончилось. Начала первая мировая… На этот раз, однако, ничего в квартале не было разрушено, и как только мир вернулся, Монпарнасс зажил прежней, и даже более шумной жизнью, чем когда бы то ни было. Пришла пора расцвета...
Вавен стал тогда главным перекрестком художественного мира, а Монпарнасс – новой Меккой для художников двух континентов. Его мастерские, его «художественные гетто» притягивали в Париж, они манили к себе всех, кто хотел глотнуть воздуха свободы и увидеть живопись великих мастеров прошлого в музеях французской столицы. Здесь художники открывали для себя новый смысл живописи, впитывая спокойный свет и воздух Иль-де-Франс, который обволакивал собой набережные Сены на участке от Лувра до собора Нотр-Дам де Пари. В результате встречи больших художников-иностранцев (Пикассо, Шагала, Цадкина, Ван Донгена) с французскими мастерами кисти (Матиссом, Дереном, Вламингом, Утрилло и другими) родилось движение, которое еще выше подняло престиж Франции и которое я (возможно, первым) назвал термином «парижская школа». Монпарнасс стал горнилом, в котором плавилось столько живой, животворящей силы!
А квартал тем временем развивался. Вот что произошло дальше.
В один из декабрьских дней 1923 года состоялось торжественное освящение расширенного помещения «Ротонды», словно это был какой-то необыкновенный архитектурный памятник. Господин Гюстав Кан, поэт и художественный критик, произнес пламенную речь. Приглашенные ели и пили бесплатно и могли смотреть живопись, украшавшую стены кафе. Эта церемония имела большее значение, чем может показаться на первый взгляд, ибо то было освящение не просто новой «Ротонды», но также – нового Монпарнасса.
Патрон Гюстав Кан поработал на славу: его таверна превратилась в настоящий Дворец искусств. Картины висели на всех этажах и даже на лестницах – их здесь было больше, чем у какого-нибудь галерейщика. «Ротонда» поглотила соседние магазинчики. В ней была устроена кухня и ресторан, на первом этаже играл джаз-бэнд. Здесь танцевали. Ширмы, гардероб, дорогие напитки, маленькие столики, смокинги, элегантные платья, светская публика… Всё это очень напоминало другой квартал бурной «парижской жизни» - квартал Пигаль.
«Дом», кафе напротив, тоже совершенно изменил свой облик. Его одели во всё новое, и кафе открыло свои двери, обклеенные бумагой с цветами, напоминающей обои. «Дом» не пошел на поводу у салонной моды на кафе. Некоторое время спустя он был расширен, по соседству устроили бар, внутри интерьеры были отделаны темнокрасной кожей и стульями из никелированных трубок.
Третье большое монпарнасское кафе – «Куполь» - открылось в декабре 1927 года, запомнившемся всем необычайной гололедицей. «Куполь» был украшен местными художниками, и его бар вскоре стал одним из самых популярных мест встречи и досуга в Париже.
«Куполь», «Дом» и «Ротонда» - настоящие символы Монпарнасса, олицетворение его свободной, креативной и праздничной атмосферы. Какой базар-вокзал! Машины и автобусы подвозили сюда толпы туристов. Слова Montparnasse, Moulin-Rouge и Folie Bergère выговаривали с акцентом на всех языках. За чашкой кофе со сливками было жарко даже зимой. Розовые и стриженые головы, кашне, сандалии, старые потертые шубы, нарумяненные лица, красные, желтые и охровые обнаженные плечи, короткие стрижки… Здесь можно было увидеть людей в шутовских очках, опустившихся преподавателей из университета, химиков-революционеров – целую галерею оригинальных и чудных персонажей.
Всё это кишело, болтало, тараторило, верещало и хохотало под звон блюдец и ложек… Говорили о живописи, спорили до изнеможения.
Впрочем, вся эта живописная баталия длилась недолго. По мере того, как Монпарнасс входил в моду, сюда стекались по вечерам посетители из «шикарных районов», и это испортило первоначальную живописность обстановки.
Монпарнасс процветал. Террасы кафе были заполнены молодыми людьми в экстравагантных костюмах, которые ни в чем себе не отказывали. В кафе «Куполь» и «Ротонда» танцевали, а одинокие дамы заходили сюда выпить чашечку чая. Монпарнасс стал приманкой для городского обывателя, petit bourgeois. Один Монпарнасс был готов сбросить с трона другой, настоящий Монпарнасс. Художники чувствовали себя королями. Андре Дерен владел несколькими спортивными автомобилями, Фужита ездил в машине, салон которой был обит серой замшей, а шофер облачен в белую ливрею. Разумеется, у него был свой частный особняк, а Брак себе строил большой дом. Утрилло приобрел замок неподалеку от Лиона, у других художников были яхты и экстравагантные автомобили. На огромной вилле Ван Донгена (рю Жюльет-Лам) по средам собирался "весь Париж". Не проходило не просто недели, но ни одной ночи без бала или костюмированного праздника.
…А потом всё кончилось. Вслед за финансовым кризисом в Америке последовал кризис живописи в Париже. Художники больше ничего не могли продать – не было покупателей. К тому же, за несколько лет бесконечных празднеств у них истощились и силы, и нервы, и… кошельки.
Следы этого процветания сохранились до наших дней. Мы увидим их, продолжая наш путь за перекрестком Вавен, проходя мимо ресторана «Милый уголок», который раньше назывался «У Бетти». Он славился своими винными погребами – там мы опустошили не одну бутылку с Гийомом Аполлинером.


Французский текст опубликован в книге «Париж. Сборник текстов на французском языке», М., «Просвещение», 1976.
Перевел с французского Борис Карпов.

[Boris]

Андре Варно
«Монпарнасс был сердцем мира…»


Монпарнасс уже пережил короткую эпоху своего расцвета. Она длилась не более 15 лет, за которые, однако, квартал приобрел мировую известность. Эта эпоха пришлась на период между двумя мировыми войнами. Оккупация Парижа немцами завершила разрушение всего, что делало квартал привлекательным, однако – не до конца. Монпарнасс сохранил свой особый облик, и я думаю, не потребуется слишком многого, чтобы он, подобно Фениксу, возродился из пепла.
А пока – посмотрим на сегодняшний Монпарнасс. Я был свидетелем его рождения, расцвета и заката, и теперь, когда я брожу по этим улицам, тысячи воспоминаний просыпаются в душе…
Квартал Монпарнасс «оседлал» два парижских округа – шестой и четырнадцатый.
С запада на восток его пересекает бульвар Монпарнасс – хребет квартала, наиболее живая часть его.
Начнем прогулку с вокзала Монпарнасс, вернее, с площади де Ренн, которая не сохранила ничего привлекательного, но на которой в старые добрые времена можно было встретить много художников, особенно в кафе «Версаль».
Выйдем на бульвар Монпарнасс, протянувшийся перед нами насколько хватает глаз. Здесь мы увидим то, что придает кварталу своеобразие: большие кафе, несколько ресторанов, бары-дансинги, книжные лавки, где продают издания по искусству, репродукции современной живописи, газеты и журналы. Магазины одежды предлагают самые смелые новинки моды. Здесь есть также несколько антикварных магазинов, лавки с красками и аксессуарами для художников, большой цветочный магазин и совсем немного – как это ни странно – галерей по торговле картинами.
Декор «бэль эпок» сохранился в целости. Актеры и статисты удалились, и никто не занял их места.
В путь! Слева мы оставляем в глубине тупика Театр де Пош («театр карманного формата»), миниатюрный зал которого вмещает не более 60 зрителей. Сцена и зал такие крохотные, что у вас невольно возникает ощущение, будто вы не совсем скромно подсматриваете актеров в интимной обстановке. Тем не менее, на этой крохотной сцене ставятся настоящие пьесы. Театр де Пош остается самым маленьким театром Парижа.
Немного дальше, на той же стороне улицы, в доме № 89 находится «Фойе художников», где творческие работники могут поесть за весьма умеренную цену, а прибывшие издалека – отдохнуть в спокойной обстановке. Здесь сделано всё, чтобы сделать жизнь художников немного приятнее. Тут устраиваются встречи, конференции, а раз в году – большой костюмированный бал, приводящий в смятение весь квартал. Будем надеяться, что однажды ночью сюда вернутся старые добрые времена. Даже Матисс в один из таких праздников согласился возглавить жюри конкурса на самую прекрасную модель. «Фойе художников» укрепляет связи между тем, что уже миновало, и тем, что, Бог даст, еще вернется.
А вот единственный достойный архитектурный памятник на Монпарнассе – старинная церковь Нотр-Дам де Шан («Мадонны полей»), вокруг которой в былые времена выстраивались по вечерам машины бесчисленных гуляк-полуночников.
Напротив развернулся фасад цветочного магазина, облепленный редкими разнообразными цветами.
И вот мы почти у самого перекрёстка Вавен, сердца Монрапнасса, бывшего когда-то сердцем всего мира. Именно здесь сгруппированы просторные, манящие к себе кафе – «Куполь» (с ударением на последнем слоге – прим. переводчика), «Дом» и «Ротонда». Они еще открыты, но встретить здесь какую-нибудь знаменитость можно только случайно.
В кафе «Куполь» обедают, здесь же и танцуют. «Дом и «Ротонда» тоже очень популярны, и по вечерам возле них полно автомобилей, но… всё это не то, что раньше.
Дом № 9 по улице Кампань-Премьер – причудливое строение, выстроенное частично из материалов, оставшихся после закрытия всемирной выставки 1889 года. Он был в то время - и остается до сих пор - приютом для художников. Здесь жили живописцы и скульпторы, сыгравшие важную роль в переменах, наступивших в живописи, в частности – те, кто дал новую жизнь Салону Независимых.
Еще до начала первой мировой войны Монпарнасс обрел свое лицо, и всё говорило о том, что будущее принадлежит ему. Хотя в то время художникам Монмартра приходилось переходить мосты (ибо жили они за пределами квартала, по другую сторону Сены), «Ротонда» была лишь популярным баром, впрочем, завоевавшим известность своими «аппаратами для мелких монет», установленными возле стойки. Говорят, что несколько раз здесь видели Ленина, пившего кофе со сливками, в то время как Амедео Модильяни, покинувший Монмартр, громкими возгласами встречал приближавшегося к нему Мориса Утрилло. Они проводили здесь шумные вечера, причем каждый из художников не хотел уступать другому первенство в умении выпить, и всё это нередко заканчивалось препровождением знаменитостей в полицейский участок.
Небольшое тихое кафе «Дом» было традиционным местом встречи немецких художников. По возвращении из первого путешествия в Египет Кес Ван Донген обосновался на Монпарнассе в забавном ателье из армированного бетона. Пол и потолок кафе был выкрашен художников в красный и зелёный цвет по случаю праздника, устроенного здесь 24 марта 1914 года. В свою очередь «таможенник Руссо» устраивал до 1909 года милые камерные вечера в своей мастерской на рю Перрель.
Мы напоминаем об этих событиях, чтобы показать, что уже в то время Монпарнасс был вполне своеобразным кварталом. 14 июля 1914 года на перекрестке Вавен, под лучами фонарей, был устроен грандиозный бал, привлекший много живописцев, скульпторов, артистов и поэтов. Праздник получился на славу, однако через несколько недель всё вдруг кончилось. Начала первая мировая… На этот раз, однако, ничего в квартале не было разрушено, и как только мир вернулся, Монпарнасс зажил прежней, и даже более шумной жизнью, чем когда бы то ни было. Пришла пора расцвета...
Вавен стал тогда главным перекрестком художественного мира, а Монпарнасс – новой Меккой для художников двух континентов. Его мастерские и «художественные гетто» притягивали в Париж, они манили к себе всех, кто хотел глотнуть воздуха свободы и увидеть живопись великих мастеров прошлого в музеях французской столицы. Здесь художники открывали для себя новый смысл живописи, впитывая спокойный свет и воздух Иль-де-Франс, который обволакивал собой набережные Сены на участке от Лувра до собора Нотр-Дам де Пари. В результате встречи талантливых художников-иностранцев (Пикассо, Шагала, Цадкина, Ван Донгена) с французскими мастерами кисти (Матиссом, Дереном, Вламингом, Утрилло и другими) родилось движение, которое еще выше подняло престиж Франции и которое я (возможно, первым) назвал термином «парижская школа». Монпарнасс стал горнилом, в котором плавилось столько живой, животворящей силы!
А квартал тем временем развивался. Вот что произошло дальше.
В один из декабрьских дней 1923 года состоялось торжественное освящение расширенного помещения «Ротонды», словно это был какой-то необыкновенный архитектурный памятник. Господин Гюстав Кан, поэт и художественный критик, произнес пламенную речь. Приглашенные ели и пили бесплатно и любовались живописью, украшавшей стены кафе. Эта церемония имела большее значение, чем может показаться на первый взгляд, ибо то было освящение не просто новой «Ротонды», но также – нового Монпарнасса.
Патрон Гюстав Кан поработал на славу: его таверна превратилась в настоящий Дворец искусств. Картины висели на всех этажах и даже на лестницах – их здесь было больше, чем у какого-нибудь галерейщика. «Ротонда» поглотила соседние магазинчики. В ней была устроена кухня и ресторан, на первом этаже играл джаз-бэнд. Здесь танцевали. Ширмы, гардероб, дорогие напитки, маленькие столики, смокинги, элегантные платья, светская публика… Всё это очень напоминало другой квартал бурной «парижской жизни» - квартал Пигаль.
«Дом», кафе напротив, тоже совершенно изменил свой облик. Его одели во всё новое, и кафе открыло свои двери, обклеенные бумагой с цветами, напоминающей обои. «Дом» не пошел на поводу у салонной моды на кафе. Некоторое время спустя он был расширен, по соседству устроили бар, внутри интерьеры были отделаны темнокрасной кожей и стульями из никелированных трубок.
Третье большое монпарнасское кафе – «Куполь» - открылось в декабре 1927 года, запомнившемся всем необычайной гололедицей. «Куполь» был украшен местными художниками, и его бар вскоре стал одним из самых популярных мест встречи и досуга в Париже.
«Куполь», «Дом» и «Ротонда» - настоящие символы Монпарнасса, олицетворение его свободной, креативной и праздничной атмосферы. Какой базар-вокзал! Машины и автобусы подвозили сюда толпы туристов. Слова Montparnasse, Moulin-Rouge и Folie Bergère выговаривали с акцентом на всех языках. За чашкой кофе со сливками было жарко даже зимой. Розовые и стриженые головы, кашне, сандалии, старые потертые шубы, нарумяненные лица, красные, желтые и охровые обнаженные плечи, короткие стрижки… Здесь можно было увидеть людей в шутовских очках, опустившихся преподавателей из университета, химиков-революционеров – целую галерею оригинальных и чудных персонажей.
Всё это кишело, болтало, тараторило, верещало и хохотало под звон блюдец и ложек… Говорили о живописи, спорили до изнеможения.
Впрочем, вся эта живописная баталия длилась недолго. По мере того, как Монпарнасс входил в моду, сюда стекались по вечерам посетители из «шикарных районов», и это испортило первоначальную живописность обстановки.
Монпарнасс процветал. Террасы кафе были заполнены молодыми людьми в экстравагантных костюмах, которые ни в чем себе не отказывали. В кафе «Куполь» и «Ротонда» танцевали, а одинокие дамы заходили сюда выпить чашечку чая. Монпарнасс стал приманкой для городского обывателя, petit bourgeois. Один Монпарнасс был готов сбросить с трона другой, настоящий Монпарнасс. Художники чувствовали себя королями. Андре Дерен владел несколькими спортивными автомобилями, Фужита ездил в машине, салон которой был обит серой замшей, а шофер облачен в белую ливрею. Разумеется, у него был свой частный особняк, а Жорж Брак строил себе большой дом. Утрилло приобрел замок неподалеку от Лиона, у других художников были яхты и экстравагантные автомобили. На огромной вилле Ван Донгена (рю Жюльет-Лам) по средам собирался "весь Париж". Не проходило не просто недели, но ни одной ночи без бала или костюмированного праздника.
…А потом всё кончилось. Вслед за финансовым кризисом в Америке последовал кризис живописи в Париже. Художники больше ничего не могли продать – не было покупателей. К тому же, за несколько лет бесконечных празднеств у них истощились и силы, и нервы, и… кошельки.
Следы этого процветания сохранились до наших дней. Мы увидим их, продолжая наш путь за перекрестком Вавен, проходя мимо ресторана «Милый уголок», который раньше назывался «У Бетти». Он славился своими винными погребами – там мы опустошили не одну бутылку с Гийомом Аполлинером.



Французский текст опубликован в книге «Париж. Сборник текстов на французском языке», М., «Просвещение», 1976.
Перевел с французского Борис Карпов.

[Boris]

Что-то нет отзывов. Понравилось, нет? Продолжать или не надо?
Для отзывов предусмотрен специальный топик в "Обо всем".