Десять дней во французской глубинке

[Vishenka]

Все из того же инет журнала Чайка
Людмила Шропшайр-Русакова (Оклахома)

Десять дней во французской глубинке

Наряду с тщательным планированием очередного отпуска, я очень люблю экспромты. После прошлогоднего круиза на Карибские острова было заманчиво отправиться туда снова — понежиться на корабельной палубе, поплавать, поблаженствовать в ничегонеделании. Но существует мудрый совет: «Не посещайте те же места дважды». И когда позвонила подруга из Франции и сказала: «Погода на удивление хорошая — приезжай!», я тут же поменяла свои планы. И теперь могу сказать: «Если есть рай на земле, то он в Бретани, на берегу Ла-Манша». Но все по порядку.

Два часа переговоров с Air France, и мне достался чудесный билет: в оба конца из Оклахомы до Парижа и дальше до Бреста, с налогом — $668. Как тут не поехать! Но... предстоят шесть взлетов и шесть посадок. Поэтому наша секретарша в офисе снова расхохоталась, когда я ей напомнила: «Мое завещание лежит у вас в сейфе, а номера телефонов моих родственников в Москве не изменились». Вот уже несколько лет мы с ней обмениваемся такими репликами, и Бог меня до сих пор хранил. Не знала я, что на обратном пути только французский коньяк поможет мне преодолеть перелет из Европы в Америку после известия о случившемся на представлении «Норд-Ост» в Москве. Но об этом я узнаю по возвращении.

Двухчасовой полет в Цинциннати, и я бегу на самолет до Парижа. Регистрируюсь и — о, ужас! Мне достается место в самом хвосте громадного Боинга, в 53-м ряду. До Парижа восемь часов полета, а там пересадка на маленький самолет до Бретани, и времени до очередного взлета сорок пять минут. Если опоздаю, даже друзей предупредить не смогу — они будут на пути в аэропорт, чтобы меня встретить. Взмолилась: дайте местечко поближе к выходу, может тогда успею. Ответили — ждите. Почти перед отлетом подозвали по радио и вручили 31-й ряд, а потом тут же пересадили на 10-й.

Лучше бы я осталась в хвосте! Потому что моим соседом оказался насквозь прокуренный разговорчивый адвокат, американец лет семидесяти с коричневым от калифорнийского загара лицом, изборожденным глубокими морщинами. Он то и дело заглядывал в мою газету, которую я успела прихватить перед взлетом и тут же принялась читать. Это была «USA Today» со статьей американского психолога на первой странице, старающегося объяснить, почему высокооплачиваемые руководители крупных американских компаний запускают руку в карман фирмы и пользуются им, как собственным. Статья была про некоего Дениса Козловского, заплатившего за вечеринку жены миллион долларов — увы, не своими деньгами.
Заметив, что именно эту статью я и читаю, Том, так звали соседа, сам начал разговор. Ему не терпелось пустить в ход свое адвокатское словоблудие и постараться убедить меня, что Денис «просто перепутал карманы» — забыл, где чей. «Очень трудно своровать 600 миллионов без ведома совета директоров фирмы. Это доказать нужно», — сказал он. И я еще раз поняла, почему в Америке так не любят адвокатов. За деньги они докажут все, что угодно, и что черное — это белое. Я вежливо извинилась перед его женой, сидящей рядом, что отвлекаю на себя внимание ее мужа. Та радостно ответила, что даже этому рада — она может спокойно читать свой журнал. Сосед намека не понял и продолжал истязать меня своими излияниями половину пути.

Париж, аэропорт Шарля де Голля. Стекло. Металл. Напрасно я намеревалась быть первой на выходе из самолета. Автобус, перевозящий от трапа до терминалов, не тронулся, пока последний пассажир не ступил на его подножку. Или мне показалось, но внутри салона тут же повеяло французскими духами — «Шанель-Мадемуазель», как я позже узнала.

Автобус полон. Кругом стройные кудрявые французы, темноволосые, тонкогубые, с прямыми носами. Женщины — в плащах и юбках, не красавицы, но как держатся!

Монорельсовый поезд до нужного терминала. Выхожу и мчусь к воротам номер 87, как указано в посадочном талоне. Вдруг слышу последние слова объявления по радио: «Париж-Брест — посадка у ворот номер 58». Направо? Налево? А я еще не прошла металлодетектор. Как на грех зазвенели заклепки на куртке (в Америке почему-то не звенели), и в самолет я вскочила последняя. Что удивительно — самолетик бретонской авиакомпании маленький, но очень комфортабельный. Двухмоторный, цвета яичной скорлупы, на пятьдесят пассажиров. Очаровательная стюардесса — француженка лет сорока пяти в скромной шерстяной кофточке с белым воротничком — не в униформе.

Взлетели. Под крылом европейская земля. Она не в кружочках и треугольничках, как американская — внизу квадратики и прямоугольники.

Отправляясь в Бретань, я прочитала, что это жемчужина Франции. Позже я и сама в этом убедилась. Эта провинция — полуостров, мыс на западе европейского континента, который выдается в Атлантический океан на 200 км и по площади равен Бельгии и Нидерландам. Объехать Бретань можно за несколько часов, автодороги бесплатные. Кроме того, существует скоростная железная дорога. Два крупнейших города — Ренн и Нант — всего в двух часах езды от Парижа.

Гор в Бретани нет, зато есть бескрайние панорамы, напоминающие Шотландию и Ирландию. Рельеф сильно изрезанный, но мосты и виадуки для дорог его сглаживают. Ни одна точка не удалена от океана больше, чем на 80 километров. Благодаря Гольфстриму климат мягкий и влажный, зимы теплые, зноя летом не бывает. Небо частенько в тучах. Такая погода благоприятна для буйного роста зелени. Бретань — вечнозеленая провинция Франции.

Берега — настоящий рай для любителей парусного спорта. Много маленьких защищенных гаваней, бухточек, портиков, островков. Это позволяет яхтсменам пересекать Ла-Манш, направляясь в Англию и Ирландию. В Бретани, как нигде, мощные приливы. С южной стороны море поднимается на 5-6 метров, с северной — на все 14. После прилива бухты де Фунди в Канаде бретонские приливы самые высокие в мире. Их энергию давно пытались использовать и строили вдоль берегов мельницы, но большая часть их со временем разрушилась. В середине 1960-х, недалеко от Сен Мало был построен самый мощный в мире завод, работающий за счет энергии воды — прилива. Очертания берегов из-за приливов за день резко меняются: утром один рельеф, вечером — другой. Зимой вода очень высокая.

Половина французских моряков — бретонцы, и половина улова Франции разгружается в Бретани. А по сельскохозяйственному производству она в стране первая. Не последние места занимает она и в телефонной, автомобильной и аэрокосмической промышленности.

Часть населения — старое поколение — до сих пор говорит на бретонском языке, близком к ирландскому, шотландскому и уэльскому — последнему кельтскому в Европе. От французского бретонский отличается так же, как русский от японского. Несмотря на многолетние просьбы жителей, в школах все предметы до сих пор преподаются на французском языке. Телевидение также вещает по-французски. Слушать родной язык по телевизору бретонцам достается только полтора часа в неделю. Не сумев добиться разрешения на преподавание в школах бретонского, родители учеников в 1977 году сами создали первую двуязычную школу. Сейчас таких школ насчитывается тридцать — вдобавок к нескольким католическим.
По-французски бретонцы говорят без картавинки: букву «р» произносят твердо.

Бретонцы — путешественники. Кроме того, у них много родственников по всему свету, особенно на американском континенте. Они более открыты миру, чем любой средний француз.

В Бретани не увядает музыка кельтов. Праздники и фестивали неисчислимы. Здесь живут 3 тысячи волынщиков, широко распространена арфа. Тысячи юношей и девушек изучают народные танцы и входят во состав «Кельтских кружков». Бретань — место рождения легенды о Короле Артуре и рыцарях Круглого Стола. Она — родина великого французского писателя Шатобриана и режиссеров Жака Деми, Алена Резне. Здесь производились съемки известного фильма «Викинги» с Кирком Дугласом в главной роли и картины «Тэсс» Романа Полянски. Но лучше всего Бретань известна по картинам Поля Гогена. Художник находил ее атмосферу благодатной для творчества.

* * *

Вот и посадка. Небольшой аэропорт «Брест». Встречающие меня Анри и его жена Ирина, моя соседка по московской квартире, еще раньше предупреждали меня, что французы не любят торопиться. И мне пришлось сразу же в этом убедиться. Если я, вся в мыле, на бретонский самолет успела, то мой чемодан — нет. До маленького городка Ланнион, где живут мои друзья, два часа езды на машине. Но вежливый клерк Air France заверил — мой багаж будет доставлен на дом, когда прилетит следующий рейс из Парижа — через 6 часов. И доставили!

По пути Анри, симпатичный бретонец лет 50, программист и «компьютерный бог» компании France Telecom, рассказывал мне историю своей родины, которая долгое время была похоронена французским правительством.

Древнее название Бретани — Арморика. Начиная с 5 века до новой эры, на полуострове появляется кельтская цивилизация. Она совпадает с наступлением Железного века и, быстро развиваясь, распространяется от Черного моря до Шотландии, от устья Рейна до Португалии. Римляне появляются в Арморике в 56 году до новой эры. Под командованием Юлия Цезаря они наносят сокрушительное поражение наиболее могущественному племени на полуострове и обосновываются тут на 5 веков. Чтобы защититься от набегов саксонских пиратов, римляне содействуют поселению вдоль берега легионеров из Великобритании. Британцы нашли в Арморике немногочисленное, но близкое им по культуре население, говорившее практически на том же языке. Скоро Арморику стали называть маленькой Британией — Бретанью.

Разделенные на небольшие королевства, бретонцы в 9-ом веке объединяются, чтобы противостоять вторжению германских племен франков, чей король Карл Великий в 800-м году провозгласил себя императором Запада. Но, несмотря на многочисленные походы против бретонцев, ему не удалось их покорить. А король Бретани нанес франкскому королю Карлу Плешивому сокрушительное поражение, принудив его признать независимость Бретани.

Внезапно на западную Европу обрушиваются викинги из Скандинавии. Они разрушают города, громят монастыри, занимают обширные территории Бретани и оккупируют ее на тридцать лет. Король Бретани Ален де Гранд (Великий) побеждает викингов, но после его смерти они возвращаются вновь, и изгнать их удается только в 939 году. С тех пор границы Бретани неизменны. Пять веков Бретань старалась сохранить независимость от соседей — Франции и Англии, которые постоянно вмешивались в ее дела. В 15-ом веке Бретань была особенно сильна. Она развивала торговлю и промышленность, подписывала соглашения с Данией, Шотландией и Кастилией. Бретонский флот считался одним из самых сильных в Европе. Но французский король вновь попытался завоевать полуостров. В битве с ним бретонцы потеряли половину своего войска, и это положило конец независимости страны. С тех пор большая часть территории Бретани занята Францией. Последний бретонский монарх умер через несколько недель после той решающей битвы, и его 12-ти летняя дочь Анна была вынуждена выйти замуж за короля-победителя. Анна Бретонская дважды пыталась вернуть своей родине независимость, но неудачно. После ее смерти в 1532 году был ратифицирован договор о вечном единстве Франции и Бретани.

До Французской революции Бретань сохраняла автономию, но злоупотребления французской монархии нередко вызывали народные волнения, одно из которых, «Бунт Красных Колпаков», французские войска потопили в крови.

Девятнадцатый век — век экономического упадка Бретани, так как Франция за 25 лет войны с Англией нарушила судоходство и почти остановила морскую торговлю. Началась массовая эмиграция бретонцев, которые расселились по всей Франции или уехали в Северную Америку. Именно бретонские рабочие строили французские железные дороги и первые линии метро в Париже. В первую мировую войну на фронт были мобилизованы 180 тысяч бретонцев, половина которых вскоре погибла. Во всех сражениях французы использовали бретонцев как пушечное мясо. «Мой дед воевал с начала войны, — рассказывает Анри. — Вернувшись на фронт после очередной побывки дома, чтобы увидеть родившуюся дочь, он был вызван к новому командиру. Тот его спросил: «Сколько времени ты воюешь?» Дед ответил: четыре года. Командир поморщился и сказал: «Значит ты плохой солдат, если еще жив. Все твои одногодки давно убиты». Через месяц после этого дед получил тяжелое ранение, которое оставило его инвалидом на всю оставшуюся жизнь».

Вторая мировая война также унесла много бретонских жизней. Фермерши остались вдовами и были вынуждены работать в поле, заменяя мужчин.

Сейчас бретонское сельское хозяйство является одним из передовых в Европе. Больше половины всей свинины Франции производится в этой провинции. Бретань также славится великолепными ресторанами и виноградниками. «Вино здесь дешевле воды», — говорит Ирина. И в этом я убедилась в первый же вечер. Не потому что пили много вина — потому что экономили воду.

* * *

Городок Ланнион — изумительный, стариной так и веет, как, впрочем, и во всей Бретани. Узенькие мощеные улочки, древние церкви, уютные домики с двумя дымоходами — бретонский стиль. Очень много строений из природного камня. Заборы тоже каменные. На высоком зеленом холме почти в центре города — громадный собор с толстенными стенами, на его территории — кладбище.

Прохожие. Женщины в юбках и платьях, в туфлях на низком каблуке. По булыжной мостовой только в таких и ходить. Малюсенькие автомобили — кнопки, иначе не скажешь. Бензин 4 доллара за галлон, то есть доллар за литр. Цену переспрашивала дважды: думала, что ослышалась. Но Анри при мне заправлял свой малюсенький «оппель» и выложил за бак тридцать евро, который в те дни был дороже доллара. Поменять масло в двигателе стоит 30 евро, за любой ремонт цены небесные. «Мерседесов», лимузинов и больших машин почти не видно. Кругом одни малютки — кажется, что пассажиры сидят на стульях, закрытых металлическим кожухом, и едут. Багажника у таких «кнопок» нет.

«Погода у нас, — рассказывает Анри, — зимой от 0 до 5 градусов мороза. Летом 25 градусов тепла, максимум 30 по Цельсию. Многие деревья вечнозеленые. На побережье растут даже пальмы».

* * *

Квартирка Ирины и Анри в пятиэтажном доме в центре городка, в нескольких минутах хотьбы от собора, напоминает двухкомнатную «хрущевку», только в два раза меньше. Балкончик с ящичками, где растут последние огурцы и помидоры. Кухонька — не повернешься. Сидя можно дотянуться и до плиты и до небольшого холодильника. Ирина смеется: удобно!

Ванная комната, туалет-клетушка, почти как в самолете. Сиденье малюсенькое, туалетная бумага узенькая — французские стандарты. Увидев, что я после дороги туда направилась, моя подруга заметила: «Как пописаешь, воду не сливай, я пойду за тобой. Сэкономим воду». И это была не шутка. Небольшая деталь, а говорит о многом — как живут многие европейцы. Я и раньше слышала, что, например, в Дании и Голландии люди живут в режиме строжайшей экономии коммунальных услуг. Но так! Ничего не поделаешь, с самого начала моего пребывания в Ланнионе и до конца мы с Ириной таким образом «экономили» воду. Не знаю, вырежет ли эти строчки мой редактор, или нет, но что было, то было. Мне хватило двух недель жизни во французской глубинке, чтобы разобраться, что к чему. Да, Бретань — это рай. Но как и на Гавайях — только для богатых. На зарплату в $1800 вдвоем во Франции в маленьком городке прожить очень трудно. А в Париже и подавно.

Анри живет в этой квартирке уже 20 лет и платит хозяину 250 долларов в месяц. Но тот, жадюга, за эти годы ни разу не сделал в квартире ремонта (как и в Америке, владелец квартиры во Франции обязан производить ремонт за свой счет). Анри пришлось самому разориться на краску, утеплитель и прочее. Но когда они с Ириной все покрасили и побелили, хозяин тут же поднял арендную плату!

О коммунальных услугах. Они в Бретани страшно дорогие, особенно вода. Поэтому средний француз, принимая душ, сначала намочит тело, потом выключит воду, намылится, и только потом снова открывает кран — смывает. Как говорят, «намек понял» — действуй. Пришлось намотать на ус и ограничить прием душа до 5-10 минут и через день. Не то что в Америке — и утром, и вечером. Как тут не вспомнить!

[Vishenka]

Людмила Шропшайр-Русакова (Оклахома)

Десять дней во французской глубинке


Жалование у Анри вроде бы приличное, но Ирина, преподаватель математики, пока еще не работает — изучает язык. Поэтому в семье строжайшая экономия. Больше половины денег уходит на налоги, оплату жилья и коммунальных услуг. Отопление газовое, плита тоже. Горелка на кухне. Испечь пироги обходится дорого — за две недели мы пекли всего лишь раз. За мусор Ирина с Анри платят в месяц 8 долларов, за воду — 25. Счета за газ и электричество — каждый за сотню долларов. И это в малюсенькой квартирке общей площадью 30 кв. метров. На еду уходит около 300 долларов в месяц на двоих. Обедает Анри дома. «Ждем, когда нам исполнится по 80 лет, — смеется Ирина, — тогда жизнь станет намного дешевле: от налогов старики освобождены совсем, ремонт бытовой техники для них бесплатный. Если холодильник испортится, плита, микроволновая печка, водопровод или канализация — правительство ремонтирует за свой счет или покупает старикам новое. Все медицинское обслуживание бесплатное, лекарства тоже. Дожить бы!»

Государственный налог французы платят 25% (на холостых — выше). Из зарплаты ежемесячно вычитается 8% в пенсионный фонд, 7% — в социальный, 1% — на неимущих (вэлфер) и медицинская страховка. Легче всего во Франции живется многодетным семьям: государство всячески поощряет рождаемость. Семья с тремя детьми налогов не платит совсем — государство им еще доплачивает, да делает всякие скидки на одежду и предметы быта. Школьные принадлежности, учебники и медицинская страховка — бесплатно. Чем больше детей, тем больше доплата. У французов нередко можно услышать крылатую фразу: «l'argent braguette» — «деньги из ширинки» — так они называют государственное обеспечение многодетных. Так что секрет простой: хочешь жить, не нуждаясь, — наделай побольше детей.

Молодым людям до 20 лет во Франции производится 50% скидка на билеты на самолет.

Но в этой стране существует закон: все дети, рожденные во Франции, остаются на ее территории. Если иностранка родила ребенка, потом развелась с мужем и хочет уехать к себе на родину или в другую страну, ребенка ей не отдают.

Условия медицинской страховки во Франции значительно лучше, чем в Америке. В Оклахоме у меня и сотрудников state job в октябре-ноябре постоянная головная боль: какую страховую компанию выбрать на следующий год и какую option — high or low. И к тому же постараться угадать, придется ли в новом году и сколько раз обратиться к врачу и дантисту. В зависимости от этого надо соглашаться на «дешевый» вариант или «дорогой», предварительно просчитав для сравнения все deductible: затраты, которые придется выкладывать из своего кармана. А также созвониться по поводу лекарств — будет ли их страховка оплачивать или нет. Если нет — придется раскошеливаться на недостающую сумму. И это state job!

Во Франции медицинская страховка для работника государственной компании и его семьи выбирается раз и навсегда. Лекарства бесплатно, они включены в стоимость страховки. Единственно, за что приходится доплачивать — за визит к специалистам: кардиологу, гинекологу и пр.

* * *

На обед был русский борщ со сметаной — вегетарианский, французское «Бордо», салат из «балконных» овощей с укропом и петрушкой, сыр-камамбер и жареная картошка. И разговоры. Анри прекрасно говорит по-английски, на котором мы и общались. Ирина за полтора года в Бретани бегло заговорила по-французски и надеется скоро найти работу. В городке острая нехватка учителей. А пока дает частные уроки отстающим — у математических формул язык международный. Оба по вечерам едва делят компьютер.

Анри на работе разрабатывает какие-то особенные программы, и в компании за него держатся обеими руками. Недавно там сократили 2000 служащих, и я боялась, что это коснулось и его. Он улыбнулся — ему это не грозит. К моему приезду он даже взял недельный отпуск, чтобы показать мне окрестности.

* * *

Второй день в старой милой Бретани. С утра прогулка по улочкам Ланниона в центр города и подъем на холм к собору. К его описанию подходит лишь одно: величественный. На почти отвесном склоне приютились каменные строения, смотрящие на крутую лестницу-террасу, ведущую к церкви.
По стенам карабкаются красные розы. С холма открывается вид на город — крыши, крыши... И камень. Каменные заборы-клумбы, поверх камня обязательно растет зелень — вечнозеленые кусты и цветы — гортензии.

Прохладно, дует ветерок. Заходим внутрь собора. Цветные оконные витражи еле пропускают дневной свет. Высоченные потолки. Темные деревянные скамьи, клирос. Иконостас. И — никого. Обходим кладбище. Кресты, памятники, каменные вазы, французские имена. И тишина. Только гравий хрустит под ногами...

Спускаемся в город и едем в деревенский магазин: городские по выходным закрыты. Заходим. Покупатели, очередь к продавцам-кассирам, которые не торопятся — как в российской глубинке. Пахнет свежим мясом. Начинаю изучать цены. На овощи и фрукты они почти такие же, как в Америке, только повыше. И это несмотря, что Бретань — сельскохозяйственный край.

Помидоры 3 доллара за килограмм, виноград — тоже. Огурцы 1 доллар за 2 штуки, капуста цветная — за вилок 2 доллара, укроп, петрушка, морковь — все по доллару. Сыры только в маленькой расфасовке от 2 до 6 долларов за 200 граммов. Всего во Франции производится 365 сортов сыра, и французы смеются — по одному на каждый день. Мясо дорогое — очень: курица дороже американской в два раза, мясо — в полтора-два. Несмотря на то, что городок на побережье, свежая рыба в базарный день — $12 за кило. Надо сказать, до сих пор, куда бы я не ездила, доллар ценился выше местной валюты. А тут мне пришлось терять, и прилично — евро-то в октябре был выше зеленых!

Магазинчики и в городе — маленькие. Большие типа «Geant» («Великан») на окраине. В Ланнионе такой один.

Цены на автомобили, на которых ездит средний француз, от 1000 до 15,000 долларов. Мерседесы и Тойоты в другом списке. Трехкомнатная квартира в центре города стоит 70 тысяч — лучше купить дом за городом.

После полуденной трапезы с французским вином садимся в машину и отправляемся к морю. Воздух чистейший! А красота!.. Берег скалистый — гряда коричневых рифов. Потрясающий вид на Ла-Манш: вот он, суровый и холодный. Анри говорит, даже летом тут редко купаются.

Отправляемся в городок Treguier (Триге) на семикилометровую прогулку вдоль берега. По правую сторону пролив, по левую — кукурузные поля и поля цветной капусты. У нее громадные темнозеленые листья, меж которых белеют головки. Задуло, и все вокруг заколыхалось, затрепетало.
Пришлось натянуть капюшоны курток. Анри еще дома запасся шерстяной шапкой. Ветер сдувает, ревет! Как я позже обнаружила — мой голос на видеопленке прерывается. Мы ускорили шаги и свернули в лес. И — я очутилась в сказке. Мшистые вековые деревья, зеленая сочная листва, прошлогодние желуди. Ежевичные кусты с черными ягодами и дикая слива — с терпкими, вязкими. Наши с Ириной рты тут же «посинели» — не удержались попробовать. Тропинка от опавших ягод синяя, на белых кроссовках тут же появились голубые брызги.

Чаща вокруг — не продерешься. Постепенно удаляемся от моря и через час приходим к каменному дому-замку. В сказочном саду двухэтажный терем, снизу доверху завитый плющом, который растянулся по всей длине стен вдоль и поперек, кудрявясь и подрагивая на ветру. Зелень начала менять цвет на золотистый и красноватый. Каменные переходики, дворики, мощеные дорожки. Гортензии — розовые и сиреневые. Они здесь огромные и растут повсюду. Громадные листья растения, распространенного и в Америке — «слоновьи уши». В саду копается хозяйка. Подходим, здороваемся. Просим показать ее владения. Женщина улыбается и заводит нас в сад. Рассказывает — несколько лет назад они с мужем нашли в лесу фундамент сгоревшего дома, купили участок и 8 лет ждали разрешения властей построить нынешний дом. У них есть ручеек, который они запрудили, и теперь выращивают в заводи рыбу. Много белок, заходят олени. Небольшой «сад камней». Густые кусты вдоль каменного забора подстрижены шарами, конусами и ленточками... Мы поблагодарили за удовольствие, сняли и дом и хозяйку на видеопленку, распрощались и пошли дальше, восхищаясь увиденным уголком. Поселиться бы здесь навсегда и умереть — в таком раю!..

По мшистой тропинке вышли к другому каменному замку, построенному на месте старой мельницы на берегу пруда. Гуси, утки, грибы-лисички. И все это в глухом лесу. Если бы не автомобиль во дворике, можно было подумать, что мы в средневековье, и вот-вот покажется повозка, запряженная парой ослов.

Еще через час лес кончился, и мы повернули обратно к берегу, где нас ждал маленький «оппелек» Анри. Оказалось, до него три с половиной километра по полям и перелескам. Но ветер дул нам в спину и подгонял. Вся прогулка заняла у нас шесть часов. В эту ночь я спала, как убитая, несмотря на разницу во времени. Наверное, за короткую поездку с одного континента на другой тело не успевает перестраиваться. Помню, после возвращения в Россию из моей первой командировки в Америку, я думала, что умру: днем меня так и тянуло где-то приткнуться. Тело было ватное, чужое, руки-ноги не слушались...

* * *

На следующее утро Ирина разбудила меня хохотом: «Ты только послушай, что поют по телевизору! Ну, французы! Популярная песенка, ее здесь часто передают. По-французски это звучит: «Mets ta main dans ma cullotte!». Если перевести на русский, то получится: «Положи руку в мои трусы».
С меня тут же слетел сон.

На улице с утра дождь, свежо. Вышли на балкончик. Мокрые крутые черно-серые крыши. На дымоходе одной из них уселся рыжий кот — греется. Через узенькую дорогу напротив виднеется винный погребок «Пеликан». Решаем вечером отметить наши будущие с Ириной дни рождения бутылочкой «Tempradillo» (4 евро бутылка, очень вкусное). У нас с ней разница в 3 дня в ноябре. Французы же дни рождения празднуют редко, как правило до 20 лет. Причина простая: экономия. Чем больше я наблюдала местную жизнь, тем становилось понятней. И теперь могу «прямо сказать»: многие американцы не ценят того, что у них есть, где и как они живут и что кушают.

После легкого завтрака (йогурт, сыр, кофе) вдвоем с Ириной идем в город. Время — одиннадцать утра. «Если мы хотим заглянуть в магазины, то времени у нас один час: потом придется ждать 2-х часов дня. Пошли быстрей, нам надо успеть в булочную. Хлеб я покупаю каждый день, свежий, он здесь изумительный», — говорит Ирина. По дороге она рассказывает: «Обеденный перерыв во Франции — время святое. Он продолжается 2 часа — с полудня до 2-х часов. А некоторые магазины и компании закрываются даже раньше. Продовольственные магазины закрываются тоже.
Французы любят во время обеда посидеть в кафе за стаканчиком вина и поболтать, почитать книгу, или даже поспать». «Вино! В рабочее время?» — вскричала я. «Да, здесь разрешается», — отвечает Ирина, и дома Анри это подтвердил. Во Франции считается дурным тоном звонить друзьям в обеденное время, а также с 7 до 9 часов вечера — во время трапезы.

* * *

На обед многие ездят или ходят домой. Рабочий день с 9 утра до 5 вечера с упомянутым двухчасовым перерывом. Большинство лавочек и магазинов открываются в 10 часов и закрываются в 6, некоторые работают до семи часов. По выходным закрыто все, кроме одного продуктового магазина, который работает до полудня — для опоздавших закупить провизию в рабочие дни. По четвергам в Ланнионе — базарный день. Он напоминает обычный рынок в любом провинциальном городе. В центре Ланниона и на набережной реки Leguer прилавки под открытом небом. С утра до трех часов дня.

Десять минут по мощеным улочкам, и мы в центре — у булочной. В витринах колосья-снопы, подсолнухи. Запах пекарни, она здесь и есть. Хлеб причудливой формы — витые батоны, круглые лепешки, «кирпичики». Белый хлеб в два раза дешевле серого, ржаного. Покупаем серый — он буквально «дышит» и намного вкуснее. На обратном пути заворачиваем в «Пеликан» и выбираем вино. Оно здесь на полках, в корзинах, в бочках — настоящий погребок. Небольшой, темноватый, уютный. Заходим в маленький магазинчик готового платья, где работает знакомая Ирины — француженка. Женщины беседуют, я осматриваю товары: куртки, джинсы, свитера. Дорого. Очень дорого. Свитер от 70 долларов и выше, брюки — тоже. Правда, качество отличное, европейское. Цвета спокойные, осенние.

Возвращаемся домой и Ирина начинает готовить обед, я ей помогаю. И от неторопливой прогулки пешком по узеньким улочкам среди каменных замков-домов, от интерьера булочной и запаха хлеба я ощутила необъяснимый покой. Так непохоже на американскую спешку!..

За обедом Ирина меня просвещает. Национальные цвета Бретани — черный и белый. Флаг полосатый и четвертушка его — черный орнамент на белом фоне. Бретонцы одеваются в темные неброские цвета, яркие не любят. Частенько на улицах можно встретить негритянок с цветными детишками. В последнее время французы взяли моду привозить жен из Африки. Почему? «Опять же в целях экономии. Да-да!» — смеется Ирина.

Еда. Здесь очень любят сливочное масло, сыр и сметану, картошку, зеленую стручковую фасоль, артишоки, морские продукты. Едят много овощей и фруктов, они не так дороги, как мясо. Макароны, чечевицу. Но в еде все умеренны. Не потому, что не любят покушать, потому что — дорого.

* * *

День следующий — базарный. С утра зарядил проливной дождь и на улицах все с зонтами. Рынок — кочующая ярмарка на улицах и набережной. Цены высокие и очень высокие. «Продовольственные» улочки, где наскоро сооружены тенты и палатки с прилавками. Море цветов. Продают все: обувь, одежду, одеяла, электронику, сувениры. Толпы покупателей. Молодежь в джинсовках и коротких курточках, жители постарше — в длинных пальто и плащах. Детские коляски под прозрачными пленками.

Ирина говорит, в Бретани запросто — подойти на улице и заговорить с понравившейся девушкой или женщиной. Французы есть французы. А рыночный день в Ланнионе — как посещение церкви в Америке. Люди приходят пообщаться друг с другом, встретиться с друзьями, посидеть в уличном кафе.

У нас по плану рыбный день, и мы покупаем белое филе какой-то рыбы (убей, не помню название), которое Ирина приготовила в винном соусе, под маринованным лучком, нежное, во рту так и тает.

После обеда снова отправляемся к морю — в город Paimpol (Памполь). Дорога туда узкая, разметка асфальта особенная: линия вдоль обочины не сплошная, а прерывистая. Пешеходные переходы в маленьких городках обозначены забавно: белая фигурка человечка нарисована на земле — на обочине. Очень похоже на обозначение трупов в криминальных фильмах или историях — те же очертания. Увидев впервые, я спросила: «Здесь задавили человека?» На что Ирина и Анри улыбнулись: нет, это переход.

[Vishenka]

Окончание

Снова прогулка — на мыс и обратно. С одной стороны — скалы, прибрежные рифы и неприветливый октябрьский Ла-Манш, с другой — синяя вода спокойной бухты. Белеют яхточки. Идем по крупной гальке каменной гряды. На узком мысе воды пролива и бухты встречаются — волны находят одна на другую и образуют буруны и водовороты. Далеко в море на острове-скале виднеется маяк, и о него белым веером разбиваются брызги. На самом мысе — одинокий путешественник в теплой куртке и рюкзаком за плечами. Вечером гряду покроет прилив. На косе ветер ревет — открытое море.
Скалы хмурые, суровые, серо-коричневые. Над ними плотные облака. Справа через залив на берегу деревушка. Над ней нависла черная туча.
Далеко в море видны скалистые острова, вода вокруг них бурлит и вскипает. Корабли такие места обходят.

Пошел мелкий дождь. Солнце разорвало облака и белым светом расплавило воду залива. На прибрежных камнях белыми кочками расселись чайки.
Их здесь тучи. Но в дождь они тихие — как все птицы. И снова дорога. Местность очень напоминает Чехословакию — поля, перелески, подъемы, спуски, дорога серпантином. И европейская архитектура.

В машине звучит французская мелодия, мужчина поет о любви — понятно без перевода. К слову сказать, музыкальные диски здесь очень дорогие — до 25 долларов и выше. Я намеревалась купить Джо Дассена, да рука не поднялась заплатить 35 долларов за один. А в евро и того дороже.

На пути останавливаемся осмотреть очередной готический собор и малюсенькое кафе, которое оказалось местным баром. Хозяйка, короткостриженая блондинка лет под сорок, увидев новых посетителей, тут же бросилась к нам и крепко расцеловала каждого по четыре раза. Я удивилась.

— Анри! Это ваша знакомая?

— Можно сказать, да. Мы с Ириной пару раз здесь останавливались выпить кофе. У французов так принято — расцеловываться при приветствии. С друзьями по 3-4 поцелуя, с новичками — по два.

— Значит, мне достались два лишних, — засмеялась я.

— Ничего, вернешь при прощании, — улыбнулась Ирина.

После прогулки на свежем воздухе захотелось горячего шоколада, который и был принесен барменшей. В желудке потеплело, и жизнь сразу показалась веселей. Посетители кафе — молодые парни лет по 20-30 у стойки и одинокий старичок-инвалид, который сидит в полутемном уголке и читает газету. Перед ним банка пива. Посидели и мы, поговорили. И на выходе расцеловались с барменшей.

Вечером беседуем на кухне. В городке с населением 250 тысяч только пятеро русских — женщины, вышедшие замуж за французов. Все познакомились по Интернету. Трое работают продавцами, остальные учат язык и ищут работу. Только один русско-французский брак благополучный — Ирины и Анри. Другие женщины оказались не такими удачливыми. Говорят, сказывается разница культур. Но Анри и Ирина вот уже два года живут душа в душу. У остальных же трения начались на первом году супружества. Подруга Ирины, очаровательная блондинка Марина из маленького украинского городка, вышла замуж за бывшего капитана рыболовецкого судна, ныне начальника маленького порта. У них прекрасный новый дом, большой участок, две машины. Но стройная миниатюрная Марина худеет день ото дня: муж постоянно придирается к русской жене, ругается, помыкает, унижает. Ее каждый раз кидает в дрожь, когда моряк возвращается с работы и начинает проверять на всех шкафах и полках пыль — вытерла ли сегодня и чисто ли в доме. У Марины восьмилетняя дочь, которая тоже боится нового папу. Но на родину женщины возвращаться не хотят — стыдно. В последнее время Марина почти перестала кушать — боится, что муж ее отравит. Ей всего 27, а ее нервная система за год совсем истрепалась — даже руки дрожат. У остальных трех девушек жизнь не лучше. Работает Марина в магазине готового платья — три дня в неделю.
Потому что капитан на карманные расходы ей денег не дает совсем. На полный день работу в городе найти очень трудно. Вот и терпит.

На следующий день едем в Peiros-Gueres, «городок для богатых». Поднимаемся на крутой берег, где террасами расположились дома и виллы стоимостью никак не меньше полумиллиона долларов. Это не типичные бретонские домики примитивной архитектуры под красной черепицей с двумя трубами-дымоходами и с маленькими окошками — четыре стены и крыша. Нет! Это замки! Ухоженные участки, пальмы, шелковица. «Здесь живут самые богатые французы и иностранцы: адвокаты, гинекологи и дантисты, кинорежиссеры. Многие из них — парижане», — говорит Анри. Внизу в заливе лес яхтовых мачт.

— А какая зарплата у среднего француза? — спрашиваю.

— Учитель зарабатывает от 1500 до 3000 евро в месяц, зависит от квалификации. Технические работники — компьютерщики без высшего образования зарабатывают 1500-1800 евро. Специалисты-инженеры от 3000 до 8000 долларов. Врачи — от 4000 евро, выше и выше, особенно гинекологи. Адвокаты и здесь не бедствуют — их виллы и яхты видны по всему побережью. Продавец в магазине получает 900-1200 долларов, ставка также зависит от стажа работы и категории магазина. Квартира из двух комнат в Ланнионе стоит 45-50 тысяч евро. Ирина о квартире только мечтает: до тех пор, пока она не найдет работу учителя, такая покупка невыполнима. Анри пятьдесят лет. Заем ему могут дать только на 10 лет — до момента выхода на пенсию. Такие во Франции порядки. Хочешь приобрести жилье — занимайся этим смолоду. Пенсионерам в кредит не дают.

Маме Анри 80 лет, живет она в деревне недалеко от города Quimper, на южном побережье, одна в большом доме. Второй сын, брат Анри, обитает поблизости и помогает ей по хозяйству. «Если она будет в состоянии принять гостей, мы к ней обязательно заедем», — говорит Анри. Туда три часа езды.

За окнами машины берега Ла-Манша — рифы. Громадные чайки дерутся за кусок хлеба, брошенный кем-то с дороги. Вот трехэтажный дом-замок из серого гранита с окнами за голубыми ставнями. Они закрыты — вилла законсервирована до следующего сезона. Хозяева очень богаты и не сдают дом в наем на зиму. А зим, как таковых, здесь не бывает.

День следующий. Местечко Лизардрие. Залив. На высоком берегу в зарослях высоченного бамбука церковь 17-го века, почти вросшая в землю.
Шиферная крыша — старая-старая. Колокол, окошки-бойницы. Церковь в давние времена служила и крепостью. Идем дальше по узким каменным улочкам. За каменными заборами виднеются яблони, домики увиты плющом, старая телега. На холме, на скалах — часовня. Поднимаемся выше.
Внизу у моря — отель. А здесь среди сосен старичок с собачкой собирают грибы. Она лает на его палку и смешно подпрыгивает. Вид на Ла-Манш потрясающий — не надо ездить на Карибы. Меж оранжевых скал неслышно движется белый парус — небольшая яхточка медленно пробирается по фиордам.

Городок Триге — очень популярный у туристов. Камень, плющ, гортензии, навесы с виноградом. Знаменитый собор готической архитектуры. Его купол острым пиком уходит в голубое небо. Улица Пьера и Мари Кюри. Пахнет сосной, где-то вьется дымок и разносится запах жарящегося мяса. По тенистой тропинке вдоль берега выходим на пляж. Ослепительно белый песок и шелестящая голубая вода, на которой коробочками белеют катерки и яхты. Залив по красоте не уступает «Голубому» на островах Вирджинии — даже лучше. Простор, ширь, гладь.

Вид, как говорят американцы — breath taking (захватывающий дыхание - Vishenka).

Замки-крепости. Их в Бретани 70. Круглые пузатые башни с узенькими окнами-бойницами. Конические верхушки. Впечатление неприступности, надежности, вечности. У некоторых подвесные мосты. Мощные стены, способные выдержать удары артиллерии. Они стоят в городах Vitre, Saint-Malo, Nantes, Dinan, Combouirg и других и построены в 14-м и 15-м веках. Многие замки принадлежат частным лицам. В некоторых после реставрации разместились музеи.

На прибрежных склонах двух-трехэтажные дома — белые оштукатуренные и серые каменные. Маленькие лавочки, мастерские. Нет той скученности, как в Калифорнии. Заходим в сувенирный магазин, и я покупаю флаг Бретани — черно-белый. Продавщица предлагает посмотреть красочный альбом маяков, а к нему записную книжку — тоже с маяками. Быстренько перелистываю и покупаю — будет напоминать о прогулках по Бретани. Идем дальше. Улочки наминают «Злату улочку» в Праге и Братиславе. Малюсенькие магазинчики, в витринах осенние куртки и пальто с искусственным мехом. Французы тоже присоединились к армии «зеленых» — против убийства животных. Витрина с обувью, элегантной до умопомрачения.. Но цены не только кусаются — они рвут женское сердце на части. Пара «шпилек» стоит ни много-ни мало 120 долларов. И это самые дешевые! Самые дорогие — 250, а в Париже еще дороже. Вот только как в них ходить, по каким дорожкам!.. Следующая витрина дамского белья, и тут я почти падаю в обморок: передо мной разноцветные бархатные и шелковые бюстгальтеры неимоверных размеров. А цена! — 120 долларов за один. Ирина смеется: «Я за два года не видела еще ни одну француженку таких габаритов. Но не было бы спроса, не было бы и товара. Кто-то же покупает! Не иначе, как толстые американские туристки!..»

Где-то бьют уличные часы — семь часов вечера. Торговле пора закрываться.

Едем домой в Ланнион. Проезжаем мост через реку — подвесной, на канатах. По виду очень напоминает Крымский в Москве — такой же ажурный. Краски за окном серо-синие. И радуга! Из автомобильного репродуктора доносится вальс Штрауса. По дороге останавливаемся у «морского магазина». Здесь продаются рыболовные снасти, лодки, блесна, буи, рыбацкая одежда, тельняшки, свитера, непромокаемые куртки. Увидев цену, я аж присвистнула: шерстяные свитера за сотню долларов, куртки — до 500. Но магазин полон покупателей — осенний сезон в разгаре. Изделия из овечьей шерсти — шапки, перчатки, шарфы. Все толстое, добротное, ручной вязки. Цвета и здесь спокойные — большинство серые, темно-синие, черные. Ярким пятном выделяются пожарного цвета куртки для рыбаков.

За все дни в Бретани я ни разу не увидела ни одной полицейской машины, ни одного полицейского. Неужели здесь так спокойно? Тогда это действительно замечательное место.

— Ирина, сложно ли переехать во Францию?

— Нет, не трудно. Завтра утром сходим в полицию и узнаем, какие документы для этого нужны. Кстати, полицейское управление в нашем городе закрывается. У мэрии нет денег его содержать. Оставляют только дорожную полицию, так называемую жандармерию. А если что случится, ограбление, например, или убийство, надо будет звонить в другой город — покрупнее.

А что, если переехать в Бретань, если когда-нибудь решусь выйти на пенсию? В Америке на мою не прожить. Может во Франции получится? Все-таки к Москве поближе. Ирина сказала, что из Парижа в Москву ходит автобус. Билет стоит 150-200 долларов. Самолет в два раза дороже.

В полицейском управлении нас встретила милая женщина в униформе сержанта, которая объяснила порядок получения французского гражданства. Для этого прежде всего надо обратиться во Французское консульство в Америке на предмет получения годичной визы для проживания в стране. По приезде следует зарегистрироваться в полицейском управлении и получить временный вид на жительство — на год. По истечении визы можно обращаться за разрешением на 10-летний срок проживания во Франции и в это же время подавать заявление на гражданства, для чего необходимо представить справку из полиции страны постоянного проживания, не был ли податель заявления замешан в криминальных преступлениях. И живи себе, если средства позволяют. Покупай дом или снимай квартиру — как все, как французы. Минимальный прожиточный минимум в Бретани на одного человека — 1000 долларов в месяц. На эти деньги в ресторане, как в Америке, не пообедаешь. «Буфетов» нет, обед на двоих обходится никак не меньше 40 долларов. Средняя пицца в кафе стоит 12-14 долларов. (Вот так! Это не американская «Ci-Ci's Pizza», где за $3.99 — а год назад за $2.99 можно наесться до отвала 12-ю сортами!..) Сиди и ешь хоть до вечера — открыто 12 часов в день. Анри и Ирина в ресторане в последний раз были два года назад — на день свадьбы. Второй раз пойдут, когда она найдет работу.

Снова городок Памполь (Paimpol). Собор, а при нем кладбище не вернувшихся моряков. Каменные доски с названиями погибших кораблей и именами команды. Фотографии судов. И даты: 1852 год, 1859, 1863 и последние, ближе к нашим временам. Анри говорит: «Обратите внимание — к 2000 году из плавания не вернулись 120 бретонских кораблей. Среди них «Нелли», «Габриэль»...

Улица Гийома Руссо. Бар и рядом церковь — как на Барбадосе. Маленький отель. Цены за ночь от 75 до 450 долларов. Ух ты!..

Снова идем к морю. После полуторачасовой прогулки добираемся до вершины холма, на котором стоит высокий монумент. «Это место, куда приходили и приходят бретонские женщины высматривать корабль мужа», — говорит Анри. «И вдовы», — добавляет Ирина. Она уже познакомилась с историей этого места. И верно: с высоты залив виден, как на ладони, далеко в море выдается каменная гряда. Вечереет. Кажется, еще немного и появится алый парус, к которому устремится Ассоль.

Местечко де Брие, рядом остров с таким же названием. Правда у него есть и другое название — «Остров богатых», куда мы и направляемся, чтобы посмотреть на замки «новых французов». Туда от пристани ходит катер. Что-то много названий для богатых: «Город богатых», «Остров богатых»!

Интересный момент: Посольство Франции с недавнего времени отказывает в туристской визе гражданам России, у кого заработок меньше 10 000 рублей, или 300 долларов. Не хотят видеть у себя бедных! Видно страна настолько разбогатела, что теперь может выбирать, каких туристов принимать.

Спускаемся к морю. Табличка «Продается дом через посредство адвоката». Анри говорит: «Так покупать в два раза дешевле, чем через агентство по недвижимости. Их молодчики и у нас крепко наживаются». При своей доброте он буквально ненавидит этих бритоголовых парней, окупировавших местные риэлторские компании, как грибы выросшие во всех городах, больших и маленьких. При стоимости дома в 60-80 тысяч они заламывают цену в два раза большую, наживаясь на незнании хозяев, большинство из которых — фермеры. Дом-музей корабельных макетов. Здесь же трудится его хозяин, у него маленькая мастерская. Шхуны, фрегаты, яхты. Цены и здесь кусаются — небольшой кораблик $650, другой побольше — 900. Но кто-то же покупает! Мы гуляем уже за три часа — десять километров. А до места, где мы оставили машину, еще пять. У Анри с собой карта, и он никогда не водит нас тем же самым путем. Если говорят, что Бретань можно пересечь на машине за 4 часа, то я по ней нагулялась вволю — ножками. Кругом те же поля цветной капусты и кукурузы. Редко где оранжевеют тыквы и буреют артишоки — другой любимый бретонцами «овощ». За проволочным забором пасется троица — коза, лошадь и осел. Выходим на шоссе — последнюю прямую на пути к маленькому «Опельку» моих друзей.

В ту ночь мы проспали одиннадцать часов — почти до следующего обеда.

21 октября. Последний день в Бретани. Телевидение и радио заполнены сообщениями о захвате заложников в Москве, о предполагающемся штурме. На сердце неспокойно. Мне снова предстоит менять три самолета. Из Америки я улетала 11-го октября — ровно через один год и один месяц после трагедии в Нью-Йорке. Пронесло. И вот снова террористы. Знала ли я, что меня ждет весть о смерти моего друга Сэнди Букера, волею судьбы оказавшегося в числе московских заложников!..

Самолет в Париж опаздывает из-за погодных условий — плотная облачность, за окном сплошное молоко. Но делать нечего, я за тридевять земель и вся во власти природы. Из Бреста взлетели на час позже, а при посадке земля показалась только на высоте двухсот метров. Боженька, пронеси!
Слава Богу, сели нормально. Но в Атланту самолет улетел без меня. Вежливые сотрудники Air France трогательно извинились за задержку в Бресте и выдали мне ваучер на бесплатный обед в ресторане, сообщив, что через два часа в Америку полетит еще один самолет — тоже в Атланту. Там я успею на рейс в свою Оклахому. Прекрасно! Отобедав среди таких же «задержанных», я, чтобы убить время до взлета, осмотрела все аэропортовские бутики, duty free, и пришла в восторг от дамских сумочек по цене $500 и туфелек за $350. Хочешь быть элегантной — плати!

Первое, что принесла стюардесса пассажирам, — резиновые затычки для ушей и черную повязку на глаза, чтоб свет не мешал. Тут же прикатили тележку с вином и прочими напитками, и раздали обеденное меню на голубой бумажке. Что это Delta так раскошелилась! Помня, что с 16 октября спиртное на заокеанских рейсах по $4 за малюсенькую бутылочку, я новому порядку потакать не собиралась. На мое удивление мой сосед-американец заграбастал себе четыре коньячка и не подумал расплатиться. «Послушайте! Сегодня 22-е октября, спиртное уж неделю как за деньги. Неужели Delta поменяла свое решение?» — спросила я. «Это не Дельта, мы летим на Air France», — послышалось в ответ. Ну, тут и я обрадовалась и попросила бутылочку Merlot, а потом и Napoleon. Включила телевизор — мультики, и весь полет старалась отвлечься от тревожных дум. Заснуть за долгих девять часов полета так и не удалось.

[Pandora]

(Всхлипывая) Бретонцев жалко, мяса не едят(((

[nel]

Простите, но некоторые моменты на бред похожи.. Насчет мяса вообще смешно - как раз в Бретани много мяса едят, в основном свинину (она дешевле и традиционна тут). И насчет экономии на еде приколько :-)) Я видела французов, не топивших дом даже зимой, спавших в теплой пижаме и носках, экономящих на чем угодно, КРОМЕ еды. А если посмотреть на кафешки и рестораны в обед, в любом городе - приоритеты населения видны напоказ... Ну может это все со слов подруги с проблемами денежными было написано... А в остальном - интересно :-)

[Sandy]

Бе-е-е-едные французы: ни тебе ни поесть вдоволь, как в Америке за 3 доллара, ни помыться по-человечески, ни дня рождения справить (а все нищета-с), ни даже в туалет схoдить со вкусом. Зато как просто получить гражданство: идешь в полицию к симпатичной тете-сержанту, и через год уже гражданин, были бы средства. И где она, ета милая тетя из полиции? Ау-у-у...

[nel]

ни тебе ни поесть вдоволь, как в Америке за 3 доллара, ни помыться по-человечески,

Этот фаст фуд за 3 доллара можно поесть и тут - называется турецкая пицца или кебаб (денер). есть желание - места найдутся. Это как сравнение кофе в пластиковом стакане (бррррррррррр) и капуччино на террасе у моря.

[lo]

Бретонцы — путешественники. Подверждаю( и с радостью и с грустью).
средний француз, принимая душ, сначала намочит тело, потом выключит воду, намылится, и только потом снова открывает кран — смывает.Надо поинтересоваться техникой помыва у родни.
даже летом тут редко купаются - как бы не так...
Французы же дни рождения празднуют редко, как правило до 20 лет. Причина простая- экономия.Или я попала в семью миллионеров или просто, в нетипичную семью.
Но в еде все умеренны. Не потому, что не любят покушать, потому что — дорого.Не, определенно, я попала в ОЧЕНЬ нетипичную бретонскую семью.
Анри и Ирина в ресторане в последний раз были два года назад — на день свадьбы.ВСЕ - я поняла, неиначе,мы миллионеры.
Шхуны, фрегаты, яхты. Цены и здесь кусаются — небольшой кораблик $650, другой побольше — 900. Но кто-то же покупает! не иначе, как нищие французкие миллионеры

[lo]

Вишенка, а на английском вы встречали эту статью?Хотелось бы дать мужу почитать.

[Ангара]

В целом, рассказ интересен. Хотя его можно разделить на две части - первая, интересный взгляд на Бретань, со многими подробностями, а из второго - сделать рассказ " не ходите, девки, замуж за французов..."lo, не поверите - не читая вашего размышления - вот какой у меня вышел рассказ:
Дороговизна жизни во Франции никак не сравнима с жизнью простых американцев - экономить приходиться на всем - зарплата мизер, даже у специалиста Франс Телекома, за которого фирма держиться двумя руками, жить ужасно трудно и по ресторанам ходить невозможно...а главное - практически невозможно сходить в туалет и принять душ. Не говоря уже о том, что для бедных французских женщин - никакого будущего, из-за этой же экономии (?) французы привозят африканских жен. Каждый французско-русский брак, длящийся более двух лет, можно назвать удачным. (по более долгим статистики пока нет).

Кругом стройные кудрявые французы, темноволосые, тонкогубые, с прямыми носами. Женщины — в плащах и юбках

похоже, я не теми самолетами летаю.

Женщины в юбках и платьях

Для нас это тоже удивительно, но либо автор никогда не видела женщин в юбках и платьях (постоянное упоминание об том, как одеты женщины), либо те женщины, о которых она говорит - истинные бретонки в национальных костюмах.

[nel]

Кать, после "леса ног" в Германии мне было крайне непривычно видеть во Франции опять классическую деловую одежду с юбками.. Мы как-то ради интереса с моим дитем (она носит только и исключительно юбки по политическим соображениям :-) считали, сколько нам встретится за час ходьбы по улице немок в юбках. За час - 2 (ДВЕ) старушки. Все осатльные . брюки. У нас в магазинах трудно купить юбку. Они тут двух вариантов - для старушек и джинсовые. Все. Так что удивлению американки не удивляюсь :-) Издалека виднее :-)

[Vishenka]

lo, да ей не с чего быть по-английски - написано русскоговорящей журналисткой для русского журнала. Живет в Америке, журнал американский, но все по-русски

[IrinaS]

А мне знакомо очень многое из описанного автором. Вы может быть просто плохо знаете жизнь обитателей маленького французского городка, а я живу в еще меньшем и наблюдаю многое из описанного.
Про душ - это я давно знаю.
Про спуск воды, извините, в унитазе, я написала в форуме "Вы стали уже французом"
В обеденный перерыв никто почти в кафе не сидит, а все либо бегут домой либо жуют бутерброды, и я знаю, что многие экономят на еде.
Половина города сидит на СМИКе или даже на полСМИКе или на пособии по безработице, как тут не экономить?

[lo]

Мы из Ланньона.В июне поедем туда в очередной раз. Повнимательней ко всему присмотрюсь, так сказать, пройдусь по горячим следам уважаемоего автора статьи Десять дней во французской глубинке .Мы во Франции 2 года не были, так что, на все буду смотреть свежим взглядом.
Но думаю, если бы автор попал в нашу семью, то сказ был бы другой.
А если не придираться к некоторым моментам, то мне статья понравилась.Кое-что узнала для себя новое.
Если случай представится, может, познакомлюсь с нашими барышнями из Ланньона.

[random]

Не могу все-таки удержаться насчет "некоторых моментов" и "интересных подробностей"

Монорельсовый поезд до нужного терминала.

(это в CDG?)

В середине 1960-х, недалеко от Сен Мало был построен самый мощный в мире завод, работающий за счет энергии воды — прилива

(по-русски называется электростанция)

Бретань также славится великолепными ресторанами и виноградниками.

Только вино с тех виноградников почему-то сидром называется

[Miel]

Да, есть непонятное, почему этот Анри 20 лет назад не взял кредит, такой ценный специалист, а дожидался пенсии и ремонтировал чужую квартиру.

<При своей доброте он буквально ненавидит этих бритоголовых парней, окупировавших местные риэлторские компании, как грибы выросшие во всех городах, больших и маленьких. При стоимости дома в 60-80 тысяч они заламывают цену в два раза большую, наживаясь на незнании хозяев, большинство из которых — фермеры.> сомневаюсь, что кто-то так покупает жилье, фермер -- не значит идиот.

<<Мясо дорогое — очень: курица дороже американской в два раза, мясо — в полтора-два>> мясо тоже мясу рознь, есть фермерское, а есть из супермаркета

<< Цены высокие и очень высокие. >> но тут же <<Толпы покупателей>>

Интересно местами, но раздражает постоянные упоминания о дороговизне и денежных затруднениях

О воде. Если бы все так экономили воду, никто не держал бы газоны перед домом, как у всех тут: поливать надо каждый день -- второй месяц засуха.

[Nuage]

Я почти три года живу в Бретани, но такого экстрема повседневной жизни французов пока не
замечала...а может, автор шутит?
Функционер ( почти), работающий в Франстелекоме,почтенного возраста - и даже не купить квартиру...как-то неправдоподобно... хотя, может быть, он уже бывал женат и оставил все жене-детям, начав жизнь с нуля?
...Мне кажется, что написанное в рассказе не отражает общую картину бытия обычных французов.

[Miel]

Да, скорее всего он платит много алиментов или просто очень жадный <На зарплату в  $1800 вдвоем во Франции в маленьком городке прожить очень трудно. А в Париже и подавно. > Тут же даны расходы: 250 аренда, 300 еда, пусть еще 300 комм. услуги (хотя у них еще меньше -- за воду 25 евро. Как ни крути, еще около 1000 осталось, уж можно на ресторан выкроить



(Отредактировал(а) Miel - 10:53 - 25 Апр., 2003)

[Drug]

Семья с тремя детьми налогов не платит совсем — государство им еще доплачивает, да делает всякие скидки на одежду и предметы быта.

Прямо-таки руководство к действию

[Solnechnaya]

Ой, девочки, я тоже прочитала и у меня такой комплекс полноценности вырос! Как нам повезло, что мы живем с "нетипичными французами"....

[Ангара]

Solnechnaya, не забудьте, что такие браки длятся обычно не больше года вы, может, не только с нетипичными французом живете, но еще и статистику побили по сроку брака

[Solnechnaya]

Solnechnaya, не забудьте, что такие браки длятся обычно не больше года вы, может, не только с нетипичными французом живете, но еще и статистику побили по сроку брака

Еще не побили, но, надеюсь побьем. Какие наши годы!
"А жили они счастливо и умерли в один день..."

[Pandora]

А давайте гумманитарно поможем не только детям в детдомах, но и работникам Франстелекома в Бретани!

[Liss]

Mojno razridat'sia ot stol' trydnoi jizni bednih bretoncev... Vse dovol'no zabavno... Znachit vseh, kogo ia vijy v restoranah - eto libo fantomi, libo ne francyzi... Eto tak stranno... V Lyon-e, naprimer, ochen' mnogo malen'kih dyshevnih restoranchikov: zal na 30-40 chel., cyhnia izymitel'naia, i stoit poobedat' na dboih 15-20 evrikov(eto s apperitivom, desertom i neprimennim cofe)...

[abris]

Кстати об экономии.
Как вы посуду моете - по-русски или по-французски
(если у вас нет посудомоечной машины)?

[Ангара]

abris, посуду моет муж, французский, но по-руссски

[lo]

А что значит мыть посуду по-французки?

[Ангара]

lo, объясняю (но, может, кто меня поправит):
открывается холодная вода, тарелка быстро обливается, вода выключается и тарелка моется намыленной губкой, вихоткой, мочалкой (или грязь разводится руками), затем вода быстро включается и тарелка быстро ополаскивается.
Есть и второй способ - представьте, что вы в России и : либо у вас дома отключили горячую воду, либо вы на даче, либо вы живете в неблагоустроенной квартире, вы моете посуду в "тазике". Второй способ - почти так же, только вода наливается в раковину.

[Liss]

Yvajaemie, projivaushie vo France provinciiah i ne tol'ko, eta istoriia strashilka kakaia-to, hotia interesno napisannaia... Poloja ryky na samoe sokrovennoe: v Lyon-e, Paris-e i drygih gorodah moi dryzia ne ekonomiat vody, vse kak v Russie -moesh', libo pol'zyutsia posudomoechnimi mashinami...

[Miel]

Я тоже не заметила особо трепетного отношения к воде, если честно.