Форумы inFrance  - Франция по-русски
Вернуться   Форумы inFrance - Франция по-русски > Премьеры сайта inFrance

   Тема закрыта   
 
Опции темы Опции просмотра
  #1
Старое 17.07.2007, 17:06     Последний раз редактировалось Boris; 18.07.2007 в 00:10..
Арт-директор
 
Дата рег-ции: 10.06.2001
Откуда: Париж
Сообщения: 23.967
Отправить сообщение для  Boris с помощью ICQ
Конец эпохи Ле Пена

Он вырос при Миттеране и созрел при Шираке. В 2002 году пробил час его славы. Пять лет спустя он снова оказался на обочине. Cегодня электорат Ле Пена не дотягивает даже до 5% от общего числа избирателей...
История политического феномена, который на протяжении четверти века отравлял общественную атмосферу во Франции.





Как быстро бежит время! Подумать только, его уже нет! Всего восемь недель назад, между 22 апреля и 10 июня, Жан-Мари Ле Пен исчез из политического пейзажа. Он еще хорохорится и предрекает тысячу бед "иллюзионисту Саркози", а его дочь Марина поддерживает последний слабый огонек в департаменте Па-де-Кале (избирательный округ, где баллотируется Марина Ле Пен - прим. переводчика). Но Национальный Фронт уже обескровлен. Больше того, он никому не нужен и вызывает одни лишь протесты...

Надо же: Ле Пен никому не нужен! Ле Пену пришел конец! Позади осталась четверть века политической жизни Франции. Конец его гневным филиппикам, его злобным шуточкам и мрачным пророчествам о том, что страну непременно заведут в тупик. Конец лепенизму, который вселял в нас столько страхов. Мы уже не будем дружно петь, что фашизм не пройдет, не будем вздрагивать от ужаса, который внушал нам официальный монстр Республики. Исчез персонаж, которого французы так и не поняли до конца, но который порождал у них массу фантазмов. «Я – ненавистное, грязное животное, которое поднимается все выше и выше», - смеялся Ле Пен в самом начале своей авантюры.

Он говорил всё. Он готов был умереть ради красного словца. Ах, слова Ле Пена! Те, что он повторял до бесконечности, и те, что он не решался произнести... "Саркози хочет выедать мусульман"! Так забавлялся непристойный исламофоб, когда его оппонент учредил CFCM (Французский совет по вопросам мусульманского культа). Ле Пен чуть было не произнес свою шутку вслух, выступая по телевидению, но вовремя сдержался: ведь это был период обмана, 2003 год, когда он внушал людям, что из него получился бы неплохой президент. Давнишняя иллюзия... Старая бестия из Монтрету в глубине души всегда мечтал о благородстве. Он наводил ужас на людей, но ужасно хотел добиться признания...

Таков был Ле Пен. Этакий ходячий альманах "Вермо". Несовершенная форма сослагательного наклонения. Вербальное, а то и физическое насилие, карикатурно преувеличенные скандалы... Это он предлагал голову мэра Страсбурга Катрин Тротман, обезглавленную им заочно на съезде Национального фронта в 1997 году... Это он в 1998 году применил силу к женщине, кандидату от социалистов в Мант-ля-Жоли. Это он перекраивал историю до тех пор, пока она не начинала внушать отвращение. И в то же время он "ценил" Жоспена, представителя левых сил, с которым он хотел потягаться, воображая себя государственным деятелем. «Я люблю, когда меня любят», - кокетничал Ле Пен. Но никогда он не был любим, разве что своими людьми, своей публикой, которую он обещал уберечь от пакостей нашего мира. Толпы сторонников Национального фронта, традиционные католики и работяги, порвавшие с левыми, темнокожие реваншисты и те, кто жил, как в осаде, в пригородах... Все, кто испытывал ностальгию по былому величию трехцветного флага...

Собираясь победить его, все политики – и левые, и правые – словно сговорившись, упростили задачу Ле Пену. Дьявол процветал в застойные годы президентства Миттерана и Ширака. Это были странные годы скорее монархического, чем республиканского правления Его Величества Президента, взиравшего на всё откуда-то сверху, в то время как народ терял почву под ногами. Набат Саркози похоронил этот период, а с ним и Ле Пена. Пообещав действовать, по крайней мере искренне веря, что ему это удастся, Саркози сумел переманить к себе электорат Ле Пена.

На протяжении двадцати лет французы в отчаянье проклинали беспомощность политиков и безразличие власть предержащих. В лучшие годы Ле Пена, когда на повестке дня стояла дьяволизация этого политика, раздавались тревожные голоса о серьезности феномена. Социолог Эммануэль Тодд видел в предпочтении Национального фронта на выборах след "извращенного республиканизма": ностальгию по равенству и по государству, которое умиротворяло бы народ, брошенный политиками и жаждущий социальной справедливости. Патент на точную формулу еще не был оформлен...

В Социалистической партии Жерар Ле Галл, специалист по социальным опросам, тщетно бил в колокола о жалобах простых людей, которые уходили в диссидентство по мере того, как левые силы прибирали власть к рукам. Другой социалист, некто Жюльен Дрэй, депутат из Эссона, хотел снова сделать безопасность центральным вопросом партии и искал выход из "культуры бесконечных извинений", чтобы сделать акцент на индивидуальной ответственности... Социалист Андре Герен, мэр города Венисьё, которого товарищи прозвали "расистом", осмелился поставить рядом слова-табу – преступность и иммиграция. Но реалисты не были услышаны вовремя.

Слишком часто отказ был нормой: реальность игнорировалась, если о ней говорили те, кто голосовал за Ле Пена. Насилие, отсутствие безопасности, культурный шок, cвязанный с иммиграцией, социальное напряжение, этническая конфронтация... Сколько запретных тем, за которыми укрывался монстр. "Ле Пен ставит хорошие вопросы, но дает на них неправильные ответы", - осмелился сказать Фабиюс, и его тут же убрали. Даже всемогущему Жоспену не удалась попытка навязать левым силам императив безопасности. Когда Сеголен Руаяль заговорила наконец-то об общественном порядке и безопасности, Николя Саркози уже опередил ее...

Долгое время лепенизм был ядом для правого лагеря. Но больше всего пострадали от него левые силы. Они неуклонно теряли народный электорат, и сегодня "левые лепенисты" перешли в стан Саркози. Но Ле Пен был очень удобным дъяволом. Утрачен контроль за социальными условиями? Экономика стала неуправляемой? Перепробовали все меры борьбы с безработицей? Останемся несгибаемыми антифашистами! Не утратим из виду позитивную сторону моральных утрат...

В 1995 году, чтобы предотвратить захват Тулона Жаном-Мари Ле Шевалье (сторонник Жискара, перешедший на сторону Ле Пена), левые в департаменте Вар организовали "республиканский концерт" на строительных площадках в Сейн-сюр-Мер. Приглашенной звездой был Джоэ Старр, который воспользовался случаем, чтобы прямо с подиума отругать последними словами полицию... Антифашизм закончился уличной демонстрацией против полиции. И Ле Галл поперхнулся, когда активисты партии хотели поставить нелегалов без документов во главе колонны антилепеновской демонстрации...

Такими были годы Ле Пена – годы, когда пират сражался с республиканским разумом. Падение Ле Пена было стремительным, как все чудесные исцеления. А его нашествие было неожиданным, как безумие, внезапно охватившее вроде бы рациональную страну.

Четверть века назад Ле Пен объявился вдруг во Франции, убежденной в неизбежности прогресса. На дворе были 80-е годы. Левые освоили язык государства и экономики, элита подпевала Иву Монтану, исполнявшему песню "Да здравствует кризис!" - про замечательный экономический кризис, который поможет перейти к строительству нового мира! Хотя на самом деле кризис подтачивал республиканские основы...

И тут появился Ле Пен. Надо было видеть его в 1984 году во время первого выступления по телевидению в передаче "Час истины", благодаря которой он прописался в гостиных у французов. Он вступает в схватку с журналистами, которые берут у него интервью. Он занимает всю сцену и царит на ней, как тореадор на арене. Долго добивался он, чтобы ему позволили выйти на площадку телестудии. Пришлось даже написать жалобное письмо Миттерану о том, что государственное телевидение игнорирует его. Хитроватый президент шевельнул пальцем, и... Это было самым большим везением Ле Пена. Бывший устроитель скандалов в Латинском квартале, бывший член Национального собрания, где он возглавлял микроскопическую группку, Ле Пен, только что разменявший шестой десяток лет, попал-таки на голубой экран. Тот день 1984 года был днем его триумфа.

Что же увидели телезрители? Они увидели живого типа с острым языком, самоуверенного и антипатичного. Но - он говорил о том, о чем говорить было не принято. Вот он стоя объявляет минуту молчания в память о жертвах коммунизма. Думаете, он первым придумал это? Вспомните, как в свое время Понятовский, друг Жискара, предрекал советские танки на площади Согласия в случае победых левых на выборах! Старый мир с его фантазмами не исчез, и Ле Пен реанимировал его. Он говорил громким голосом о том, о чем другие говорили чуть ли не шепотом. Это стало его лозунгом. Он нравится. Благодаря своей воинственности он стал феноменом телевизионной ярмарки тщеславия. О нем говорят, как о чем-то исключительном. Увы, это было грубой ошибкой: пойдя по такому простому пути, невозможно понять политическую подоплеку персонажа и того, что он несет с собой.

В 1987 году пресса поведала нам о книге "На Фронте" (именно так – с большой буквы!), написанной журналисткой из ультралевых кругов Анн Тристан (изд-во Галлимар). Автор книги рассказывает о том, как, выбрав себе псевдоним, она вступила в марсельскую секцию Национального фронта, и что она там увидела. Поступок, конечно, замечательный, но исходные посылки деструктивны. Получается, что для диалога с "фронтовиками" нужно их обмануть? Надеть маску, притвориться другим, короче – лгать им? Нельзя говорить с "фронтовиками", спрятав лицо, потому что нет тогда обмена идеями, нет диалектики спора, нет разумных доводов и нельзя обнаружить возможные точки соприкосновения.

А ведь Национальный фронт был уже частью нашего общества. Ле Пен внедрялся среди нас самым банальным и самым естественным образом... В течение многих лет от 25 до 30% избирателей хотя бы однажды проголосовали за Ле Пена и его партию. И "фронтовики" знали об этом. Их противники делали вид, что никакого Национального фронта нет. Санитарный кордон был установлен даже в головах людей. Лишь в 2000-х годах Робер Гедигьян решился разыграть перед Жан-Пьером Даруссеном избирателя-лепениста с человеческих лицом. Журналисты и писатели пошли на открытую конфронтацию с непризнанным "фронтовым" народом. Но было уже поздно. Ле Пен уже внедрился в общество, несмотря на свою изолированность. Ненавидимый многими проповедник антисистемы, вместилище всех зол, защитник всех, кто недоволен, кто отчаялся – в общем, тех, кого люди часто презирают...

А ведь в самом начале были колебания. В 1980-х годах правые задавались вопросами: почему бы не найти общий язык со смутьяном? Почему бы не задушить Ле Пена в объятьях? После победы социалистов в 1981 году экстремисты мечтали о реванше. В "Союзе за французскую демократию" (UDF) и в "Объединении в поддержку республики" (RPR) заговорили о тесной связи между безопасностью и иммиграцией. "Социалистический эксперимент не продлится долго", - уверял Жак Ширак. Ле Пен в этот период отличался от правых скорее по количественным, чем по качественным параметрам... В 1983 году на муниципальных выборах в Дрё Жак Ширак вступил в альянс с Национальным фронтом. Три года спустя лучшие представители правых, в том числе Жан-Клод Годен, сотрудничают с Фронтом, чтобы заполучить регионы...

Но всему должен быть предел. В 1986 году Национальный фронт не допущен в правительство Ширака. Это было бы слишком сложно и, откровенно говоря, нежелательно. Два года спустя Ширак проигрывает президентские выборы. Ле Пен ухмыляется. Ведь у него ни много, ни мало – 14% электората! Шарль Паскуа, расхваливая "общие ценности" правых и Национального фронта, даже подстроил встречу Ле Пена и Ширака. Но Ширак, чувствуя себя не в своей тарелке, не стал заключать пакт. Слишком ко многому он обязал бы его. Ле Пен в бешенстве: как это, его не захотели? И он начинает действовать один. В отместку.

Ле Пен развернулся против правых. Ширак стал его врагом и мишенью. Левые подумали, что это им на руку. И напрасно: если правых Ле Пен бил по макушке, то левых – по самой основе. Простые избиратели, разочарованные в левых, уходили "на Фронт". Электорат Социалистической партии дрогнул. Еще через несколько лет мы увидим "фронтовиков" в сельской местности, куда устремились городские изгои, спасаясь от безработицы, шаткого положения и отсутствия безопасности. Ле Пен наращивает свои полки и продолжает тактику разрыва с другими политическими силами. В 1990 году он, выдававший себя за сторонника "рейганомики", становится антиамериканцем и осуждает войну в Ираке. У него братские отношения с Саддамом Хуссейном, и вскоре он посылает свою супругу Жани в Ирак для оказания помощи тамошним детям. Наконец, он попробовал себя на поприще антисемитизма. Причем успешно. Сначала – желая выиграть пари, затем – в силу системных факторов. Газовые камеры для него - всего лишь "деталь истории" второй мировой войны. Газета Национального фронта "National Nebdo" играет в ревизионизм. Она объясняет остракизм со стороны Ширака пактом, якобы заключенным между лидером правых и "Бнай Брит" – безобидной еврейской ассоциацией, превращенной лепенистской логомахией в рупор всех оккультных сил!

Дьявол обрел наконец-то свои формы. Теперь только его везде и видно! Но загипнотизированные происходящим злом, противники Ле Пена не видят истинных причин феномена. А Ле Пен продолжает расти и укрепляться. В первом туре президентских выборов 1995 года он получает 15% голосов, став главным кандидатом для работяг. В том же году Национальный фронт завоевывает электорат в Оранже, Тулоне и Мариньяне. В 1997 году наступает черед города Витроля, где победила чета Мегрэ.

Наступает момент Великого Страха. Ле Пен может выиграть, Ле Пен вот-вот выиграет! Левые доводят практику дьяволизации до пароксизма. Завоеванные лепенистами города становятся местом паломничества, куда они устремляются в поисках дополнительных душ, нажимая на "дух Сопротивления". Правые, со своей стороны, осуждают тактику социалистов. Ле Пен и C° думают, что Ширак примет их сторону. На парламентских выборах 1997 года наличие трех кандидатов способствовало поражению правых. На региональных выборах, состоявшихся год спустя, Национальный фронт продает свою поддержку видным политикам, не устоявшим перед соблазном...

Стан правых трещит по швам. Неужели поражение неизбежно? И тут происходит чудо: разразившаяся война между лидерами срывает планы "фронтовиков". Только что умиротворенная система видит, как Брюно Мегре покидает ее, унося с собой идеологию и даже партийный аппарат. "Национальный фронт умер!" - раздаются крики. Это, конечно, не так, но по сути верно: утраченный опыт и знания восстановить или чем-то заменить не удалось.

Впрочем, и на этот раз Ле Пен не утонул. Его неудачи сыграли на руку ему же: теперь он внушает избирателям меньше страха. Многим уже видится его кончина или, по меньшей мере, выход на пенсию... На президентских выборах 2002 года Ле Пен, избегая крайностей, изображает из себя этакого спокойного дедушку, который пришел сюда в последний раз. У стражи бдительность притупилась: она не заметила, что недовольство растет, а избиратели идут к урнам, обуреваемые желанием отомстить за доведенную до крайности страну. Ширак бездействует; Жоспен уверен в победе и не придает значения расколу среди левых. 21 апреля 2002 года Ле Пен, вроде бы, совсем немножко наращивает свой электорат, но полученных 16,88% ему достаточно, чтобы опередить Жоспена.

Эта победа была полной неожиданностью для всех, включая Ле Пена и его врагов. У Франции началась икота. Совершенно неожиданно разыгрывается комедия лепенизма. Ее можно было бы назвать "Триумф монстра и национальное искупление". Период между первым и вторым туром выборов – это сплошной Апокалипсис. В городах – гигантские манифестации против опасности фашизма. Левые, забыв о своем поражении, выходят на улицу, пользуясь в последний раз угрозой лепинизма, чтобы... закрыть глаза на реальность. Ширак побеждает, как маршал, который ничего не предпринял для победы. А вернее, предпринял всего один, но существенный шаг – Николя Саркози, мечтавшего о Матиньоне (резиденция премьер-министра – прим. переводчика), он назначил главой МВД, и тот очень быстро приручил тех, кто совсем недавно голосовал за Ле Пена.

Это был агитпроп в самом точном смысле слова. Он питался всем подряд, вплоть до разницы в дискурсах охотников за "сбродом". Наступление продолжалось пять лет и завершилось коронованием весной 2007 года. Ле Пену не видит ничего в ближайшем будущем, левые выступают вместе с ним. Пират превращается в экстремистского мэтра Панглосса (персонаж из "Кандида" Вольтера, олицетворение нелепого оптимизма - прим. переводчика): он доволен собой и окружающим миром. Его гнев испарился. Он лелеет воспоминания о 21 апреля, когда свершилось чудо, и темнит насчет того, что произошло вслед за чудом. Он еще не знает, что боевой 2002 год был пиком и концом его авантюры. Его история прошла чистилище и закончилась. Но он не в курсе. А поскольку масс-медиа все еще боятся его, он не сопротивляется проявляемому к нему вниманию. Он воспитывает Марину, к которой СМС отнеслись благосклонно, а она готовит реабилитацию отца, его дедьяволизацию! Слово-то какое красивое!

Люди приветствуют Ле Пена на улице, а это значит, что победа близка... Ле Пен забавляется, глядя, как мухи перелетают с одного осла на другого: левые готовятся к дьяволизации Саркози, как это уже было с Ле Пеном... Нет больше манифестаций против Ле Пена, и карикатуристы переключились на "Сарко-фашо". Молодые люди из пригородов верят речам Сеголен Руаяль и готовы голосовать за нее. А "фронтовикам" в этом видится посвящение в рыцари! "Агрессивность, переполняющая Саркози, привлекательна для электората Национального фронта, который растерялся перед лицом иммигрантов, хулиганов, жуликов, - анализирует ситуацию социолог Ален Мергье, советник Сеголен Руаяль. - Дьяволизация Саркози левыми силами как раз и доказала его аутентичность!"

Лепенизм начинался весьма драматично, а завершается он фарсом, игрой в подкидного дурака. Один дьявол охотится за другим. Сарко заграбастал себе всё-превсё. Ле Пен ничего подобного не предвидел...

Через несколько дней после первого тура, выступая на митинге в департаменте Сена-и-Марна перед девятнадцатью (!) симпатизирующими ему избирателями, Бруно Гольниш, вечная тень Пирата, разоткровенничался: "На самом деле мы давно уже проиграли. Наш электорат был деморализован под натиском дьяволизации. После 2002 года стало ясно, что нас никогда не подпустят к рычагам власти. Электорат выбрал Сарко, потому что тот, по крайней мере, мог прорваться".

Ле Пен, а с ним и весь мир, предавался мечтам, созерцая свет мертвой звезды. Сегодня это вспоминается как затянувшийся кошмар.


Le Nouvelle Observateur, июнь 2007
Перевел с французского Борис Карпов
Boris вне форумов  
   Тема закрыта   


Закладки


Здесь присутствуют: 1 (пользователей - 0 , гостей - 1)
 
Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Вкл.

Быстрый переход

Похожие темы
Тема Автор Раздел Ответов Последнее сообщение
Конец CDD yulyasya Работа во Франции 96 19.09.2014 15:06
Конец (рассказ от Ren) nel Литературный салон 26 23.01.2010 10:13
Последний шанс Ле Пена Boris Новости из Франции 0 15.02.2009 19:31
Италия, конец ноября bigbenny Вопросы и ответы туристов 4 29.10.2008 20:55
Парижские ароматы эпохи Просвещения и Романтизма Cleo Обо всем 4 29.01.2008 19:19


Часовой пояс GMT +2, время: 23:37.


Powered by vBulletin®
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd.
 
Рейтинг@Mail.ru
 
©2000 - 2005 Нелла Цветова
©2006 - 2024 infrance.su
Design, scripts upgrade ©Oleg, ALX