Брыся (Ren)

[Ren]

XXII.
С Полем Леруа мы встретились в кафе на центральной площади, под стенами украшенной скульптурами мэрии. Я пришла чуть раньше и заняла место в углу, лицом к улице. Официант принес мне кофе.

Поль появился минута в минуту. Одетый в строгий темно-серый костюм, белую рубашку и модный галстук, он неожиданно грузно сел, почти упал, на стул рядом со мной. И хотя на его лице сияла привлекательная мальчишеская улыбка, глаза выдавали мятежное состояние его души. Безусловно, он не был доволен нашей встречей.

- Кофе? – спросила я.

Он кивнул в ответ и выжидающе уставился на меня.

- Поль, - сказала я, - перед тем, как мы начнем разговаривать о Ваших проблемах, я хотела бы до Вас донести довольно простую мысль...

Я сделала паузу, заставив его включиться в диалог.

- Какую? – спросил он.

- Я Вам не враг. – сказала я спокойно.

- Но и не друг. – заметил он как-то обиженно, по-детски. – Вы мне судом пригрозили, я помню.

- А иначе Вас невозможно было бы заставить поговорить со мной, не так ли?Благодарите лучше свою собаку. Если бы он укусил не меня, а полицейского, вы были бы уже в суде. Кстати, как он?

- Нормально. - буркнул Поль. – Пока нормально. Не знаю, что с ним делать. Упрямый, скотина.

- Ну, вряд ли упрямее Вас. - улыбнулась я. – Как его зовут хоть?

- Роджер.

- Хорошее имя, пиратское... Впрочем, мы будем говорить не о нем, а о Вас. Учитывая то, что от Вас ушла жена, Вы пьете и совсем не занимаетесь Вашей компанией, я думаю, что собака – это не самый интересный для Вас объект разговора.

Поль поперхнулся кофе. Я услужливо подала ему салфетку. Откашлявшись, он с сомнением посмотрел на меня:

- Вы что – ясновидящая?

- Я?! Да нет, что Вы... Просто у меня есть источники информации, позволяющие узнавать нужные сведения быстро и совершенно конфиденциально. – рассмеялась я. – Ну что, расскажете все сами, или будем дальше угадывать?

- А что, Вы еще что-то можете угадать? – озабоченно спросил он.

- Многое! – уверенно ответила я. – Например, что Вы, скорее всего, купили собаку в подарок жене, а она, уйдя от Вас, отказалась от нее. Так?

Он уставился на меня, как на пришельца с другой планеты:

- А это Вы откуда взяли?

- Во Франции, согласно традиции, щенок – это чаще всего подарок жене на день рождения или Рождество. А по другой традиции, тот, кто уходит из семьи, собаку с собой почему-то не берет. Ну как? Подходит под Ваш случай?

- Лучше бы она его забрала... – вдруг неожиданно грустно сказал он. – Я когда на него смотрю, то вижу, как Натали собирает чемоданы...

- А почему она ушла? – спросила я. – Что случилось? У Вас же дети есть, кажется?

- Есть... – протянул он. – Но это ее не остановило.

- Так почему она ушла? – продолжала настаивать я.

Он посмотрел куда-то в угол, пряча от меня глаза.

- Знаете, в семьях всякое бывает. Поспорили, поссорились...

- И что?

- Ну... – сказал он и покраснел. – Ссорились мы часто. Однажды я ее ударил. А потом это повторилось. Потом еще раз. А потом она ушла. Только почему я Вам это только все рассказываю, ума не приложу.

- Потому что это очень важно. – ответила я. - Спасибо, что поделились.
Представляю, как Вам было трудно это рассказать.

Он кивнул, но промолчал.

- И что Вы собираетесь делать? – спросила я.

- А что тут сделаешь? Мне больше и жить-то незачем. Впрочем, я и не живу. Так, существую...

Он опять замолчал.

- Поль, у меня есть вопрос. Можно? – спросила я.

Он кивнул.

- Почему Вы не можете сдержаться, чтобы не ударить, не оскорбить?

Он пожал плечами и горько усмехнулся:

- Во мне поднимается такая волна ненависти, что я бью. Вы же сами видели.

- Послушайте, Поль, - сказала я быстро, - все рано или поздно впадают в состояние гнева. Однако, люди, которые поднимают руку на тех, кто слабее, чаще всего сами подвергались физическому и моральному насилию в детстве. Я думаю, что Вы бьете только потому, что били Вас, и Ваше окружение будет всю жизнь платить за то, что кто-то однажды сделал Вам больно. Скажите... но кто же Вас так сильно обидел, что Вы до сих пор отвечаете ему?

Поль посмотрел в небо.

- Ты никогда ничего в жизни не достигнешь... Нормальная девушка не выйдет за тебя замуж... Лучше тебе не иметь детей...

Слова, как капли воды, еле слышно падали с его губ. Он обращался к кому-то далекому, чью лицо было видно только ему, в его воспоминаниях.

- Отец? Мать? – спросила я.

- Ни тот, ни другой. – ответил он и вернулся обратно на землю, наконец посмотрев мне в глаза. – Автокатастрофа. Детский дом. Приемная семья...

- Мне очень жаль. – сказала я и накрыла его руку ладонью. – Мне, правда, очень жаль.

Мы оба долго молчали. Наконец, его глаза постепенно смягчились. От бури ненависти там осталось только тихое отчаяние.

- Я дам Вам адрес очень хорошего психотерапевта, Поль. – сказала я, достав из сумки карандаш и блокнот. – Он Вам поможет.

- А Вы? – спросил он.

- Нет, - покачала я головой, - я не смогу. Я бы очень хотела, но не смогу. По разным причинам. Единственное, что я могу для Вас сделать, это пристроить Роджера к охотникам, на время, пока Вы будете разбираться со своими проблемами.

Он кивнул:

- Неплохая идея. Я и сам уже начал подыскивать ему новых хозяев. Но кому он, такой, нужен?

- Охотники возьмут его с радостью. Позвонить?

- Позвоните, - кивнул он, - я думаю, так будет лучше для всех.

Мы допили давно остывший кофе. Поль немного оживился и даже улыбнулся, прощаясь. Листочек с адресом психотерапевта он бережно сложил в портмоне.

- Я позвоню Вам завтра, насчет охотников. – сказала я, прощаясь. – Если они не согласятся приехать, то я сама заберу Роджера и отвезу к ним. Идет?

- Идет. – кивнул он. – Ну, я пошел? До завтра?

- До завтра...

Он быстро пошел прочь, через площадь, и скрылся в какой-то подворотне. Я сказала правду: я не могла стать его психотерапевтом, потому что в моей памяти еще жил взгляд маленького джека, в недолгом существовании которого было пока лишь это бессмысленное зло, передаваемое по цепочке от человека человеку, претендующих, в отличие от животных, на звание «разумных».

Я позвонила ЖЛ и попросила дать мне телефон знакомых охотников. Они жили в Провансе, в горах, где они охотились, в основном, на кабанов. Хозяйка дома, Валери, держала маленький отель, а ее муж и деверь пропадали целыми днями на охоте или на ферме, где производился дивный козий сыр. Помимо двух сотен коз, у них была лошадь, корова, куры и большая псарня: примерно двадцать собак, все породистые, охотничьи: гончие по крови, джеки-расселы и таксы.

ЖЛ познакомился с этой семьей давно, лет пятнадцать назад, и, с тех пор, часто останавливался в их отеле во время своих мото-экскапад с друзьями. Жан, муж хозяйки, рассказывал в гостиной, за ужином, уморительные истории про повадки лесных животных и другие охотничьи байки. Родом он был из Марселя, поэтому догадаться, выдумывал он или говорил правду, было практически невозможно.
Несколько месяцев назад, на обратном пути из Греции, мы останавливались у них на ночлег. Я пошла поздороваться с собаками и заметила две новые пятнистые головы, подпрыгивающие за невысоким забором псарни. Это были джеки-расселы, взрослые кобели.

- Где взял? – спросила я Жана.

- Отдали. - ответил Жан, перегнулся через забор, подхватил обоих собак и зажал их подмышками.– Оба из ваших краев. Парижане! Смотри, какие классные!
Собаки, действительно, были хороши – упитанные, с гладкой блестящей шерстью, с белыми здоровыми зубами. Они смотрели на меня с одинаковым выражением лиц, поставив уши домиком, словно близнецы.

- Представляешь, их держали в квартире, в Париже. Они там все разнесли – обивки, мебель, двери... Ха! Хотели из джеков сделать салонных собачек, идиоты! Я их на кабана уже брал, так они его чуть не порвали в клочья. Они и на медведя могут! – закончил он, с гордостью глядя на свое недавнее приобретение.

- А остальные? Приняли их? - спросила я.

- А как же! – он хихикнул. – Они попытались было права качать, но их вожак, Норд, быстренько поставил на место. Сначала одного, потом другого. С тех пор, как шелковые... Играют целыми днями, носятся по двору. А если на охоту их не беру – обижаются.

Он поцеловал обоих джеков в носы и поставил обратно, за забор. Они, оголтело лая, помчались к другим собакам, которые, все вместе, рвали в клочьи какую-то тряпку в другом конце вольера. Вцепившись в свободные концы, они стали тянуть тряпку в противоположные стороны. Вид у них был абсолютно счастливый...

Я заплатила за кофе и пошла за машиной, которую я припарковала на площади, у подножия наполеновского дворца. Мои каблуки стучали по мощеной камнями улице, которой было несколько веков. На одном из кафе была криво прилеплена разрисованная неприличными словами афиша очередного розыгрыша «лото-миллион», обещавшая всем играющим неслыханный лот в пятнадцать миллионов евро. «На эти деньги можно построить приют, реабилитационный центр, дом для престарелых собак... – пронеслось в голове. - Надеяться на то, что когда-нибудь обязательные социальные отчисления коснутся нужд животных, глупо».

С ощущением полной безысходности, я зашла в кафе и, будто бросая бутылку с мольбой о помощи тому, кого, вероятнее всего, никогда и не существовало, купила голубой лотерейный билетик.