Париж Хемингуэя и не только...

[Camilio]

Спрашивается: стóит ли бывшему советскому человеку, не знающему французского языка, заходить в книжные магазины Парижа, тем более, при первом приезде в Париж? Стóит ли терять там драгоценное парижское время? Теперь я уверен: стóит!

Не зная, к сожалению, французского, но в наивной надежде найти что-нибудь интересное на английском, ходил я вечерами по книжным магазинам бульвара Сен-Мишель. И наткнулся на богато иллюстрированный том (альбом?): Dominique Paulvé. `La Ruche – Un siècle d`art à Paris` (кому интересно: 2002 Éditions Gründ, Paris ISBN 2-7000-3062-4 – может, россияне смогут найти её в Ленинке или Библиотеке иностранной литературы в Москве, а `французы` – в библиотеках Франции). Название `La Ruche` вызвало в памяти: что-то такое – буквально пунктирно – я ведь встречал у Эренбурга в его мемуарах… Полистал книгу – обилие фотографий. И имён: Марк Шагал, Хаим Сутин, Осип Цадкин, Жак Липшиц, Мишель Кикоин, Пинхус Кремень, Моисей Кислинг, Сэм Грановский… И все они – гонимые погромами из местечек, в поисках удачи – ехали в Париж из дореволюционной России, и нашли приют в многоугольном (или, что для нас понятнее: гранённом) `Улье`, `La Ruche`.

Фотографии в книге прекрасно иллюстрировали художественную жизнь Парижа того времени. Несмотря на цену (29,95 Евро – всё-таки дороговато для бывшего советского человека!), купил её – любопытство взяло верх, захотелось узнать больше об этом парижском `Улье` и его `пчёлах` с российскими корнями.
С горем пополам, со словарём и с помощью французских коллег удалось прочитать о несладкой жизни этих `пчёл`, хотя некоторые из них, трудясь и в правду, как пчёлки, нашли свою удачу, славу и богатство. В следующий приезд захотелось найти этот самый `La Ruche` и взглянуть на него.

Любопытство вызывало и то, что ни одно из этих имён не упоминалось в `Празднике …` Хемингуэя, хотя в годы, когда он работал в Париже, по крайней мере Шагал, Модильяни и Сутин уже стали известными художниками. Кстати, в книге американской писательницы Janet Flanner `Paris Was Yesterday 1925-1939` (кому интересно: Published by Virago Press 2003), которая с 1925 по 1975 гг., за исключением военных лет 1939-44 гг., была парижским корреспондентом журнала `The New Yorker`, тоже не найти ни слова о художниках из `La Ruche` – ни об одном! – хотя её книга в значительной степени посвящена художественной жизни Парижа. Похоже, что и Гертруда Стайн их не приглашала в свой салон на 27 Rue de Fleurus. И только Пикассо был общим знакомцем и другом – и у этих босяков из `La Ruche`, и у Эренбурга, и у американцев…
Видимо, обитатели `La Ruche` не посещали `Select`, `Deux Magots` и `Closerie des Lilas` (это были литературные кафе), а колобродили в `Ротонде`. И правда, у Хемингуэя, в рассказе `Форд Мэдокс Форд и ученик дьявола` есть слова: `Завсегдатаи `Купола` и `Ротонды` никогда не ходили в `Лила` (в оригинале: `People from the Dôme and the Rotonde never came to the Lilas`– опять видим, что переводчики перевели название кафе `Dôme` как `Купол`). Они никого здесь не знали, и никто не стал бы их разглядывать, если бы они все-таки пришли`.

Во второй приезд в Париж нашёл Passage de Dantzig, пришёл к воротам уже знакомого по фотографиям `Улья` – увы! частное владение, вход, естественно, посторонним закрыт. Потрогал пальцами исторические ворота, долго разглядывал древние кариатиды у входа в `Улей`, потоптался у ворот влево и вправо, чтобы увидеть побольше сквозь ворота. Перешёл через узкий проезд на противоположную сторону и оттуда ел глазами ротонду `La Ruche` c её `дольками`-мастерскими.
Тут вышли из калитки двое и направились к стоявшему Пежо-206. Долго не могли закончить разговор, но, наконец, попрощались. Пежо уехал, а оставшийся месьё задумчиво посмотрел на меня и, подойдя, спросил:
— Вы артист?
— Нет, – ответил я. — Но я знаю, что здесь жили и работали русские художники … Шагал, Сутин… Кикоин…
— Вы из России?
— Из бывшего Советского Союза, теперь — из Киргизии.
— Вообще-то мы никого сюда не пускаем… Но раз вы приехали из такого далека, я не могу вас не пустить. И пригласил войти (во везуха!). — Можете ходить по саду, сколько хотите, только уходя, пожалуйста, захлопните калитку. А мастерская Шагала — вон, как раз над входом, на втором этаже. И ушёл.

Вот счастье-то! Подошёл к кариатидам, прикоснулся к ним руками. Вот акация слева от левой кариатиды — ствол диаметром уже где-нибудь в 30 см, а на снимке в купленной книге (Шагал в 1968 г. во время посещения `La Ruche`, сняв шляпу, смотрит на окна своей мастерской) у этого ствола ещё 10-15 см.
Отошёл, посмотрел снова на окна и стены гранённого `Улья` — старая кирпичная кладка, облупившиеся кое-где части входного портала, где-то видны водопроводные трубы. Чем-то этот дом напомнил виденные под Москвой небогатые дома отдыха в отреставрированных дворянских поместьях.
Войти в собственно `Улей` постеснялся, лишь постоял на пороге и посмотрел на лестницу.

Ателье первого этажа, пристроенные вокруг граней `Улья`, с прозрачными скосами-крышами чем-то напоминали сундуки для угля в старом Фрунзе. У каждого ателье – свой вход. Через стекло мастерских видны были частично задрапированные скульптуры, вероятно, незавершённые. Иногда кто-то выходил и, не удивляясь мне, здоровался и снова исчезал в своих тесных ателье.
Вокруг `Улья` размещался довольно разросшийся сад с цветочными газончиками, кустами и кустиками. В газончиках, среди цветов, почему-то стояли или лежали фрагменты мраморных скульптур, колонн, голов с отбитыми носами.
Кое-где двери мастерских были открыты (стоял июнь), на натянутых верёвках сохло бельё. До боли знакомые признаки коммунального жилья: слышен шум стиральной машины, выглянула тётка в халате (явно не в халате скульптора), прислонённый велосипед, горшки с геранью, выставленные на лето на солнце, там и сям у входов в ателье — ряды пустых бутылок, `на улице`. БЫТ!! Правда, при этом всё чисто, без мусора и луж у дверей. Впечатление всё же такое, что здесь до сих пор живут стеснённо и трудно, и творят, чтобы стать через N лет знаменитыми – хорошо, если при жизни – а их творения, конечно, будут продаваться за астрономические суммы.

Подумалось: вот здесь и дружили/бузили Модильяни с Сутиным, чудила Маревна со своими дружками, ночевал у Шагала Луначарский, когда приезжал в Париж в командировки...

Наверное, часа полтора, не торопясь, ходил и глазел на собственно `Улей` и соседский дом из фасет с острыми крышами, обошёл весь сад. Неожиданно для себя вышел из кустов к столу с початой бутылкой красного вина и тремя фужерами. За столом стояли трое, среди них и мой благодетель, открывший калитку. Увидев меня, пригласили к столу. Я поблагодарил и сказал, что мне надо идти (раз стоят, а не сидят, значит, разговор по делу, решил я). Благодетель взялся проводить меня. Я спросил, прощаясь, как его зовут. Он написал в моём блокноте: Francis HERTH, и пояснил: видите, имя у меня французское, а фамилия немецкая, я — эльзасец. Тут я сказал, что сейчас я работаю как раз в Эльзасе, в предместье Страсбурга, и Francis рассмеялся: значит, вы приехали не издалека! Я поблагодарил Francis`а за предоставленную возможность осмотреть `La Ruche` и сад и пожелал ему творческих успехов. Пожали друг другу руки, и я пошёл к калитке.

Только я добросовестно захлопнул калитку, как тут подбегают две мадмазель: понимаем, что частное владение, но, может, месьё пустит взглянуть на `La Ruche` вблизи?! Милые мои, что ж вы на две секунды раньше не подбежали! (А с другой стороны, как я могу подвести Francis`а, – подумал я).
А вам, мои дорогие земляки (всех бывших и нынешних жителей стран СНГ я считаю своими земляками, какие бы расстояния нас теперь не разделяли), могу посоветовать: если придёте к `La Ruche` и захотите всё же войти за его ворота, дождитесь того, кто выйдет из калитки, и скажите, что вы СПЕЦИАЛЬНО ПРИЕХАЛИ ИЗ РОССИИ (ну, из Витебска или Израиля), чтобы помянуть художников-выходцев из России — мне кажется, для `русских` они сделают исключение и пустят в сад.

P.S. Вернулся домой, ещё раз просмотрел купленную книгу про `La Ruche`, и тут увидел в книге фотографию Francis`а, а в конце – благодарности автора книги за помощь ряду художников, и среди них тоже – Francis. Жаль, что я не взял у него автограф под фото!

P.P.S. Да! Если кто-нибудь захочет сходить к `La Ruche`, то один из путей такой: доехать до станции метро `Convention` (это тёмно-зелёная, 12-ая ветка, ехать в сторону `Mairie d`Issy`), далее идти по Rue de la Convention на юго-восток до Rue de Dantzig и повернуть на неё вправо и идти до Rue Robert Lindet, а за ней находится развилка – здесь вправо отходит искомый Passage de Dantzig, от развилки до `La Ruche` метров 50 (по правой стороне тротуара). Желаю всем удачи!

[an5plus]

Вот счастье-то! Подошёл к кариатидам, прикоснулся к ним руками. Вот акация слева от левой кариатиды — ствол диаметром уже где-нибудь в 30 см, а на снимке в купленной книге (Шагал в 1968 г. во время на неё

Camilio, еще какое счастье! Повезло Вам, да нет же, именно Вы, а это я поняла, читая Вас, заслужили того, чтоб побывать в этой святыне, прикоснуться в прямом и переносном смысле, к нашей истории Спасибо за рассказ.