Форумы inFrance  - Франция по-русски
Вернуться   Форумы inFrance - Франция по-русски > Наш дом культуры и отдыха > Литературный салон

 
 
Опции темы Опции просмотра
  #1
Старое 02.06.2002, 20:28
Арт-директор
 
Дата рег-ции: 10.06.2001
Откуда: Париж
Сообщения: 23.967
Отправить сообщение для  Boris с помощью ICQ
"Словарь человеческих странностей" [отрывки на русском языке]

Предлагаю вниманию форумчан отрывки из любопытной книги. Начну с публикации предисловия, а затем буду добавлять сюда отдельные главки из книги. Желаю всем приятного чтения! Борис.

Ги Бештель, Жан-Клод Каррьер

CЛОВАРЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКИХ СТРАННОСТЕЙ
Париж, 1991


ПРЕДИСЛОВИЕ

Похвальное слово Странности

Прежде чем вы начнете читать эту книгу, нам, ее составителям, хочется, как хорошим купцам, похвалить свой товар.

Заходите, заходите, дамы и господа! Вы увидите здесь целую галерею удивительных феноменов, о каких вы и не слыхали. Перед вами предстанут люди незаурядные – из разных эпох, разных полов, разной национальности. Вас ждет встреча с  чудаками, идиотами, маньяками, с теми, про кого говорят – «он немножко  того», «у него не все дома», «у него крыша поехала»... Авантюристы, коллекционеры, обладатели секретов, пожиратели колющих и режущих предметов, еретики, капризные гении-одиночки – сколько их было на протяжении веков, этих удивительных людей, которые делали всё, чтобы не быть как все!

В нашей галерее есть, конечно, свои «звезды» – это, в первую очередь, англичане, за ними идут южноамериканские диктаторы, а потом – ясновидцы, отшельники, миллиардеры и дэнди. Но заслуживают внимания  и безвестные одиночки – те, кого слава обошла стороной, кто всегда оставался в тени (но от них-то и жди сюрприза!).

Отдавая себе отчет в неполноте и несовершенстве нашего труда, мы все же гордимся им. Несколько лет ушло на то, чтобы собрать материал для книги, – задача тем более непростая, что странный персонаж чаще всего не заявляет о себе, но прячется, а странный феномен не бросается в глаза, но  созревает в тени.

Что значит быть странным? Будем осторожны с этим вобщем-то банальным словом. «Надо же, какая странная вещь!» – говорит один. «Да что ж тут странного?» – недоумевает другой. Уточним: в нашем словаре речь идет не о странных вещах и не о странных суждениях. Речь идет прежде всего о людях, живых или умерших, и лишь походя – об остальном. Говоря о странностях, мы имеем в виду странных людей. В таком понимании слова «странность» есть своя прелесть, а главное – своя красота. Нет, вы только представьте: вдруг ни с того, ни с сего подул свежий ветер – ветер, подвластный ангелу Странности!

Слишком банально и даже ошибочно думать, что можно описать общество, рассматривая его, так сказать, в чистом виде: сквозь призму демографии, экономики, бесконечных статистических выкладок... Гораздо точнее можно передать эпоху, ее глубинный смысл через триаду «Невероятное – Глупое –  Странное».

Невероятное – это то, что когда-то привлекало и волновало людей: например, философский камень, трактат на каверзную тему, папа римский в юбке (был такой в XII веке!), геводанский зверь (в 1765 году в лесах французского графства Геводан появился зверь, наводивший ужас на местных жителей; предполагается, что это был гигантских размеров волк. – Прим. переводчика), всевозможные легенды...

Глупое – это то же Невероятное, но принявшее дурацкий вид. Скажем - идиотские пари, любые проявления расизма и ненависти, нелепая судебная ошибка. О глупости мы уже писали и будем еще писать.

Ну а эта книга посвящена Странному – тому, что не соответствует житейским нормам, на что обыватели показывают пальцем. В словаре эпитет «странный» определяется следующим образом: «То, что выходит за рамки привычного и общепринятого, противоречит здравому смыслу и разуму» (Petit Larousse, 1980). Определение слишком уж широкое, охватывающее множество синонимичных понятий: анормальное, причудливое, непривычное, экстраординарное, экстравагантное, невиданное, нелепое, своеобразное. Спрашивается - считать ли странной такую болезнь, как заячья губа (вполне анормальное явление)? Или нестандартно действующего посла? Или научное открытие? Или, скажем, сумасшедшего?

Можно себе представить, как выполнили бы нашу работу, причем за каких-нибудь три недели, бойкие писаки. Они сварганили бы сборник, намешав всего понемногу: два-три случая передачи мысли на расстояние, что-нибудь о причудах природы, пару исторических анекдотов, несколько «загадочных явлений». Ведьмы соседствовали бы там с конкурсом Лепина (конкурс изобретателей, учрежденный в 1913 году парижским префектом полиции Луи Лепином. – [/i]Прим. переводчика)[/i], инопланетяне – с оборотнями. Плюс два-три случая магии...

Мы такую «солянку» отвергаем, ибо считаем: если данная тема не поддается точному определению, то нужно идти путем отрицания, то есть исключить все то, что к ней не относится. Не имеют отношения к странностям ни тайна, ни магия, ни колдовство, ни сверхъестественные явления. В нашем понимании странное – это нечто земное и абсолютно реальное, и мы не будем повторять часто совершаемую ошибку – считать, что в тайном есть что-то странное.

Возьмем, к примеру, такой феномен, как ведьмы. Ему возможны два объяснения. Одно – социологическое: ведьма – это бедная крестьянка, живущая в бедной стране во времена голода и эпидемий. Ведьма высказывает некие истины, идущие вразрез с общепринятым мнением и порожденные различием между богатыми и бедными, деревней и городом, знахарями и дипломированными докторами, свободной любовью и христианской моралью. Эта несчастная женщина имеет определенную власть над людьми, но под пытками признается в чем угодно. В таком контексте ведьма не более странна, чем французская революция 1848 года, искаженное толкование Эмской депеши* или феномен хиппи (Эмская депеша – опубликованная Бисмарком 13 июля 1870 года ложная версия информации, полученной им по телеграфу от Вильгельма I и касающейся кандидатуры Гогенцоллернов на испанский трон. Эмская депеша стала одним из детонаторов первой мировой войны. – прим. переводчика).

Но возможно и другое объяснение, от которого, конечно, захватывает дух: ведьмы обладают огромной силой; Дьявол заключает злодейский договор с отдельными людьми, чтобы сбить с пути истинного род человеческий. Ведьмы не ломают комедию и не являют собой пример истерии, а просто оказались в плену дьявольской хитрости и т.д. Получается, что в этой титанической борьбе между божественным порядком и дьявольским беспорядком нет никакого человеческого умысла. В ней нет и не может быть никакой свободы, как нет и не может быть ничего странного.

Повторимся: странность – это определенное, совершенно искреннее поведение человека. Ее не следует путать ни со сверхъестественным, которое как бы убегает от нас, ни с шарлатанством, от которого убегаем мы. Напомним замечательные, но, увы, подзабытые слова Теренция: «Все мы – люди, и ничто человеческое нам не чуждо».

А теперь – пару слов об этимологии. Французское слово bizarre («странный») происходит от итальянского bizarro («отнесенный в сторону»). В связи с этим возникают два соображения: во-первых, вещи не «относятся в сторону» сами, и в выражении «отнесенный в сторону»  есть оттенок намеренности, то есть воли, а не пассивности.

Не являются странными ни кривой нос, ни ноги разной длины, ни камни причудливой, то бишь необычной, формы. Предметы могут быть необычными, удивительными, экстраординарными, но они не могут быть носителями действия или эмоции, которые требуются для странности. У предметов нет поведения, а у странности оно есть. Можно сказать, что у странности – своя высота над уровнем моря, она не слилась с предметами, которые представляют собой лишь то, что представляют. Предмет – он и есть предмет. Не выглядит странным то, что присуще кому-то от рождения или порождено житейскими обстоятельствами. В монстре нет ничего странного, ибо, как правило, не он выбирает, быть ему монстром или нет. Все, что определено, предопределено или сверхопределено, не имеет отношения к нашей теме.

И вот наш первый неожиданный вывод: странность – это проявление свободы.

А теперь попробуем определить странность, хотя бы в некоторых чертах, не методом отрицания, но утверждения. Как выяснилось, странность заложена в самом человеке, который не может быть никем иным, как человеческим существом. Но далеко не все нестандартные люди – непременно странные. Взять, к примеру, клошара, который настолько отличается от нас, что про него говорят – отвергнутый обществом, изгой, маргинал. Мы привыкли к этому бродяге с неизменной бутылью дешевого вина и грязной котомкой, он – часть семьи, вроде домашнего животного, и его присутствие никого не удивляет. Странность – это непременно что-то человеческое, иногда сверхчеловеческое, в ней нет ничего от животного.

Мы не назовем странным неудачника. Если человек по воле рока или в силу обстоятельств сбился с протоптанной дорожки, расстался с привычным образом жизни, то – чего же тут странного? Другое дело, если человек сам решил порвать с нормой. Странным является только то, что выбрано человеком сознательно. Все великие люди выглядят странными в глазах обывателя, потому что они  х о т я т  быть странными.

Далее, странность должна быть протяженной во времени. Если завтра вам придет в голову закурить сигарету носом, чтобы позабавить кампанию, то вы в этом случае будете всего лишь забавником, заводилой.  Но если вы курите так, и только так, и по-другому курить не можете, вы – уже немножко странный человек, и тогда двери нашей галереи откроются перед вами, и вы встретите там подобных вам, хотя и совершенно других, людей.

Итак, вот начало определения: странным считается, как правило, экстраординарный человек. Его странность проявляется не в отдельном забавном эпизоде, а во всей биографии, не в одном поступке, а во всей его жизни. Странность всегда честна, она продолжительна и - значительна. Чтобы выжить, ей требуется достаточная доза искренности. В отличие от искусства, она наивна и убедительна.

Если хорошенько подумать, то любой из нас может показаться кому-то странным. Это мы к тому, что наш словарь – вещь исключительно субъективная. Он создан по принципу стоп-кадра: мы останавливаем киноленту, чтобы расмотреть ту или иную «картинку».

«Уж лучше сумасшедшие, чем дураки, – говорил Шарль Монселе. – Банальность угнетает меня, зато эксцентричность заставляет работать мое воображение и обогащает меня побочными идеями». Приведем несколько примеров, которые помогут нам продвинуться вперед в определении странности. Представьте себе деревенский дом, выстроенный с необыкновенной фантазией почтальоном Шевалем или Робером Татеном. Сад, разбитый по чертежам Дэшвуда, повторяет формы женского тела. В конюшне, спланированной Уотертоном так, чтобы лошади могли болтать между собой, слоны играют музыку. Некий персонаж, одетый во все зеленое и питающийся только зеленым горошком, встречает в саду аббата, одетого во все красное. Сидящая на дереве принцесса Карабу караулит сад, время от времени стуча по гонгу, висящему у нее за спиной. Бербигье отгоняет от принцессы гномов, используя для этого табак. Один чешский поэт собирает в саду камни и громким голосом читает послания, которые якобы написаны на них. Романтичный юноша собирает с меланхоличным видом опавшие листья... Одни изобретают языки, другие – новые религии. Испанский иезуит Санчез, которому поручили написать книгу о плотских грехах, сидит на мраморной скамье, поджав под себя ноги, чтобы их не разогревало тепло земли.

Многие занимаются тут любовью, но – весьма странным образом. Кто-то мастерит совершенно бесполезные вещи. Один человек придумал телеграф для улиток. В глубине сада - колонна, а на ней стоит на одной ноге Симеон Стилит. Он стоит так много лет подряд. А вот идет по аллее Господин Лимонад, а рядом с ним – князь Лазарь Вырви-Глаз. Чуть дальше – маркиз Сен-Крик, заталкивающий мороженое себе в сапоги... Руссо в армянском костюме... Сократ со своими демонами... Джентльмен-амфибия... Князь Хронологий... И еще сотни других чудаков.

Какое прекрасное место! Просто волшебное. И все же – не будем обманываться: не все тут так спокойно и идиллично. Встречаются здесь злые сектанты и злобные диктаторы. Один такой диктатор приказал истребить всех собак, другой объявил национальный траур по своей ноге, потерянной в бою, третий приказал расстрелять собственную рубашку (слишком много ей было известно!), четвертый отменил почту в стране, полагая, что возможность граждан общаться друг с другом – это страшное социальное зло. Кстати, мы долго думали, стоит ли включать сюда «великих мучителей» и изобретателей орудий для пыток. Ведь их присутствие нарушило бы атмосферу спокойствия, с которой обычно связаны странности. Нет, все же для некоторых мы решили сделать исключение – так сказать, для полноты картины. «Ничто человеческое нам не чуждо», а значит нельзя было из нашей картины убрать кровавый цвет.

Прогуляемся по этой удивительной усадьбе. Как классифицировать всех этих людей? Да и стоит ли делать такую классификацию? Разве их сила не порождена беспорядком?

Странное – по крайней мере, в нашем понимании – не поддается никакой научной, эстетической, физиологической или моральной классификации. Странным может оказаться преступник или совершенно невинный человек, личность интравертивная или экстравертивная, замечательный во всех отношениях или ужасный человек, полусумасшедший или совершенно нормальный человек. Странность – слово необычайно емкое и всеохватное. Невозможно подобрать ему слово-антоним. Оно не означает ни святости, ни красоты, ни нормы, ни заурядности, ни справедливости. Противоположностью Странного является Не-Странное. Уже по этой причине можно предположить, что странное – это позитивный элемент в человеческом поведении.

Зададимся древнейшим вопросом: «Что такое нормальный человек?» Допустив, что вопрос поставлен корректно, мы тут же обнаруживаем, что исчерпывающего ответа на него нет. Норма – вещь относительная. Каждая культура и каждая эпоха понимает ее по-своему и требует от своих членов общества разделить свое понимание странности, а иначе их ждет смертный приговор, ссылка, заключение в тюрьму либо постоянные насмешки.

И тем не менее, странности есть повсюду. Каким бы ни было определение нормы и средства для ее воплощения в жизни, странность всегда найдет возможность заявить о себе. На гладкой поверхности воды непременно появляются необычные пузыри. Они кажутся совершенно безобидными, и в большинстве случаев не причиняют никакого вреда. По крайней мере, они не нарушают порядок, установленный законом. Именно это отличает их от пузырей настоящего безумия. Безумие, по крайней мере у нас, рассматривается как болезнь, которую  мы описываем, заносим в карточки, распределяем по категориям. Мы удаляем безумцев из общества и стараемся вылечить их.

Странность всегда пребывает на свободе. Какими бы радостями или горестями не была насыщена данная эпоха, она все равно продолжает  выращивать удивительные цветы. И, кажется, ничто не может остановить ее. В определенном смысле странность неизбежна и фатальна. Она сильнее, чем все законы и нравы.

А если так – а мы думаем, что это именно так, -  если какие-то постоянные и глубинные силы порождают Странное вопреки любому порядку, царящему на поверхности вещей, тогда мы должны задаться вопросом о социальной пользе странности. И поставить вопрос, открывающий неожиданные перспективы в наших рассуждениях: а что, если в нас живет глубинная потребность в Странном?

                                                                                                 * * *
Недавно в одном из своих интервью американский биолог, нобелевский лауреат Джеральд Эдельман сказал, что, по его мнению, в ближайшие 25 лет самой существенной проблемой науки будет достаточно точное определение ошибки. Ибо наука и наши знания развиваются и продвигаются вперед ценой совершаемых ошибок. Электронный мозг, который, по определению, не ошибается никогда, не может пережить эволюционный процесс и узнать, что такое прогресс. К счастью, с нашим мозгом все обстоит по-другому. Мы постоянно совершаем ошибки, и мы, без сомнения, нуждаемся в том, чтобы ошибаться.

Вспомним слова Паскаля: «Ошибка не является противоположностью истины. Ошибка – это позабытая истина». А далее сделаем такое допущение: наши странности – это наши ошибки.

Известно, что при борьбе с комарами непременно найдется такая особь комара, которая способна сопротивляться убойному действию химических препаратов. Такой комар-самец находит себе соответствующую комариху, и вместе они плодят новый вид комаров, способный выжить в данных условиях. Такого комара и его комариху хорошо организованное общество непременно объявило бы маргиналами, странными или даже чудовищными. Общество решило бы избавиться от них, чтобы не исчезнуть самому.

Не так ли обстоит дело и с нашими странностями? Не является ли право быть «другим», порожденное веком нивелирования  и униформы, насущной потребностью человека?

И еще об одном праве хотелось бы сказать – о праве воображать. Проходя по этой бесконечной галерее, где дуют, как сказал бы Жан-Люк Годар, «сквозняки неправильности», нельзя не поражаться богатству воображения, которое практически неиссякаемо. Это воображение намного превосходит все, что только смогли выдумать сказочники, авторы романов, деятели театра и кино (им кстати, эта книга могла бы принести немало пользы), как если бы реальность захотела доказать свое превосходство над выдумкой и - раз и навсегда утвердить свое господство.  И снова заметим, что именно воображение объединяет и смешивает так называемую фантастику с тем, что мы считаем реальностью.

Напомним также известное клише, согласно которому «правда выглядит иногда неправдоподобной». Об этом известно с давних времен. Менее известно то, что эту банальную формулу можно, как и другие формулы, повернуть так или иначе. К примеру, можно сказать, что неправдоподобное может оказаться правдой или, больше того, что неправдоподобное непременно правдиво. А все потому, что никакое управляемое воображение не может изобрести те поведенческие формы, о которых пойдет речь в книге. А раз они описаны здесь, раз перо оказалось способным сообщить о них, значит они правдивы.

Вероятно, некоторые заметят, что здесь мы соприкасаемся с фундаментальным доказательством, на которое в течение веков опиралась христианская религия: «credo quia absurdum = я верю в это, потому что это выглядит абсурдом». Никакие разумные доводы, никакое научное исследование, никакая аналогия не могут дать мне подобной идеи. Это – абсурд. И тем не менее, это есть. А значит, я в это верю.

Мы надеемся, что у вас теперь исчезли последние сомнения в существовании и живучести персонажей, которые будут вам представлены. Никто в мире не мог бы придумать их. А значит, они есть. Были, есть и будут.

                                   * * *

Итак, мы подходим к финалу нашего похвального слова Странности.

Заметим, что распознать странное и согласиться с ним – это значит  подать первый знак ума. Странный персонаж, находящийся где-то между нормой и безумием, в своего рода no man’s land, где все насмехаются над ним, здесь, в нашей стране, чувствует себя на свободе. И чем шире территория, чем больше толерантности проявляем мы к странным персонажам, тем свободнее нам дышится. Чем больше странного мы видим, тем мудрее мы становимся.

Тот, кто говорит, что «все люди - идиоты», сам – безнадежный идиот. Тот же, кто говорит что «все люди – странные», сам, без сомнения, странен. Отмечать повсюду странное – значит, любить свободу и стремиться быть свободным. Как раз об этом мы и сказали: странность – это мудрость.

В наш век, когда гуманитарные науки свели человека к носителю определенных действий и реакций, пульсаций и репульсаций,  современный человек стал, в буквальном смысле слова, сумасшедшим. Он утратил свои желания, свои силы и даже свою жизнь. Ибо жить – значит прежде всего любопытствовать.

Поверить в странность – значит, заполнить этот вакуум, заставить отступить рабство и безумие, расширить пространство свободы. Мы бросаем вызов бескрылому детерминизму, оперирующими общеизвестными истинами, и хотим познакомить вас с теми, кто предпочел быть странным или жить странно.

Чем больше странностей будет в нашей жизни – тем сильнее надежда на лучшие времена. Вполне возможно, что странность – наша действительная и единственная надежда.

Вглядимся в диктаторские режимы: там царит норма, и нет места ничему странному, а если оно и есть, его не видно. Все, что выходит за пределы нормы, тут же удаляется. И остаются лишь члены партии и безумная толпа...

Вот почему эта книга – своего рода дружеский и наивный призыв к свободе – к свободе быть таким, каким мне хочется, к свободе для всех быть такими, какими нам хочется.  Мы встретимся с персонажами, которые решили осветить свою жизнь непривычным светом. Что может быть лучше?

При выходе из этой гигантской галереи мы почувствуем легкость, прилив сил, воодушевление. Станем  ли мы лучше? Вполне возможно. Итак, пойдем навстречу нашим странным братьям – из разных времен, из разных стран.

Полюби странного человека, как себя самого.

Потому что странный человек – это ты сам.


октябрь 1980 г.
Перевел с французского Борис Карпов
Boris вне форумов  
 Ответ с цитатой 
 


Закладки


Здесь присутствуют: 1 (пользователей - 0 , гостей - 1)
 
Опции темы
Опции просмотра

Ваши права в разделе
Вы не можете создавать новые темы
Вы не можете отвечать в темах
Вы не можете прикреплять вложения
Вы не можете редактировать свои сообщения

BB коды Вкл.
Смайлы Вкл.
[IMG] код Вкл.
HTML код Выкл.

Быстрый переход

Похожие темы
Тема Автор Раздел Ответов Последнее сообщение
Отели "Fortuna", "Avenir", "Le faubourg","Marena" carry Мнения и вопросы о гостиницах во Франции (и не только) 4 05.05.2007 22:11
"Мастер-класс студии "Апрелик" на "Эксполанг-2007" Albosha Что-Где-Когда 7 13.02.2007 09:52
Словарь с "паштетом" Яна Французский язык - вопросы изучения и преподавания 2 26.03.2002 14:48


Часовой пояс GMT +2, время: 15:33.


Powered by vBulletin®
Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd.
 
Рейтинг@Mail.ru
 
©2000 - 2005 Нелла Цветова
©2006 - 2024 infrance.su
Design, scripts upgrade ©Oleg, ALX