Балет "Собор Парижской Богоматери"

[Zina]

В Большом театре состоится премьера балета "Собор Парижской Богоматери" в постановке Ролана Пети

Премьера балета "Собор Парижской Богоматери" в постановке Ролана Пети состоится в Большом театре 15 февраля. Об этом сообщили "Интерфаксу" в пятницу в литературной части театра.

В прошлом сезоне знаменитый французский хореограф поставил в Большом "Пиковую даму", в нынешнем - возобновляет на главной московской сцене свою старую постановку по одноименному роману Виктора Гюго.

Заигранную партию Belle из мюзикла Notre Dame de Paris гости Большого не услышат, хотя и в балете Пети музыка прозвучит не совсем академическая.

Композитором "Собора Парижской Богоматери" выступает Морис Жарр, неоднократный обладатель "Оскара" (в том числе за музыку к киноэкранизации "Доктора Живаго" Бориса Пастернака) и отец знаменитого "пиротехника" и музыкального кудесника Жан-Мишеля.

Художником по костюмам к спектаклю стал сам "законодатель мод" Ив Сен Лоран.

[Zina]

Виолетта Майниеце

Премьера балета "Собор Парижской Богоматери"
15, 16, 18 и 20 февраля в Большом театре состоятся премьерные показы шедевра мировой хореографии, балета выдающегося французского хореографа Ролана Пети "Собор Парижской Богоматери".
На сцену Большого театра спектакль перенес сам маэстро Пети.
В главных партиях заняты : Николай Цискаридзе и Дмитрий Белоголовцев (Квазимодо), Светлана Лунькина, Анна Антоничева и Екатерина Шипулина (Эсмеральда), Руслан Скворцов и Ян Годовский (Клод Фроло), Андрей Уваров, Константин Иванов и Александр Волчков (Феб).

«Историческая мелодрама в духе Вальтера Скотта» – так писали в ХIХ веке о «Соборе Парижской Богоматери – 1482» самого знаменитого французского романтика Виктора Гюго, которому в момент написания романа исполнилось 29 лет. Впоследствии над печальной участью его героев потоки слёз проливало не одно поколение сердобольных читателей – мелодрама всегда была и до сих пор остаётся самым популярным и демократичным жанром. Кому, как не французам, надлежало на родине Гюго культивировать один из литературных «парижских мифов», связанный с Собором Парижской Богоматери – до появления Эйфелевой башни этот памятник средневековой архитектуры был символом города! Но, несмотря на соблазнительную сценичность романа Гюго, парижская балетная сцена обходила стороной этот сверхпопулярный сюжет. В Парижской Опере никогда не шёл даже известнейший балет француза Жюля Перро «Эсмеральда». Знаменитое pas de deux Эсмеральды и Гренгуара, которое перетанцевали все парижские звёзды, во Франции идёт в редакции русского постановщика Николая Берёзова. И только первый современный французский хореограф в лице Ролана Пети открыл эту тему для парижской сцены.

«Увлекшись Средневековьем с его мистическим мировосприятием, я стал раздумывать о постановке романа Люиса «Монах». Я даже сочинил либретто и заказал партитуру… Однако из этого ничего не получилось. И вот однажды, проходя мимо книжного магазина, я увидел том «Собора Парижской Богоматери». Продолжая испытывать интерес к Средневековью и его монахам, я из любопытства купил эту книгу, многие эпизоды которой к тому времени уже стёрлись из моей памяти. Перечитывая роман, я понял, что Виктор Гюго пошел значительно дальше Люиса. Я тотчас же переделал либретто, следуя сюжетной линии Гюго…», – писал балетмейстер.

«Собор Парижской Богоматери» – самый значительный французский балет середины ХХ века – впервые появился на сцене Дворца Гарнье в 1965 году. Он был «отпрыском» знаменитостей – самого популярного французского балетмейстера Ролана Пети, сверхмодного кутюрье Ива Сен-Лорана, известного композитора Мориса Жарра, художника театра и кино Рене Аллио, которые, объединив усилия, одержали блистательную победу. С тех пор экстравагантное творение прочно вошло в репертуар театра, со временем став неоспоримой классикой. А Пети, благодаря «Собору…», после двадцатилетнего отсутствия вернулся в «родовой замок» на белом коне.

Зрелища, подобного «Собору…», консервативная Парижская Опера до того не видала – все танцевальные эксперименты послевоенных десятилетий, будь-то ранние опусы Мориса Бежара, Жанин Шарра или самого Пети, осуществлялись хореографами вне стен этой цитадели неоклассицизма, где долгие годы (с 1930 по 1956) правил Серж Лифарь. «Собор…» пробил брешь, через которую на её сцену хлынула современная французская хореография.

«Для меня спектакль – это синтетическое произведение, объединяющее в себе танец, музыку, декорации, костюмы… В данном случае, являясь автором либретто и хореографом, я воспринимаю трех основных героев этой «драмы страстей» как людей непохожих на других. Эсмеральда воспитана цыганами, поэтому в ней видят колдунью. Квазимодо вовсе не чудовище, а просто парень, испытывающий комплекс неполноценности от того, что он оказался жертвой несчастного случая. Эти люди отвергнуты обществом, потому что они – не как все. Что же касается Фролло, то в его душе происходит борьба между страстным желанием и совестью, между плотью и духом. Подобная история вполне могла бы случиться в наши дни», – о своём замысле рассказывает Ролан Пети.

Разбив балет на 13 эпизодов, постановщики преподнесли его публике в духе «минимализма» 60-х годов, перемешав идеи экзистенциализма с некоторыми лозунгами бунтующей молодёжи «левого толка», которая летом 1968 года хлынула на парижские площади и бульвары. Такими же «бунтарями» в святых стенах Парижской Оперы показались Эсмеральда, Клод, Квазимодо.

Модный тогда «минимализм» можно обнаружить во всех компонентах спектакля: в драматургии балета (всего четыре персонажа да безликая, бездумная, беспринципная толпа); в «витражных» по цвету костюмах (мини-платья-трапеции со шнуровкой на женщинах – в таких щеголяли студентки Латинского квартала, трико да «мондриановские» по рисунку камзолы со средневековой символикой на мужчинах); в оформлении (на сцене то силуэт двухбашенного фасада Собора, то огромные колокола его звонницы, за которыми виднеется ребристый готический «скелет» здания, то словно нарисованная на старинном пергаменте панорама города и виселица на Гревской площади). По-современному звучала сложная партитура, достигая особой динамики в картинах «Двор Чудес» и «Чрево Парижа». А в экстатичную сцену молитвы с мощно «ревущим» органом победоносно вторгались звуки бубна Эсмеральды, навязывающие толпе свои, не менее магические ритмы.

Аскетичной была и хореография – виртуозная, угловатая, изломанная и очень символичная. Для себя хореограф, которому тогда исполнился 41 год, «припас» партию звонаря Квазимодо (он же – «язык» колокола), пожалуй, самую выигрышную в мужском «трио» балета, решив её исключительно средствами танца. Навсегда канул в вечность бутафорский горб героя – постановщик в пластике передал внешнее уродство персонажа. Предтечами Квазимодо в творчестве Пети были главные герои его балетов «Волк» (за его «звериной» внешностью также скрывалось благородное сердце) и «Сирано де Бержерак». В них Пети по-своему варьировал мотивы сказки «Красавица и чудовище». В «Соборе…» право на перерождение балетмейстер дарует только Квазимодо, при том – в 13 эпизоде балета под названием «Смерть». Именно Квазимодо уносит погибшую Эсмеральду в иной мир, где оба отверженных «найдёныша» наконец-то обретут вечный покой...

Трудно забыть то потрясение, которое испытали русские зрители, впервые посмотрев «Собор Парижской богоматери» в 1969 году во время второго приезда балета Парижской Оперы. Его танцевали настоящие звёзды: Клер Мотт (для неё и ставилась партия Эсмеральды), Сириль Атанасов (Квазимодо), Жан-Пьер Бонфу (Феб)… Балет настолько поразил профессионалов, что тут же по всей стране прокатилась волна новых «Эсмеральд» – сохранившуюся в России древнюю «старушку» тут же переодели, перекрасили, сделали ей бесчисленные «пластические операции», чтобы она хоть чем-то походила на новомодный французский «Собор…». А в 1978 году этот балет появился на сцене Ленинградского театра оперу и балета им. С.М.Кирова с Галиной Мезенцевой и Ольгой Ченчиковой в главной партии.

…Но вернёмся к творчеству Ролана Пети. Истинный парижанин по рождению (13 января 1924 года) и вкусам, он, тем не менее, был французем лишь наполовину – его мать, темпераментная и независимая итальянка Роз Репетто (по-балетному звучит даже её девичья фамилия!), оказала большое влияние на формирование сына, хотя недолго прожила с мужем – владельцем бистро, который ей чем-то напоминал людоеда в белом колпаке с огромным ножом в руках. От матери Ролан унаследовал темперамент и некоторую экстравагантность, от отца, своими бифштексами поддержавшего первые балетмейстерские опыты сына, – трудолюбие, благоразумие, типично французскую «расчётливость» (всё в меру и ничего лишнего!), которая всегда налицо в его хореографии. В юности Ролан представлял собой образец идеального француза – высокий, худой, стройный с копной черных вьющихся волос. Неотразимый герой-любовник тех лет! С годами он стал походить на хитроумного балетного Одиссея, который, путешествуя по миру и совершая всевозможные творческие подвиги, всегда возвращался в свою Итаку – Париж к своей Пенелопе – прекрасной балерине и певице Зизи Жанмер, являвшейся воплощением истинной парижанки – самоуверенной, шикарной, обольстительной. Она стала прообразом многих его героинь. Для неё он поставил «Кармен», бесчисленные шоу в самых фешенебельных казино Парижа (она всегда выступала в роскошных костюмах своего друга Ива Сен-Лорана). Зизи и Ролан были знакомы по школе при Парижской Опере, куда он поступил по собственной инициативе в 1933 году. Пети обучался у знаменитого педагога Гюстава Рико, брал частные уроки в студиях бывших императорских балерин Матильды Кшесинской, Ольги Преображенской, мадам Рузанн. Попав в кордебалет Оперы, Пети вскоре заскучал. Несмотря на благосклонность самого Лифаря, честолюбивый по характеру Ролан бросил первый театр Франции, чтобы проложить свой путь в искусстве. Он всегда чрезвычайно ценил независимость. В начале 70-х годов, будучи на вершине славы, Пети снова ушёл из Оперы, чтобы единолично руководить (с 1972 по 1998 гг.) второй труппой Франции – Марсельским балетом, для которого он создал огромный репертуар, открыл школу при театре, лишь изредка возвращаясь в Оперу в качестве приглашённого хореографа.

…Ещё в 1945 году Ролан Пети поставил балет «Бродящие комедианты», словно предсказывая собственную судьбу на долгие годы. Он имел успех, что вдохновило амбициозного юношу на дальнейшие творческие подвиги. При поддержке многих представителей послевоенной французской интеллигенции, в 21 год он сочинил свой первый шедевр – «Юношу и Смерть» (1945) на музыку И.С. Баха, автором либретто которого выступил сам Жан Кокто. Этот балет наметил тот «тематический круг», который есть и в «Соборе…»: каждый, подобно Юноше, волен выбирать жизнь или смерть. Как Эсмеральда, Квазимодо, Клод Фролло…

В 50-е годы Пети отправляется в Америку, работает в Голливуде, ставит танцы для голливудских звёзд. Но, несмотря на заокеанский успех, знаменитым его сделала «Кармен» (1949) - первый балет, созданный для Зизи Жанмер. Его стриженная «под мальчика» длинноногая Кармен – скорее француженка, чем цыганка. Как потом Эсмеральда – в неё словно «переселилась» душа погибшей Кармен.

Эсмеральда – типичная парижанка, но с повадками девушки-цыганки, которую окружают такие же двойственные, как она, «карнавальные персонажи»: Квазимодо – чудовище с душой принца, Клод Фролло – дьявол в облике священника, Феб – осквернённое Солнце… Настоящий средневековый pas de quatre на фоне «недостроенного» Собора (прямые ассоциации с Вавилонской башней!), у которого отсутствуют устремленные в небеса готические шпили, иными словами – верхний «божественный этаж». Зато в балете Пети во всю «задействован» нижний уровень бытия: из подсознания персонажей бесконтрольно выползают наружу пугающие «химеры» – комплексы, страхи, страсти, эротические мечтания и метания, что сверхтипично для искусства ХХ века, особенно экспрессионизма, к которому тяготеет Ролан Пети. Подобно опытным гипнотизёрам, герои «манипулируют» друг другом, а заодно – слепой, неразумной толпой, которой можно внушить что угодно. Толпа, восхищаясь уродством Квазимодо, выбирает его «папой шутов» и тут же отворачивается от своего карнавального кумира, неистово молится в церкви, а затем нещадно богохульствует, радуется спасению Эсмеральды и бездумно требует её выдачи инквизиции. И лишь химеры, дразняще усмехаясь, столетиями следят с высот балюстрады за этой «пляской жизни и смерти» – танцевальным квартетом на фоне Собора.

«Собор…» – четвертый балет Ролана Пети на сцене Большого театра, где в разные годы были показаны его «Гибель Розы», «Сирано де Бержерак» и «Пиковая дама».

Проект осуществлен при поддержке Внешторгбанка.

[Zina]

Немного Ролана Пети...

Независимая газета, 24 января 2003 года
Майя Крылова
Балет - лучшая забава
Ролан Пети мечтает поставить балет о Рудольфе Нурееве

В прошлом сезоне Ролан Пети поставил в Большом театре два балета и ненадолго покинул Россию, пообещав скоро вернуться. За время отсутствия знаменитый французский хореограф трудился в Париже и Неаполе, а теперь приехал, чтобы поставить в ГАБТе еще один спектакль - "Собор Парижской Богоматери". Премьера пройдет 15 февраля. С живым классиком мирового балета встретился корреспондент "НГ".

- Месье Пети, почему вы выбрали для Большого именно "Собор Парижской Богоматери", ваш старый спектакль, который к тому же шел в Мариинском театре в конце 70-х?

- Я не выбирал. Это название мне предложили директор театра Анатолий Иксанов и руководитель балетной труппы Борис Акимов. Сначала они хотели, чтобы я поставил балет на русскую тему. Я перечитал всю вашу литературу, но... Чехов слишком камерный, невозможно занять большую труппу. Толстой, наоборот, очень глобальный, в балет не влезет. По Пушкину я уже поставил здесь "Пиковую даму". Мне предлагали "Маскарад" Лермонтова, а я, в свою очередь, предлагал Маяковского, которого очень люблю, я дружил с Лилей Брик и уже ставил о поэте спектакль в Марселе. В конце концов мы с Большим театром сошлись на "Соборе". Я предупредил, что этот балет идет в нескольких труппах мира, но мне ответили: "Эти труппы на гастроли не ездят, а мы ездим".

- Вы сами выбирали составы исполнителей?

- Сам. Николай Цискаридзе захотел станцевать Квазимодо. Я работал с ним на "Пиковой даме". Необыкновенно интересный артист, умно работает, я его очень люблю. Квазимодо второго состава - Дмитрий Белоголовцев. Очень сильный, чувственный. Эсмеральда - Светлана Лунькина. Ей всего 22 года, и эта балерина становится все лучше и лучше. С Яном Годовским (Клод Фролло) я работаю в первый раз, он хорош. У нас пока проблема с исполнителем роли Феба.

- А разве не Андрей Уваров должен танцевать Феба?

- Да, но у Андрея травма ноги. Посмотрим, как быстро он войдет в норму.

- А не соблазнит ли вас идея сделать балет о Мариусе Петипа?

- Петипа - великий хореограф, но я читал его биографию. Его жизнь не годится для балета. Она слишком спокойная. Если меня еще раз попросят поставить что-то в Большом, я предложу балет о Рудольфе Нурееве.

- Вы дружили с Нуреевым и написали о нем книгу...

- Я все больше осознаю, что Рудольф явился на землю, как ангел. Он был и белым ангелом, и черным одновременно. В моем балете не будет смакования секса или скандальных похождений Нуреева. Я задумал историю о гении балета, сжигавшем себя, прожившем короткую жизнь. Нуреев танцевал больше двухсот спектаклей в год. Как-то я спросил его: "Сколько же ты зарабатываешь?" Он ответил: "Мало. В следующем году надо больше".

Но очень трудно найти исполнителя, который мог бы сделать роль. Это будет кто-то молодой и неизвестный, чтобы появился в искусстве внезапно, словно комета, как когда-то Нуреев. Но в то же время этот мальчик должен божественно танцевать.

- Хореограф Ролан Пети известен с 40-х годов прошлого века. За столько лет не надоело это занятие?

- Без балета мне становится очень скучно. Когда я возобновляю свои старые постановки, вот как сейчас "Собор", - это большая работа. Если же сочиняю новые, меня это необычайно забавляет. Мы провели чудные мгновения вместе, когда я ставил в Большом "Пиковую даму" с Илзе Лиепой и Николаем Цискаридзе. Не забывайте, что Старой графине у Пушкина почти девяносто лет. Молодой мальчик должен стать партнером очень пожилой дамы. И как это сделать танцевально? Вот где интерес!

- Вы работали с Фредом Астером, и в длинном списке ваших постановок есть мюзиклы. Не тянет ли вас тряхнуть стариной и попробовать еще раз?

- Я знавал несколько выдающихся артистов. Нижинский, который посещал мои спектакли и прислал мне благодарственное письмо. Нуреев. Барышников. И Фред Астер. Он был... (целует кончики пальцев). Что касается мюзиклов, я не бросал этого занятия. Моя жена Зизи Жанмер была звездой мюзик-холла, теперь у нее свое шоу, для которого я сочиняю танцы.

- Издана ваша книга "Я танцевал на гребне волн". О чем она?

- Название взято из поэмы Артюра Рембо. Перефразированная его строчка "Я как бы шел по гребню волн". Это книга воспоминаний: как артисту всю жизнь приходится переезжать с континента на континент, пересекать моря и океаны.

- Российские артисты балета любят создавать балетные династии. А ваша дочь имеет отношение к танцам?

- Нет. Она занимается литературным творчеством. Пишет слова для песен, в том числе и для своей матери, Зизи Жанмер. Недавно получила премию в Англии - за лучший текст.

- В прошлый приезд в Москву вы жаловались, что ведете здесь непривычный образ жизни: едите много пирожных...

- Это просто ужасно! В отеле "Марриотт", где я живу, сладкое оставляют в номере. Вчера ночью я проснулся оттого, что в спальне пахло шоколадом. Такой соблазн! Пришлось встать и все съесть.

- Во время встречи с московскими зрителями вам задали вопрос: "В чем секрет вашей молодости?" Вы ответили загадочно: "Я не говорю о том, о чем мне хотелось бы говорить"...

- Я так сказал? Интересно... Вообще-то мой секрет молодости прост: гимнастика и еще раз гимнастика. Заниматься у балетного станка каждый день. Я тут у вас два дня пропустил, но завтра начну. Конец всем интервью - и в класс.

[Zina]

И ещё немного... Чтобы уж совсем быть "в теме".

Газета, 27 января 2003 года
Ролан Пети: "В России воруют танцовщики, а в Америке - бизнесмены"
Кавалер ордена Почетного легиона - против Мариинского театра

Начало работы хореографа Ролана Пети над балетом "Собор Парижской богоматери" совпало с известием об изменении афиши обменных гастролей, которые состоятся в марте у Большого театра и Мариинского. Вместо запланированной ранее "Золушки" Мариинский театр привезет в Москву балеты "Юноша и Смерть" и "Кармен" - те самые спектакли, которые Ролан Пети отказался признать своими по той причине, что в период постановки его авторские права были нарушены. Тот факт, что именно эти балеты покажут в Москве в то время, как в Петербурге на суд фестивального жюри представят его же номинированную на "Золотую маску" "Пиковую даму", 79-летний хореограф расценивает как попытку дискредитировать его имя. На эту и другие темы - эксклюзивное интервью Ролана Пети корреспонденту ГАЗЕТЫ Ольге Гердт.

"Не приезжайте, у вас будет сердечный кризис"
- Интервью, которое вы дали ГАЗЕТЕ в апреле, называлось "Я ушел и оставил их в глубоком раздумье".

- Да, Большой театр тогда размышлял, какой из моих балетов им лучше поставить. Боюсь, сейчас я их еще в больших раздумьях оставлю...

- Почему?

- Знаете, если бы мне можно было поставить в Большом театре "Кармен" и "Юношу и Смерть", спектакли, которые я отдал в свое время Петербургу, - я был бы очень рад. Я сделал бы это только для того, чтобы доказать, что в Мариинском театре это сделано плохо.

- Вас так расстроило известие о том, что Мариинка собирается показать эти балеты в Москве?

- Я хочу вам объяснить: пятьдесят лет уже я являюсь продюсером, автором, хореографом. Когда ты продюсер - это очень хорошо. Находишь деньги и делаешь то, что хочешь сделать. Но когда вы приходите как хореограф работать в какой-то театр - это совсем другое. Поэтому в Париже, Токио, Лондоне, Нью-Йорке, Копенгагене, Берлине - везде я всегда работал с директорами, которые мне доверяли. Как, например, в Большом театре мне доверял и доверяет господин Иксанов. Поэтому за спектакли, которые я сделал в Большом театре, я, лично я несу ответственность. Они могут быть хорошие, плохие, можно их любить или не любить, но отвечаю за них я, поскольку я их сделал. А вот за балеты, которые идут в Кировском (Мариинском. - ГАЗЕТА) театре я не могу нести ответственность, хотя формально они и считаются моими.

- Вы не могли бы напомнить предысторию вашего конфликта с Мариинским театром ?

- Директор Кировского балета приехал ко мне во Францию и сказал: "Я хочу поставить "Кармен" и "Юношу и Смерть". Я был очень рад! В то время - лет пять назад - у меня еще не было с Большим никаких контактов, и я сказал: "Очень хорошо, я давно в России не работал, очень буду рад". Я отправил в Кировский театр декоратора, костюмера, ассистентов, которые ставят балет, - всех отправил туда и сказал, что сам приеду за несколько дней до премьеры, чтобы все проверить и внести последние штрихи. И вот мои ассистенты звонят и говорят: "Господин Пети, не приезжайте: если вы приедете, у вас будет инфаркт". Потому что и в "Кармен", и в "Юноше и Смерти" все, оказывается, поменяли - и цвета костюмов совершенно другие, и сами костюмы, и декорации. Все другое. Все! Сделали, как им хочется - как будто это им принадлежит, как будто это их работа. Я сказал ассистенту: "Да быть такого не может!". "Нет-нет, не приезжайте, будет сердечный кризис".

А контракт я получил буквально накануне этого звонка: в Кировском очень долго ждали и контракт не посылали. И я на контракте, и на русском и на французском экземплярах, крупными буквами написал, на каждой странице: "Только для России! Только для России!". Однажды я вдруг увидел, что Кировский проанонсировал эти балеты в Токио - и я запретил, потому что это было уже не в России.

- Но Москва - не Токио, вы не можете запретить показывать эти спектакли здесь.

- Да. Мы же в России. У Кировского права на мои балеты до июня 2003 года, а в Москву они приезжают в марте - за три месяца до окончания контракта. Я, честно говоря, даже не знаю, что делать - ведь балеты, которые они привезут в Москву, это уже не мои балеты! Я свою ответственность хочу полностью снять. Я видел кассету - это не мои балеты: костюмы, декорации, даже хореография - все поменялось. Составы не те, что я хотел. Я говорил директору балетной труппы, что солистов выберу сам. Первый состав - только я, второй, третий - уже можете сами назначить. Директор балета сказал: "Да, да, да". И что в итоге? Он сам определил первый состав!

Ни чести нет, ни уважения к художнику! Вот я сейчас приехал в Большой, и мне рассказывают, что артисты, которых я не хочу, повсюду без разрешения танцуют мои балеты! "Юношу и Смерть" - танцуют, "Гибель розы" (балет, который Ролан Пети ставил на Майю Плисецкую. - ГАЗЕТА) - танцуют; здесь, в труппе Большого театра, есть артист, который на концертах танцует Квазимодо из "Собора Парижской Богоматери". Я не давал никому таких прав. Это как в ту эпоху при Брежневе - как она называлась?

- Застой она называлась.

- Ну да, как при коммунизме, когда Россия вообще с миром была не связана - одна существовала. Тогда если хотели что-то взять, то просто брали, и ничего нельзя было сказать. Но сейчас-то Россия - уже давно часть большого мира. Я даже не о культуре говорю, не об искусстве - в России всегда была высочайшая культура и танцовщики высочайшего уровня, и я знаю, что Мариинский театр - прекрасный театр, и артисты там замечательные, к ним у меня претензий нет, у меня претензии к директору балета. Но я даже не об этом - я об элементарном уважении к самой человеческой личности.

Ну-ка, дайте мне вашу сумочку! Дайте-дайте. Вот сейчас я все из нее выброшу, а потом верну. Но я же не могу так поступить с вами. Я узнаю, что Кировский балет сюда приедет, что будет Рузиматов танцевать "Кармен" - сколько ему лет? Лет сорок? Волосы во все стороны торчат... Он мне написал: "Господин Пети, мне совершенно необходимо танцевать ваши балеты, я обожаю ваши балеты..." . Ну хорошо, он любит мои балеты, а я его - не люб-лю. Не хочу, чтобы он исполнял мои балеты.

И вот теперь я несчастен и расстроен. Если они привезут сюда эти балеты - (шутливо) может, обращусь к президенту? Или нет: соберу пресс-конференцию и просто расскажу журналистам, что я думаю по этому поводу. Не здесь, не в Большом соберу, а в гостинице. Не хочу, чтобы Большой был как-то в это замешан.

- Я все-таки надеюсь, что вся эта ситуация - скорее, недоразумение, чем злой умысел. В крайнем случае, вы как автор "Пиковой дамы", номинированной на "Маску", можете ставить условия: имеете право даже снять спектакль с конкурса. Впрочем, не хочется думать, что именно этого от вас и ждут...

- Ну нет, это не выход. Мне жалко "Пиковую даму". Артисты прекрасно поработали - и Цискаридзе, и Лиепа, и Лунькина сделали очень хорошие партии. Они заслужили, чтобы их заметили.

- Вы в первый раз сталкиваетесь с таким грубым нарушением авторских прав?

- В моей жизни это первый случай. Нигде такого не было. Я не ожидал! Директор Кировского балета ко мне приехал и вел себя как джентльмен: "Я все поставлю, как вы любите, как вы хотите!" - и я расцвел. Вдохновился! Вы видели "Кармен"? Это же плохо. Я смотрел кассету, там танцовщица вместо вот этого (вскакивает и, напевая мелодию, показывает длинную линию шагов) делает вот так (топчется на месте) - она никуда не движется, как будто хореографии вообще не существует!

"Квазимодо - как Чаплин: ему все время дают под зад"
- Наверное, нет худа без добра. Балет, который вы сейчас переносите в Большой театр - "Собор Парижской богоматери" 1965 года, - в этой стране уже лет двадцать как "популяризировали" как раз те, кто танцевал фрагменты из него без вашего разрешения. Поскольку скоро начнется легальная жизнь "Собора" в Большом, не напомните ли, как он появился в Opera.

- Во время войны я ушел из Оpera и начал ставить в театре на Елисейских полях. Парижская Opera несколько раз спрашивала о постановке, но каждый раз мне предлагали что-то конкретное. А поскольку я делал хореографию в мюзик-холле для Зизи Жанмер, почему-то хотели, чтобы и в Оpera я поставил мюзикл. Чтобы была большая лестница, много танцоров на ней и все в перьях. В Оpera! Но кто ж такое ставит в Оpera? Я отказывался.

А потом как-то позвонил Жорж Орик, композитор, с которым я работал, и сказал: "Ролан, делайте, что хотите". "Что хотите!" Вот когда мне так говорят (возвращаясь к проблеме с Кировским балетом) - тогда я действительно могу нести ответственность за свою работу.

А хотел я тогда поставить что-нибудь ужасное, в духе Франкенштейна, и нашел роман английского писателя того времени, он назывался "Монах", - и решил, что это мне подходит. А потом я ходил по улицам... (кивает на ассистента, сидящего рядом) бедный, он так часто слышал эту историю, что знает ее наизусть. И соврать уже не могу. Так вот, брожу, вижу весь Виктор Гюго стоит в витрине: "Отверженные", еще что-то, а наверху - "Notre-Dame de Paris". Я подумал: вот оно, то, что нужно - и монах есть, и Эсмеральда, и Квазимодо.

- В этом спектакле вы сами танцевали Квазимодо. Почему, вы же искали "монаха"?

- Потому что это самая трогательная, интересная и вызывающая роль. Нет, я не хочу обидеть танцовщиков, которые сегодня работают в балете, и сказать, что это главная роль. Там все роли главные. Но Квазимодо - персонаж легендарный, мифический. Когда смотришь фильмы Чарли Чаплина, который был для меня, наверное, самым великим из всех, кого я знал, то понимаешь, что он как Квазимодо, которому кто-то все время под зад дает. Он очень трогательный.

- Выбрать красавца Цискаридзе на роль горбуна - почти провокация.

- У него очень хорошо получается! Очень!

- У вас есть какие-то особенные требования, что-то, над чем вы работаете абсолютно со всеми исполнителями, независимо от школы, страны, индивидуальности?

- Когда я приезжаю в какую-то труппу, проблема всегда одна - заставить их танцевать "ан дедан" (завернутые стопы и колени) так же хорошо, как и "ан деор" (выворотное положение ног). "Ан дедан" для балетных - это очень трудно. Я от Зизи Жанмер, моей жены, этому научился. Когда я ставил "Кармен", мне было двадцать четыре года, она ходила к русскому педагогу - его звали Борис Князев, муж Ольги Спесивцевой. Превосходный педагог. Он учил Зизи, он же - Иветт Шовире. И я видел, как они это делают у станка. Это движение - внутрь и наружу - меня очень вдохновило. Но, когда я даю "Notre-Dame de Paris" другим труппам, вижу, что им очень трудно делать то, чему Зизи научилась у Князева.

- Вы довольны тем, как идет процесс в Большом?

- Работают прекрасно, у моего ассистента здесь проблем нет. Хорошие, восприимчивые танцовщики, приятно ставить хореографию. Очень хорошие декорации, костюмы - специально, чтобы за ними проследить, приехал костюмер из Opera, тот самый, что готовил их по эскизам Ив Сен-Лорана еще для самой первой постановки, в 1965 году.

- Исполнителей вы выбираете сами или г-н Акимов вам советует?

- Нет-нет, у меня полная свобода была. Акимов дал мне карт-бланш. Надеюсь, что в первом составе Эсмеральду будет танцевать Светлана Лунькина - она супер, просто сокровище, надо ее только немножко вверх подтолкнуть. Цискаридзе - Квазимодо. Клод Фролло - Руслан Скворцов, очень хороший.

Я даже хотел в Париж его пригласить - у него такая концентрация, такая внутренняя сила! Феб - Андрей Уваров: великолепный, высокий, красивый...

Вторым составом я тоже очень доволен. Квазимодо там танцует Дмитрий Белоголовцев. Он просто потрясающий.

Вообще очень много можно сделать, когда есть свобода выбора. Мне рассказали, что один русский хореограф, не буду называть фамилию, вы его знаете - большой русский хореограф, - когда ему предложили сделать в Большом театре что-то новое, отказался и сказал: нет, лучше поставлю свои старые балеты. А у меня наоборот. Хочу новое и новое ставить. Может, еще что-нибудь и получится?

"Кто спал с Нуриевым? только я"
- Назадолго до вашего приезда в музее Бахрушина на вечере памяти Нуриева показали фильм-балет "Юноша и Смерть" с Зизи Жанмер и Рудольфом Нуриевым. Гениально, что вы успели это записать. Так, как они, конечно, уже никто не станцует...

- Недавно американцы записали DVD с моими балетами, нарушив мои авторские права - я владею не только хореографией и балетами, но и фильмами, снятыми по этим балетам, - так вот, американцы у меня все стащили.

- Так значит, и они воруют?

- Да, но только в России воруют танцовщики, а в Америке - бизнесмены. И тоже сделать ничего нельзя. В Нью-Йорке я связался с очень крупным адвокатом, которого знаю по "Метрополитен Опера", и он сказал: если вы хотите процесса, будьте готовы, что вы его проиграете. Потому что это как оккультизм - концов не найти. Хотя не знаю: люди же эти DVD покупают, а чеки потом куда-то посылают? Сейчас я хочу выпустить поскорее свои балеты на DVD во Франции. И хочу "Юношу и Смерть" с Зизи Жанмер и Нуриевым тоже записать, хотя там декорации не очень хорошие...

- В этом фильме нет вашего с Жаном Кокто финала - когда Смерть ведет за собой Юношу по парижским крышам на фоне Эйфелевой башни. Почему?

- У нас не было денег на декорации! Весь фильм сняли в одной маленькой комнате. Но Нуриев очень хотел сделать этот балет, а Зизи очень хотела станцевать с ним - и мы это сделали. Нуриев был потрясающий. И не только как артист. Он в человеческом смысле был потрясающий. Он и Марго Фонтейн - два человека, о которых я вообще не могу говорить спокойно. Жалко, что все так с ним получилось.

- В тот день, когда вы приехали в Москву репетировать "Нотр дам де Пари", в парижской Opera состоялся гала-концерт памяти Нуриева. Почему вы не остались?

- Знаете, почему я туда не поехал? Очень простая причина: из всех танцовщиков по всему свету Рудольф был мой самый лучший друг. Если вы прочитаете мою книжку о Нуриеве, вы сразу все поймете. Знаете, как мы познакомились? Я был в Вене, давным-давно со своими балетами, - кто-то постучал в дверь, это был молодой русский. Зашел, сказал: "Ну, мы еще увидимся". И вышел. А через год он уже танцевал в Париже! Я ставил для Нуриева и Марго Фонтейн "Потерянный рай" в "Ковент-Гардене", снимал для телевидения - кучу всего для него сделал. И у меня ничего не попросили на гала памяти Нуриева - ни в парижской Оpera, ни в La Scala. Как будто образ Нуриева принадлежит только им и они не хотят, чтобы кто-то извне проник.

В своей книге я написал: "Кто спал с Нуриевым? Кто может прийти и сказать: я спал с Нуриевым? Никто не может. Все умерли уже. А я спал с Нуриевым. Но как брат с братом, спина к спине мы спали". Потому что, когда я ставил балет в Лондоне, я заболел, и он мной занимался, возился со мной, как с братом. Мне было страшно, мне было плохо, он сказал: ну пойдем ко мне домой, и мы вместе спали. И завтрак мне готовил.

Он не был богатым, и денег у него не было - это было в самом начале его пути. У нас были не такие уж простые отношения: мы мирились, потом опять ругались - по-разному. Но самое ужасное в балетном мире - это интриги, которые вокруг нас, артистов, придумывают. Это делают другие, не сами артисты. За пятнадцать дней до смерти Рудольфа он, я и Зизи вместе ужинали, и, когда на прощанье мы целовались - по-русски, я, помню, подумал: интересно, как СПИД передается...

- Все-таки это получилось странно, с гала-концертами...

- Когда директора балетных трупп ничего не попросили у меня для вечера Нуриева, то есть они просили, но как-то странно - директор La Scala предложил мне что-то сделать, а потом почему-то исчез, - я подумал: ну, раз у меня никто ничего не спрашивает, что, если мне самому взять и сделать балет про Рудольфа? Если кто-то, кто не был даже знаком с Нижинским, делает о нем балет, почему мне не поставить балет о человеке, которого я знал очень хорошо? Мне буквально на днях пришла в голову эта идея. Я ведь после "Пиковой дамы" в Большом пролистал всю русскую литературу - и Чехова, и Достоевского, и "Жизнь Пушкина" прочел, но ничто меня так не задело, как "Пиковая". Так, чтобы я захотел это поставить. И тут я подумал: а сделаю-ка я спектакль про русского танцовщика, про Нуриева. Историю про Ангела, который опускается у Эйфелевой башни, проходит по этой земле - и улетает...

"Они мне дали очень много денег"
- Вы автор нескольких книг - ваши мемуары опубликованы, есть книга о Нуриеве, - вы не хотели перевести их на русский язык?

- Я бы очень этого хотел. Это очень важно. Я с русскими работаю всю жизнь. В балете Елисейских полей у меня танцевала Нина Вырубова, Борис Кохно, секретарь Дягилева, был у меня артистическим директором, у мадам Рузанн я учился, как и у русских балерин Егоровой и Преображенской. Делал балет для Плисецкой, работал с Владимиром Васильевым. Со многими, очень многими...

- А на других языках ваши мемуары выходили?

- Здесь есть одна проблема. Издательство Grasse - это большое, важное издательство. И, когда меня просили написать мемуары, сказали: подпишите вот здесь и дали мне чек. Я ничего не мог сделать, чек был - (широко разводит руки) вот такой! И потом, когда в Grasse обращались англичане, японцы, они говорили: надо платить. И русским тоже так сказали. Я хочу обсудить эту проблему со своим адвокатом. Во Франции мемуары очень хорошо продаются. Правда, в Японии еще вышли - как-то им удалось получить права...

- У Grasse бессрочные права на вашу книгу?

- (извиняющимся тоном) Ну, они мне правда очень много денег дали. Честное слово - вот такой чек (снова разводит руки и смеется).

Эпилог. Как всегда - о Зизи Жанмер
Мы однажды сидели в компании друзей в ресторане и заговорили о женитьбе. И один сказал: "Я уже целых десять лет женат, это такой срок - а вы сколько?"

Я говорю: а я уже женат пятьдесят лет. Он сказал: не может быть, вы издеваетесь. Ну, я немного преувеличил, не пятьдесят - сорок восемь лет мы с Зизи вместе. Говорят, со временем любовь уходит, возникает привычка, на самом деле совсем нет. В моем случае - чем дольше живешь вместе, тем больше любишь. Сейчас я уже подхожу к тому моменту, когда все время говорю ей: "Зизи, ты опять права! Ты умнее, поэтому всегда права!" Может, нам потому так хорошо вместе, что мы оба совершенно заворожены танцем. Она, конечно, уже не танцует - но все еще прекрасно поет. И выступает. Я очень хочу, чтобы она здесь, в Москве, выступила. Я когда уезжаю ставить балеты - она всегда как будто со мной, во всех моих балетах. Я ей звоню - и все-все рассказываю.

[Eveline]

Ну, Zina, вы молодец! Сколько всего интересного и на одну тему!

Я тоже скажу.
У нас в прошлом сезоне поставили балет "Эсмеральда" (тот же "Собор..."), только я на него сходить не успела :-((
В этом сезоне балет не ставят, может возобновят осенью...

[Zina]

Спасибо, Eveline.
Я совсем не уверена, что пойду смотреть этот балет, но мне всё время попадается какая-нибудь информация о нём.
Вот и сегодня... Наткнулась на фото:


На снимке: Ролан Пети репертирует с Николаем Цискаридзе и Светланой Лунькиной. Фото Игоря Захаркина.

[Eveline]

Нравится мне Цискаридзе! очень вдохновенно танцует!

[Notre]

Девушки, я вам что скажу...
Есть один балет, наш, московский, самый-самый лучший, на мой взгляд!
Уже шесть лет на него хожу, ни одного года не пропускаю.
Называется "Эсмеральда", идет в Музыкальном Станиславского (сейчас на сцене Большого), ближайший спектакль - 29 апреля, кажется. Сходите, я вам очень рекомендую. (Лучший состав - когда Ерлыкин играет Фролло, а не Квазимодо) МАМТ forever
Вот с чего начался мой Нотр-Дам...
С уважением, Notre